В боях за Ельню. Первые шаги к победе - Михаил Лубягов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этот раз Жуков прибыл в Волочек поздно вечером, когда уже была отпечатана оперативная сводка штаба армии за минувший день. В ней такие слова: «В течение 14.8.41 г. на всем фронте части вели бой с противником по уничтожению его ельнинской группировки, имея на некоторых участках незначительное продвижение…»
ДЕНЬ ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ.
Пятница, 15 августа
В штабе 24-й армии всю ночь кипела работа. В крестьянских избах с зашторенными окнами, в замаскированных брезентовых палатках военные люди корпели над картами, различными учетными и отчетными бумагами, дабы объективно доложить командующему фронтом обстановку во вверенных им родах войск и направлениях ударов.
По прибытии командиров дивизий и артиллерийских полков началось заседание Военного совета армии. Жуков внимательно слушал штабных работников и командиров с передовой линии, задавал жесткие ясные вопросы, требовал точных, аргументированных ответов. Получился разговор начистоту, из которого вытекал вывод: у действующих на ельнинском выступе войск армии недостаточно сил, чтобы успешно разгромить противостоящую группировку немцев.
Этот главный вывод и сопутствующие ему положения, к которым пришли участники совещания, были закреплены в директиве Военного совета армии №6, адресованной командирам частей и соединений. В ее констатирующей части не обошлось без упреков в адрес командиров, которые действуют недостаточно решительно и смело, но конкретные лица не назывались. Главное внимание в документе было обращено на анализ действий и на соответствующие предложения по ускорению разгрома врага. В первую очередь обращалось внимание на необходимость эффективного взаимодействия всех родов войск и внутри каждого подразделения. «Пехота во время артподготовки, — говорилось в документе, — лежит и выжидает вместо броска», требовалось, чтобы пехота шла вслед за артиллерийским огненным валом, прижимаясь к нему, чтобы врывалась на позиции противника мгновенно, когда оставшиеся в живых фашисты не успели опомниться.
Самую неудовлетворительную оценку получила разведывательная служба штаба армии и действующих подразделений. «Разведка работает преступно плохо», — так было записано в документе. Правда, преступников все же в разведслужбе не нашли. Удовлетворились тем, что кое-кто на совещании чувствовал себя не в своей тарелке.
Задачи войскам и управлению армии были поставлены с учетом анализа обстановки на фронте. Военный совет приказал правофланговым 102-й танковой и 107-й стрелковой дивизиям, используя успех, достигнутый 14 августа, продолжить окружение противника, «выходя на большую дорогу Ельня — Болтутино».
100-й стрелковой дивизии генерал-майора Руссиянова продолжать операцию по выходу из района Перганова на высоту 234,0 в район Агеевки.
Остальным дивизиям — 103-й, 19-й, 120-й, 105-й и 106-й — закрепиться на занимаемых рубежах и в течение 15.8.41 отработать на местности все вопросы взаимодействия между пехотой, артиллерией, танками и авиацией (ЦАМО РФ. Там же. Л. 98).
Как видим, Военный совет армии с согласия командующего фронтом Жукова дал некоторое послабление дивизиям центра и левого фланга, решив достичь большего успеха на правом фланге: от Садков перемахнуть через железную дорогу и перерезать основную транспортную артерию, соединявшую ельнинскую группировку противника со своим тылом. Если сопоставить эту задачу с фактическими результатами предыдущих дней, то можно сказать, что правому флангу ставилась невыполнимая задача.
А еще надо учесть, что совсем неизвестно было, как поведет себя противник. Будет он спокойно ждать своей судьбы или предпримет какие-то контрмеры? Конечно, и Жуков, и Ракутин, и их соратники предполагали, что от противостоящей стороны можно ожидать чего угодно, но в основном надеялись, что враг будет действовать так, как в предыдущие дни: противостоять атакующим, переходить в контратаки с танками при поддержке авиации.
На рассвете, к утренней оперсводке, с правого фланга сообщили, что части 107-й дивизии полковника Миронова «в течение ночи вели подготовку к наступлению с 8.00 15.8.41», что в назначенный час они продолжат наступление «с задачей окружения и уничтожения противника». И еще порадовали: батальон капитана Козина блестяще провел ночную атаку.
«Красноармейцы во главе со своим отважным командиром, — говорилось в сообщении для газеты, — подойдя бесшумно к врагу на близкое расстояние, стремительным броском ринулись в штыковую атаку. Коммунисты и комсомольцы своей отвагой и героизмом вдохновляли бойцов. Они первыми бросились врукопашную с возгласами:
— Вперед! За нашу партию Ленина—Сталина!
Завязалась жаркая схватка. Гитлеровские вояки дрогнули, не выдержав могучего натиска наших бойцов, побежали, побросали оружие. Бой продолжался недолго. Поле боя было усеяно трупами немецких солдат и офицеров. Фашисты потеряли 213 человек убитыми и много ранеными. Захвачены пленные и трофеи».
Такой текст предназначался для газеты.
Из 102-й дивизии тоже сообщили, что мотострелковый полк, представлявший все соединение, к наступлению приготовился.
В 19-й дивизии положение было хуже. С 21 часа вечера и всю ночь она вела бой с контратакующим противником силой до полутора батальонов в направлении: высота 240,3 — деревня Выдрино. С утра противник под воздействием нашей артиллерии отходит с направления Выдрино в лес у хутора Гречаный.
309-я стрелковая дивизия продолжала сосредотачиваться в район Холмец — хутора Покровские.
Словом, все шло вроде бы по плану. Как и намечалось, в назначенный час на правом фланге отгрохотали артиллеристы свою артподготовку с участием двух батарей PC, осторожно двинулась вперед пехота.
И вдруг на горизонте показался косяк фашистских самолетов, за ним другой, третий… Застонала вся округа, вздыбилась земля-матушка, ясный летний день в ночь превратился…
«… 250 вражеских самолетов обрушились на позиции советских войск. Они шли волна за волной, и казалось, этому потоку нет конца.
Зенитный дивизион, три роты противовоздушной обороны стрелковых полков, зенитно-пулеметные установки артиллерийских полков и разведывательного батальона вступили в неравную схватку с врагом. Сражение длилось около двух часов. 12 вражеских машин горели на земле, а остальные еще кружили над боевыми порядками, сбрасывали бомбы, строчили из пулеметов. Вековые деревья вокруг командного пункта дивизии были свалены и измочалены осколками бомб и пулеметными очередями» (В пламени и славе. С. 133).
Гибли деревья… А каково людям? Они тоже гибли или истекали кровью от ран. Тяжелое ранение получил командир 288-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона капитан Василий Михайлович Петров. С 23 июля, то есть с начала боевых действий, за двадцать четыре дня его дивизион сбил одиннадцать немецких самолетов. Петров воспитал многих отважных зенитчиков. При массированном налете противника он, как всегда, находился с бойцами и руководил боевыми действиями дивизиона.
Вслед за ударом с воздуха гитлеровцы предприняли несколько мощных контратак. Жестокие схватки развернулись по всей линии обороны 107-й дивизии — от Садков до Митина. Старший лейтенант Люманов защищал высоту 251,1, Дубовежско-Вязовскую. В его батальоне находился секретарь партбюро 586-го стрелкового полка политрук Егоров. Немцы, уже несколько дней пытавшиеся отнять у Люманова удобную для обороны возвышенность, на этот раз пошли в «психическую» атаку. Они шли в четыре ряда, во весь рост, с автоматами в руках. Впереди них двигалось несколько танков.
Люманов доложил по телефону обстановку полковнику Некрасову и в ответ услышал:
— Удержать высоту, противника уничтожить!
Комбат, подав команду «К бою!», положил на бруствер связку гранат, сказал Егорову:
— Один танк мой.
— Другой будет моим, — ответил политрук, заправляя гранаты за поясной ремень.
Командиры взводов и рот распределили цели, приготовились артиллеристы.
Не дрогнули обстрелянные пехотинцы и в этом бою. Они, когда колонна приблизилась на расстояние прицельной стрельбы, открыли огонь, застрочили из пулеметов, раздались пушечные выстрелы. Загрохотал беспощадный бой. Младший лейтенант Фомин с группой в 20 человек сдержал вдесятеро превосходящего противника. Командир отделения Черенков косил гитлеровцев огнем из станкового пулемета. Телефонист Гегелевич не только хорошо держал связь с наблюдательным пунктом, но и помогал артиллерии вести точный огонь, наблюдая за разрывами снарядов.
Не испугали красных воинов и немецкие танки. Комбат Люманов лично сам сжег один, это был уже третий танк, уничтоженный им собственноручно в боях за Ельню. Политрук Егоров связкой гранат подбил второй танк, потом, встав из окопа во весь рост, бутылкой горючей смеси поджег его. Два танка были подбиты артиллеристами.
