Таймири - Юлия Власова

«Опостыла мне эта унылая жизнь, — думал он обреченно. — Никакой от меня пользы. И раз уж море вышло из берегов, значит, камешки катит точно по мою душу. Стало быть, одна мне дорога — на дно».

Пока он занимался самовнушением, море перекликалось с ураганом, вихрившимся на задворках некогда живописного поселения. Теперь там царило разрушение.

«Утопну в Галечном море — получу по заслугам», — решил Лентяй. Однако уже в следующую минуту он, как ни странно, встречал раскаты вала верхом на своем валуне. Море громко скреблось у подножия валуна, захватив всё пространство вокруг, за исключением узкой полоски земли — единственного пути к отступлению…

— А стану-ка я, пожалуй, плотником, — в раздумьи сказал Лентяй и рванул, что было мочи, по тропинке.

— Я — преступник?! — поперхнулся капитан. — Кхе-кхе-кхе! Да я! Да вы все! Да у меня просто слов нет! — Услыхав обвинение, он протрезвел моментально. — Что ж, выходит, мне теперь голову с плеч?

— Ну, до головы дело не дойдет, — уверил его Благодарный. — Собственно, ваша вина здесь лишь в том, что вы не обладаете достаточной чуткостью и плохо разбираетесь в людях.

— Во всяких чучелах мне разбираться недосуг, — отрезал Кэйтайрон. — И вообще. Пора нам. Загостились.

Папирус уставился на капитана так, словно тот только что предал родину. Не успели отдохнуть, отогреться — и снова в путь. Безобразие!

— Спасибо за теплый прием, за подарки, — поклонилась Благодарному Таймири. — Век буду вас помнить.

— Это я вас благодарить должен, — со слащавой, как показалось капитану, улыбочкой ответил хозяин. — Но постойте-ка, постойте! Почему вы не взяли замшевые башмачки из сундука? Они же вам в пору!

— Понимаете, этим старым туфлям сносу нет, и мне жуть как интересно, когда же они, наконец, порвутся!

— Но почему ты отказалась брать именно башмаки? Почему не платье, не накидку? — удивилась Сэй-Тэнь, когда они оказались за порогом.

— Просто это единственная память о тетушке, — сказала Таймири. — Подарок на совершеннолетие.

К тому времени установилась прекрасная погода. Воронка смерча пропала, дома стояли невредимые — только капельку постаревшие, с осунувшимися, погрустневшими фасадами и тусклыми глазами окон. Люди ходили хмурые, друг с другом не здоровались и провожали путников кислыми взглядами. Но и на том спасибо. Значит, не унес их ураган Мэйо, как опасалась Минорис. Значит, не было никаких летучих людей.

Тетушка Ария чуть было не сглупила и не позвала стражников, когда перед нею вдруг разверзлась полуразрушенная скала, обнаружив проход. Проход был мерцающий, слюдяной и вел если не в сокровищницу, то определенно в какую-нибудь таинственную и волшебную пещеру. Вовремя одумавшись, Ария нырнула внутрь скалы. Всё равно худшее позади. Прощай тяжкий, бесполезный труд! Прощайте, оплывшие и отупевшие надсмотрщики! Теперь никто не будет лупцевать ее плетьми, никто не заставит есть эти противные, безвкусные лепешки… Отныне она вообще не увидит еды.

Спохватившись, тетушка Ария повернула назад — но было поздно. Скала срослась за нею, будто прохода и не существовало.

Плутая по коварному, светящемуся лабиринту, она не ела и не пила в течение вот уже двух суток. Во рту чувствовалась сухость, глаза слипались от усталости, а каша, к прискорбию, была не на тарелке, а в голове. Из-за негаснущего света у Арии стали сдавать нервы, и в довершение всех бед, ее продуло на сквозняках. В общем, к концу второго дня силы, здравомыслие и оптимизм были на исходе.

«Вот уж не подозревала, что встречу смерть вдали от дома, — заплеталась вялая, истощенная мысль. — Надо было остаться в пещере. Там, если посудить, не так уж плохо. Стражники народ несговорчивый, и вышибить из тебя дух для них раз плюнуть. Но это всё-таки какое-никакое общество. А здесь? Здесь я одна-одинешенька».

— Эй! Есть кто живой? — слабо крикнула тетушка Ария.

«Живой! Живой!» — прозвучал насмешливый ответ.

— Честное слово! Тут с ума сойти можно!

«Можно! Можно!» — не унималось эхо.

— Зачем ты впустила меня? Если намеревалась освободить, так знай, что моя свобода здесь мнимая! И мне суждена погибель!

«Гибель! Гибель!» — зазвенело, дразнясь, многоголосье.

Сообразив, что так от эха ничего путного не добьешься, Ария сменила тактику.

— Мне бы воды, — просительно сказала она. Тотчас откуда-то сверху засочилась холодная, сладковатая на вкус вода. И судя по всему, совершенно чистая. Пил бы и пил. После трех глотков тетушка Ария почувствовала себя другим человеком. Вернулась ясность мысли, разогнулась спина, простуды как не бывало.

— Чудеса! — подивилась она. — А ты, случайно, не можешь сочинить для меня отбивную с чесночным соусом?

Каменные своды в ответ недовольно завибрировали, и кое-где вниз посыпалась размельченная порода.

— Жаль, очень жаль, — вздохнула Ария. — Хотя, впрочем, ты и так неплохо постаралась. Спасла меня из плена, напоила, ведешь теперь непонятно куда… Ты уж не обессудь, но мне не дает покоя вопрос: почему именно я? Почему не Лионора-Аврелия-Марти, например? Уж кто-кто, а она точно заслужила, потому как гнула спину вдвое больше моего. И плетьми ее угощали чаще.

«Если выбор пал на тебя, значит, такова твоя судьба. И нечего спрашивать!» — гулко донеслось из коридора. Какой вредный, однако, лабиринт! Уже и поинтересоваться нельзя.

Тетушка Ария застыла на месте. И вовсе не потому, что коридор вдруг заговорил человеческим языком. Нет. Она остановилась, потому что коридоров было шесть.

— Ну, и куда же мне идти? — озадаченно проговорила она.

«Идти… Идти…» — подхватила горная нимфа. Теперь Ария знала почти наверняка: с нею разговаривала нимфа. Стыдливая, застенчивая, но вместе с тем невероятно капризная. Горные нимфы, все до единой, весьма трепетно относятся к чужим словам. Они ловят слова специальными сетями, начищают до блеска невидимыми щетками и складывают в парящие, призрачные шкатулки. Нимфы редко пользуются словами из своих коллекций. Чаще просто дразнятся, повторяя конец чьей-нибудь фразы. Лезть за парящей шкатулкой им ох как лень!

Внезапно один из коридоров заговорщически подмигнул тетушке Арии:

«Чего ждешь? Давай, сюда!»

Тут она уж и без слов поняла: выход рядом. У «общительного» коридора имелась масса преимуществ. Во-первых, он был не столь яркий, как предыдущие. Во-вторых, со сталактитов здесь обильно стекала та самая, живительная влага. А в-третьих, издалека доносилась приятная инструментальная музыка. Верный признак того, что избавление не за горами.