Наблюдатель - Дэвид Эллис

Но подобная информация могла повлечь за собой неприятные последствия. Вдруг защита воспользуется уликой, чтобы продемонстрировать некомпетентность патологоанатомов? И показать рассеянность следователей? Это доставило бы им лишние проблемы. Джереми Ларраби готов обсуждать что угодно, лишь бы отвлечь всеобщее внимание от своего клиента. Не говоря уж о том, что Райли придется просить разрешение у родителей Элли Данцингер на эксгумацию тела их дочери через несколько месяцев после того, как ее похоронили. И все ради чего? Чтобы доказать то, что и так всем известно?

Данные о вскрытии Кэсси Бентли не были публично обнародованы. Ее дело не собирались рассматривать в суде, и они уже никого не интересовали.

— Забудем об этом, — сказал Райли. — И спасибо, что удовлетворили мое любопытство.

— О! — Митра Эйгервал толкнула его локтем. — Звучит интригующе. Секрет. Мы с вами — единственные живые существа на Земле, которые знают о порезе между предплюсневыми фалангами.

— Вы, я и Терри Бургос. — Райли поблагодарил ее и вернулся в офис.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

Четверг 24 июня 2005 года

Глава тридцать восьмая

Леон Козловски жил в маленьком бунгало на северо-западе города, в четвертом доме с южной стороны. Детектив Майкл Макдермотт, стоящий напротив дома, еще раз посмотрел на него в бинокль. Затем взглянул на часы. Полтретьего ночи.

Макдермотт поднял рацию и проговорил:

— Кодовые слова «Желтый свет». Капитан, как слышите? «Желтый свет».

К двухэтажному дому с обеих сторон приближались бойцы спецназа и отряда быстрого реагирования. Они шли пригнувшись, стараясь избегать освещенных участков улицы и держаться в тени соседних домов, чтобы Козловски не смог увидеть их из окон своего жилища. Две команды, по восемь человек каждая, одетые в темно-синюю огнестойкую униформу, шлемы из кевлара, бронежилеты и очки ночного видения. В руках у них были винтовки со скользящим затвором или ружья. Они медленно приближались к дому.

Затем каждая из групп разделилась, и часть бойцов обошли дом сзади. Другие остановились неподалеку от двери с обеих сторон, стремясь расположиться так, чтобы их не было видно из окон.

Макдермотт услышал, как его рация затрещала, вскоре послышался голос — один из участников команды говорил в микрофон, встроенный в его бронежилет.

— Команда А на месте.

— Команда Б на месте.

Макдермотт перевел дух, а затем произнес в рацию:

— Код изменился. Теперь я даю «Зеленый свет».

Обе команды встретились у входа, чтобы затем сломать дверь и ворваться в дом. Тактический бросок с противоположных сторон улицы, короткая остановка у двери в дом Козловски, затем солдаты ворвались внутрь и включили свет. Полицейские выскочили из фургона и окружили дом.

Макдермотт также вышел из своего укрытия с пистолетом наготове. Через мгновение свет зажегся во всех окнах дома. Макдермотт остановился на тропинке, ведущей к жилищу, в одной руке он сжимал пистолет, в другой — рацию. Он вытянул руку, чтобы остановить Столетти, которая шла за ним следом.

— В первой спальне — чисто.

— В первой ванной — чисто.

— На кухне — чисто.

— В гостиной — чисто.

Макдермотт задержал дыхание, приготовившись услышать звук выстрела.

— Во второй спальне — чисто.

— Во второй ванной — чисто.

— В третьей спальне — чисто.

Казалось, ему придется задерживать дыхание вечно. Его сердце бешено колотилось.

— В подвале — чисто.

— В доме никого нет. Мы побывали всюду.

Макдермотт побежал к дому. На первом этаже пахло чем-то тошнотворным, это напоминало смесь запаха пота и грязных носков. Дом находился в ужасном состоянии. Краска на стенах облупилась. Кухня выглядела так, словно последний раз ее обставили мебелью еще в семидесятых. В гостиной вообще ничего не было, не считая коробок из-под пиццы и пакетов от еды с жирными пятнами, разбросанных по полу. Тарелки, к которым прилипли кетчуп и остатки еды, превратились в пиршество для мух и жуков.

— Вот дерьмо, — выругался Макдермотт, когда к нему подошла Столетти. — Он ушел, но точно был здесь.

Рация затрещала.

— Детектив Макдермотт! Подвал!

Макдермотт спустился по лестнице. Подвал тоже оказался почти пустым, не считая рабочей скамьи, спортивных снарядов для подъема тяжестей и потрепанных коробок. Зато стены здесь были «разукрашены» основательно. У трех из четырех стен стояли картонные щиты от пола до потолка. К ним были приколоты различные документы и фотографии.

Столетти остановилась на последней ступеньке лестницы.

— Что за черт?

Макдермотт подошел ближе, чтобы рассмотреть вырезки на стене. Там фигурировали: статья из журнала «Уотч» о разводе Гарланда и Наталии Бентли; извещения о неуплате налогов; газетная статья о том, что Пол Райли оставляет работу обвинителя и организует собственную фирму; страничка, распечатанная из Интернета, с заголовком «Русский серийный убийца», где подробно описывалась деятельность Николая Крючкина, убившего в Ленинграде двадцать четыре проститутки, прежде чем его арестовали в 1988 году; статья из журнала, где сообщалась о том, что в начале года Пол Райли приобрел дом, принадлежавший ранее сенатору Роше; многочисленные распечатки из Интернета, посвященные Терри Бургосу, с детальным описанием совершенных им убийств и его жертв; черно-белая фотография молоденькой девушки, стоящей под деревом…

Здесь находились сотни документов.

— Это, — пробормотал Макдермотт, — его рабочий кабинет.

Глава тридцать девятая

«Проверь дверь».

Он хорошо усвоил урок после неудачи с Брэндоном Митчемом. Но дверь с кодовым замком была заперта, поэтому он вытащил динамометрический ключ, короткий крюк и взломал замок. Лео открыл дверь, а затем осторожно затворил ее за собой. Затем снял ботинки и стал подниматься по лестнице.

На каждом этаже находилось по одной квартире. Лео медленно шел по лестнице в одних носках. Поднявшись на самый верх, он присмотрелся к двери. Замок самый обычный — возможно, дверь запирали еще и на задвижку. Он спустился на лестничную площадку между вторым и третьим этажами. Там его не будет видно, если Шелли Троттер решит вдруг посмотреть в глазок.

«Нет-нет, ты меня не увидишь».

Он взглянул на часы: начало пятого утра. Шелли спит, и не проснется еще два или три часа. Надо сидеть на лестничной площадке и ждать.

Он может подождать. Он умеет ждать. Он ждал целых шестнадцать лет.

В шесть утра я с трудом вылез из кровати — не спал всю ночь. В семь уже сидел в машине. На дороге, как всегда, были пробки. Я пытался придумать словечко позабористее, чтобы выразить свои чувства к женщине, которая ехала впереди меня, но в этот момент зазвонил мобильный. Определился номер Пита Сторино из иммиграционной службы — вероятно, он решил выполнить мою просьбу.

— Пит, для государственного служащего ты рановато встаешь.

— Только не говори, что я ничего для тебя не делаю, Райли.

— Я этого не говорил, Пит. Никогда.

— И ты никогда не слышал от меня такого упрека.

— Верно. Не слышал.

— Ладно. Ты спрашивал про Гвендолин Лейк, не так ли? Хотел знать, когда она покинула Штаты?

— Да.

— Гвендолин Лейк вылетела из страны 21 июня 1989 года.

Вот как. Это случилось на той же неделе, когда произошли преступления. В среду. На тот момент был и убиты уже трое. Кэсси убили в воскресенье.

«Могло пройти три месяца, могло — три дня», — ответила Гвендолин, когда я спросил, через какое время после ее отъезда убили Кэсси.

— Куда она полетела? — спросил я.

— В аэропорт Шарля де Голля, — ответил он.

В Париж. Теперь все обретало смысл. Когда я поинтересовался у Гвендолин, где она находилась в это время, ее первым предположением стала Ривьера. Она богата — возможно, там у нее свой дом.

— Не знаешь, как долго она там пробыла? — спросил я, сам не понимая, почему задаю этот вопрос.

— Вот здесь, дружище, я бессилен помочь, это внутренние дела другого государства. Но могу попросить кое-кого об одолжении. Только придется задействовать слишком много людей, если буду звонить во Францию.

— Нет-нет, все в порядке.

— Я полагаю, она жила там со своей семьей, — добавил он.

— Со своей семьей? Во Франции?

— У Гвендолин Лейк французское гражданство. Ты не знал?

По правде говоря, не знал. Гвендолин Лейк родилась во Франции? Ничего удивительного: богатые часто разъезжают по земному шару и, вероятно, имеют дома на каждом континенте. А еще могут себе позволить дорогое медицинское лечение в любой стране.

Сторино продолжал:

— Здесь говорится, что она родилась… Боюсь, что прочитаю неправильно… в Сен-Жан-Кап-Ферра, 8 сентября 1969 года. Как бы там ни было, но, возможно, это объясняет ее частые визиты в эту страну.