Севастопольский бронепоезд - Николай Александров

Быстро пролетели дни отпуска у Леонида Петровича Порозова. Он побывал везде, где проходили пути черноморского бронепоезда: Бельбекская долина, Балаклавская ветка, Мекензиевы горы, Инкерманские высоты, Камышловский мост. Он еще и еще раз убедился, что отец его, полковой комиссар Петр Агафонович Порозов (впрочем, правильно его отчество — Агафонгелович) воевал храбро и мужественно и погиб как настоящий коммунист. Он слушал и слушал с жадностью мои рассказы и словно видел перед собой севастопольскую землю дней обороны, вздыбленную рвущимися снарядами, видел сотни бойцов бронепоезда и среди них одного — самого дорогого, любимого, с которым не довелось ему больше встретиться. И мне казалось, что он заново, по-другому узнавал своего отца — как солдат солдата.

В последний день мы прощались на перроне севастопольского вокзала. Подошли и, не сговариваясь, остановились у трех высоких тополей. [286]

— Эти? — спросил Леонид Петрович.

— Да, эти, — ответил я. И мы молча сняли фуражки.

Когда-то возле этих тополей стоял наш бронепоезд. И когда вражеские самолеты бомбили нас, доставалось и этим деревьям. А вот растут и еще больше поднялись к небу. Потому что жизнь непобедима.

Мимо, смеясь и оживленно переговариваясь, прошла группа юношей и девушек. Загорелые, обветренные, веселые, жизнерадостные. Видно, студенты. О! Да это не те ли самые, что недавно явились невольными свидетелями нашей встречи с Леонидом Петровичем? Так и есть. Вон ту неугомонную девушку с васильковыми глазами невозможно не узнать, щебечет без умолку. А рядом и паренек с пушком на губе. Как повзрослел! Важничает. А всего-то и прошел какой-нибудь месяц! Здорово, ребята! Здравствуй, племя младое!..

Студенты прошли мимо, но вдруг, оглянувшись, остановились. Узнали-таки! Умолкли озорные голоса, стали серьезными лица.

Подошли к трем тополям. У кого была фуражка на голове — сняли. Стоят в глубоком раздумье. Поняли, видно, что здесь не просто встреча с деревьями-ветеранами, а встреча со своей юностью, дань уважения героической земле, взрастившей эти деревья.

И так легко стало на сердце, и исчезли появившиеся было слезы на глазах, и гордость охватила душу за этих вот замечательных ребят, которым идти вперед и вперед по пути, проложенному их отцами.

Где-то невдалеке громко, заливисто пронесся гудок паровоза.

Точь-в-точь, как когда-то гудок севастопольского бронепоезда «Анатолий Железняков».