Звезды примут нас - Борис Борисович Батыршин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таинственная, что и говорить, личность не зря я прозвал его в своё время И.О.О. Впрочем, этот крошечный эпизод — не самая большая из связанных с ним загадок…
— А что ещё было в том письме? Например, когда нам возвращаться в Москву?
— Прямо — нет, не было.
Она перевернулась на спину и закинула голову на скрещённые руки. Острые маленькие соски уставились теперь в потолок — уложенные в несколько слоёв поверх деревянных слег пальмовые листья — и я невольно залюбовался открывшимся зрелищем.
— А не прямо?
— «Не сомневаюсь, что недели две Алексею хватит, чтобы соскучиться.» — процитировала она. — а ещё там был совет отключить в номере телевизор, чтобы не отвлекать тебя от отдыха.
— Напрасно старался. — хмыкнул я. Владельцы прибрежного пансионата (так он назывался, а вовсе никакой не отель) выделили в наше распоряжение особый домик, предназначенный для новобрачных, и здесь не было даже радиолы — только музыкальный комбайн с проигрывателем и кассетным магнитофоном. Хочешь приобщиться к ритму жизни планеты — ступай в бар, там над стойкой висят сразу два телевизора, один из которых настроен на американский новостной канал, а по другому непрерывно крутят трансляции бейсбольных матчей вперемешку с зажигательными выступлениями латиноамериканских поп-групп.
— Пожалуй, он ошибся. — Упоминание об И.О.О. и, в особенности, о его всепроникающей предусмотрительности, напрочь развеяли эротическую магию, пропитавшую эту тропическую ночь. Сразу накатили воспоминания — набитые людьми отсеки «Резолюшна», пропитанные вонью, страхом, болью, крошечный, но такой зловещий серебряный обруч, поворачивающийся в иллюминаторе на фоне звёзд, негнущиеся рукава опостылевшего до последней крайности «Кондора», пальцы, сжимающие джойстики маневровых движков… А я тут весь такой из себя героический, греюсь на солнышке, пью коктейли и совращаю вчерашних школьниц…
Я сел на кровати и стал нашаривать трусы. Юлька, сразу уловившая моё настроение, недовольно поджала губы.
— Что, уже соскучился?
— С тобой? Никогда. Я наклонился к ней и поцеловал в тёмное от экваториального загара плечико. — Но позвонить в Москву всё-таки стоит — что-то там происходит, без нас?
— Прямо сейчас, посреди ночи?
— О часовых поясах забыла? Дома разгар рабочего дня, все на своих местах. Ты спи, а я сбегаю в домик администрации, там телефон с выходом на международные линии.
Повернулся, поймал пальцами ног шлёпки, плетёные из кокосового волокна, и вышел, прилагая чудовищные усилия, чтобы не обернуться.
— Собираемся, скорее! Я договорился, с военного аэродрома в Куру отбывает во Францию военный борт, нас возьмут. У нас три часа, должны успеть.
Юлька — она уже успела встать, принять душ и облачиться в махровый, до самого пола, халат, — ответила мне недоумённым взглядом.
— А к чему такая спешка? Стряслось что?
— Ещё как стряслось! — Я выволок из-под кровати чемодан и водрузил его на постель. — «Лагранж» нашёлся, вот что!
Она так и села.
— Это как? Ты дозвонился до Москвы, там рассказали? Да ты не суетись, говори толком..
— Там, где ж ещё? — Я стал выкидывать из шкафа рубашки, брюки и всё то, что мы накупили, прежде чем ехать сюда. Последним полку покинул аккуратно сложенный комбинезон с эмблемой станции «Гагарин». — Я позвонил отцу на работу — и представь, он как раз собирался меня разыскивать! Да ты включи телек, сейчас скажут, наверное…
— Здесь его нет. — терпеливо напомнила Юлька. — И радио тоже. Я когда-нибудь дождусь внятных объяснений?
— Тфу, чёрт, а я и забыл… — Я огляделся, словно надеялся обнаружить в углу незамеченный раньше телевизор ли хотя бы радиоприёмник — но увидел лишь вываленные на кровать одежду. Удивительно, какой неустроенный, неприкаянный даже вид принимают вполне уютные комнаты, когда распахнутый чемодан швыряют вот так, на кровать, а рядом наваливают груду шмотья.
— Я не всё понял, связь была паршивая. Но, если вкратце — сегодня ночью — то есть, это у нас ночь, а в Москве это было позднее утро, — получен сигнал с зонда «Зеркало-1».
— Он ведь сейчас возле Сатурна? — уточнила моя подруга.
— Да, после второго прыжка. Поначалу планировали отправить зонд в систему Юпитера, но потом от этой мысли отказались — у этого гиганта слишком мощные радиационные пояса, не в десятки — в сотни тысяч раз мощнее земных. Я уж не говорю о втором в Солнечной системе магнитном поле, никакая электроника не выдержит такого соседства. Потому и выбрали Сатурн — и правильно сделали, как теперь выяснилось… На «Зеркале», как ты помнишь, довольно мощный передатчик, поскольку третья «тахионная торпеда» должна была отправить его за пределы Солнечной Системы, и учёные рассчитывали и там поддерживать с ним связь. Так вот, аппаратура зонда приняла радиосигнал — и транслировала его на Землю. Не спрашивай меня, как это вышло, я в этих тонкостях ничего не понимаю — но факт в том, что сигнал был отправлен со станции «Лагранж». Он был очень коротким, но из того, что сумели разобрать, ясно: И станция и «Никола Тесла» сейчас возле Энцелада, одного из спутников Сатурна.
— Сатурна? — её глаза сделались огромными, в половину лица. — Но как они туда… люди хоть все живы?
— Неизвестно. Вообще ничего неизвестно. Связь почти сразу прервалась, и пока установить её не удалось. Но кто-то точно жив — отправили же они это сообщение? Может, пока будем добираться до Москвы — выяснится что-нибудь новое. Отец сказал — непонятно, как они вообще смогли заставить «Зеркало» ретранслировать сигнал на Землю, аппаратура зонда для такого не предназначена.
— Я, кажется, догадываюсь. — сказала Юлька. — На «Тесле» был очень мощный передатчик, помнишь?
— Да, с его помощью предполагалось установить связь с Землёй, через зонд-ретранслятор — тот как раз запустили незадолго до того, как «Тесла» стартовал к точке Лагранжа. Так оно в итоге и вышло: собрали антенну, связались с зондом…
— Поль Гарнье, с которым я работала на Луне — не только селенолог, но ещё и превосходный радиоастроном. Он, оказывается, участвовал в разработке этого самого зонда-ретранслятора, и как-то обмолвился, что точно такой же блок связи собирались ставить на «Зеркало-1». Конечно, его никто не собирался использовать подобным образом, во всём остальном блок вполне подходил под технические требования, и, чем разрабатывать новый — просто взяли уже готовое устройство. А на «Тесле», насколько мне известно, за связь отвечал другой француз, Гарнье его знает. Имени я сейчас не вспомню, но он тоже принимал участие в разработке этого блока связи и хорошо знал, как он работает.
— Так ты полагаешь, он сумел заставить «Зеркало»
