Белое солнце дознавателей. Том 4 (СИ) - Ри Тайга

А если учесть, что и сама аллари была не худой… Старик крякнул ещё раз — на этот раз от удовольствия, наблюдая, как крутобедрая, статная, ещё совсем почти молодая по его меркам знахарка, плавно двигается по маленькой кухне, чуть пританцовывая. Цветные юбки закручивались по подолу в такт звону браслетов, сережки поблескивали, темные — почти угольные пряди выбивались из под платка, обмотанного вокруг головы, и липли на потный лоб. Дом Марта топила жарко, как и все южане из кочевых, которые осели на Севере, но так и не привыкли к суровым зимам.

Тепло греет кости — и сейчасСтарик почти дремал, разморенный с мороза — за окошком мело — с предгорий пришла пурга, и все было белым-белым — шагу не ступить, руку вытяни — и пальцев не видать. Самые лютые декады после кануна зимы.

Дзынь-дзынь-дзынь.

Золотые кругляши рассыпались по столу, покатились, отскочив от лавки, упали на пол и прилетели прямо под ноги Старика. Он поднял пару империалов, покрутил монеты — рассматривая чеканный профиль на монете с одной стороны, и птицу с крыльями на другой — фениксы.

Монета взлетела вверх, под самую притолоку, сверкнув в воздухе блестящим боком, и Старик поймал империал в полете и прихлопнул, накрыв другой ладонью — монета упала аверсом.

Не повезёт.

Марта не обращала на него внимания, занятая тем, что собирала мелочь в узелок. Старик подбросил монету ещё раз, поймал и прихлопнул, задержав дыхание.

Аверс. Опять. Не повезёт. Но Видящая уже все решила.

— Что передает сын?

— На юге все тихо, — старый аллари выдохнул, вспоминая город, который видел в кругу глазами сына. Ему не нравилось всё — решение таборного совета и Помнящего — оставить девочку на милость Великого, и где? На юге. Не нравилось то, какие настроения были среди старейшин, не нравилось решение знахарки, не нравилось, что ей придется идти несколькими порталами, а аллари после такого количества чуждой силы всегда мутило. Не нравилось, что она решила закрыться от круга — это делало её слабой, но… Видящая решила.

Старик извернулся, устраиваясь на лавке поудобнее — тянуло и ломило спину, еще пару зим и он не сможет так же на равных работать с молодыми в конюшне.

— Оставь притирку.

Знахарка, немного подумав — все с полок лежало в беспорядке — перебросила ему маленький плоский горшочек, пахнущий привычно и терпко. Старик погладил шершавым пальцем гладкий глиняный бок и положил империал на крышку — птицей вверх.

Как же он — стар. Много зим назад — он помнил — эти золотые диски, которые принесли с собой «чужие» называли — «фениксами». Говорили «нет места в Империи, где нет фениксов», «крылья феникса простираются по всей Империи». В каждом доме, в каждом кармане. Сейчас эти желтые кругляши называют империалами, но что изменилось для аллари? Ни-че-го.

Старик ещё раз подбросил монету вверх, прихлопнул ладонью, но смотреть не стал. Дурной знак — если выйдет третий раз — не стоит отправляться в путь, но Марта уже все решила.

А он слишком стар, чтобы спорить с женщиной, которая уже всё для себя решила. Точнее с двумя. В то, что знахарка увидела что-то в своем блюде на воде, он не верил. Скорее старая Сейла решила начать свою игру. А «Видящие» — как ветер в поле, никто не удержит. Знахари всегда сами по себе — не таборные, и потому могут решать куда уйти и прийти — им везде рады. Прийти — и остаться, как Марта когда-то.

Совет — кучка старых идиотов, пока Ликаса нет, терять влияние нельзя — нельзя упускать время. Его сын не справится, а Марта… женщина всегда поймет женщину и найдет обходные пути.

— Не забудь положить, — он кивнул на маленький сверток, который передала Нэнс — Маги собирала всё самое любимое. Нужно напомнить девочке, где её дом, кто её любит на самом деле, и кто был рядом с ней все эти зимы с самого детства — аллари. Пока Ликас не вернется нельзя упускать возможности. Старик отправил бы на Юг и Нэнс, но Сейла уперлась. — Будь готова на заре — пошлю двоих доставить к порталу.

Марта задумчиво кивнула, вся в своих мыслях.

«Равновесие» — Старик вздохнул ещё раз. — «Давать и брать. Ограничивать, не лишая свободы. Охранять, позволяя учиться на собственных ошибках, и расти. Привязывать без цепей, приучать медленно, давая знания по капле».

Последнюю зиму он стал думать, что воспитывать юную сиру исподволь, стало слишком сложно. Раньше — было проще, но раньше она и не слышала зов круга — всё было понятно и привычно. Или просто он стал слишком стар для всего этого?

«Доверие можно предать только единожды». Именно поэтому он был не согласен с решением совета. Не важно, что Помнящий там видит — он лучше знал юную госпожу. Девочка — запомнит и не простит.

— Этот… Шаман опять здесь, — поделился Старик. — Возвращается снова и снова.

— Ждет на границе. — Марта не спрашивала — Марта утверждала. Посмотрела в окно и нахмурилась — метель разыгралась. Такое упорство горцев не нравилось никому. Это — их девочка.

«Долг духов» — так вещал горец. Шамана ловили, вышвыривали за границу — охрана получила четкие указания, вывозили в предгорья, грозили карами, но он возвращался снова и снова, утверждая, что должен поговорить с юной госпожой.

«В этом он был согласен с Главой Блау — горцам нечего было делать рядом с их девочкой. Ни одному из этих горных огрызков…» — спина стрельнула резкой болью и он простонал, проглотив ругательство. Они уже обожглись один раз с тем горцем из общины Сакрорумов, но они умеют исправлять свои ошибки.

Когда придет время, они сами расскажут, как можно разбудить двуединого Хэсау, который спит в подземельях дома. Горцы — отработанный вариант, им для этого не нужны Шаманы.

Когда придет время. Но сначала — девочка должна совершенно отчаяться. Потерять надежду и веру, и тогда её благодарность аллари будет безмерной.

Южный предел, Хали-бад

Встретив взгляд Иссихара — первое, что я сделала — поднесла флейту к губам и взяла пару фальшивых нот.

— Успокойтесь, — Дан примирительно поднял руки вверх, не приближаясь — держась на расстоянии. — Я не собираюсь бросаться на вас. Не знаю, кто именно проводи опыты на ваших «серых», но у них отвратительные алхимики. Я потребовал бы исключения из Гильдии за такую работу.

— Я уточню.

— Что именно?

— Я уточню, кто у них алхимик, если ещё раз окажусь у «серых». Мы так не договаривались, — я облизала губы. — Использовать катализатор.

Мы обговаривали совершенно иные условия. Великий! Никогда не следует полностью доверять Дану.

— Успокойтесь, — повторил он с нажимом. — Я реагирую совершенно иначе.

— В борделе это было очень наглядно.

— В борделе… я просто не смог вас разочаровать. Вы были так забавны, делая ставку на совершенно непроверенный метод воздействия. Не учли риски, не рассчитали время. При этом ожидали совершенно конкретного результата. Вы получили контроль и…

— … расслабилась, — прошипела я ядовито.

— …стали готовы вести переговоры, — поправил Дан вежливо и очень равнодушно. — Не могу найти ответ на один вопрос. Как наследница оказалась в гостях у «серых». Записи сделаны от первого лица, и если учитывать угол и высоту — ваш рост вполне подходит. Что вы там делали?

Слишком хитрый. Слишком. Я поджала губы, вспоминая, что залила в пирамидки, и не было ли там лишнего. Того, что могло бы дать пищу не нужным мыслям.

«Одиннадцать крупных мужчин, каждый выше и тяжелее меня в несколько раз… двенадцать серых размытых масок выше плеч…

… зал, который заполнялся Серыми…они шли и шли из боковых дверей и коридоров, начиная толпиться на верхних анфиладах, шли, как в трансе, пошатываясь — мелодия флейты звала их и манила… и лишь немногие сохранили ясность рассудка…

…бой, вспышки плетений вокруг купола, хруст крошева артефактов… два золотистых зрачка в пол моей головы… и глаза Я-сина. Только глаза, отливающие по радужке золотом, так же, как у Иссихара…»

Понял ли он, что это была попытка запустить формацию Вериди? Инъекции крови тварей любых видов не способны изменить генетический код, они способны только вызвать мутации. Необратимые. Мутации. Насколько далеко все зашло у Дана?