В начале всех несчастий: (война на Тихом океане, 1904-1905) - Анатолий Уткин

Стессель, руководя обороной Порт — Артура, стал открыто провозглашать свое неверие в успех этой обороны. Не только эмоционально, но и интеллектуально русские военачальники расходились между собой. Алексеев был озабочен, прежде всего, судьбой Порт — Артура. А командующий с 31 июля Восточным фронтом барон А. А. Бильдерлинг считал бессмысленными любые попытки сдерживать японцев на прибрежной полосе; он выступал за концентрацию русских сил в районе Ляояна. Командующий 10‑м корпусом призывал сконцентрировать силы между Мукденом и Ляояном. Главнокомандующий Куропаткин вынужден был лавировать, теряя цельность собственной концепции. Но далее Ляояна не мог отступить и он, поэтому главной витавшей идея была мысль о необходимости произвести генеральное сражение в районе Ляояна. Известны сказанные Куропаткиным слова: «От Ляояна я не уйду, Ляоян — моя могила!»

Куропаткин буквально сцепился с наместником Алексеевым, пытавшимся «энергизировать» генералов–пессимистов. Талантливые командиры были нужны как никогда. Их не хватало. Они гибли. Гибель 55-летнего генерала Келлера некоторые специалисты сравнивают по значимости с гибелью адмирала Макарова. Графа Келлера любили, и он пекся о своих людях. К абсолютно белой бороде шел белый мундир; его было хорошо видно среди дымных пушек — это его и погубило. Японская шрапнель нанесла ему 37 ран. Его заменил генерал Кашталинский.

Особая опасность начала грозить русским с гор. Еще в январе 1904 г. подполковник Хасигучи Изаума, один из наиболее приближенных к командиру японской разведки полковнику Аоки офицер, начал в Пекине процесс сближения с китайским руководством. В конце мая 1904 г. он приступил к формированию диверсионных групп в горных районах. В июне его силы приблизились к Ляояну. Китайская разведка, подчинявшаяся Юань Шикаю стала активно сотрудничать с представляющим на фронте японскую разведку генералом Фукусимой (генерал–квартирмейстер Ойямы). Была поставлена задача нанесения ударов по русским частям, хотя бы немного отдалившимся от основного контингента.

Генерал Ойяма планировал свои операции точно зная, что его силы в меньшинстве и что грядет прибытие направляющегося на Дальний Восток Первого русского корпуса, чья сила могла оказаться решающим обстоятельством. Японцы пока не освоили свою железную дорогу, им не хватало паровозов. Первая и Четвертая армии полностью зависели от вьючных караванов, от фур, на которых перевозилось огромное число припасов из Фэнхуанчена и Такушана.

И российская и японская стороны достаточно отчетливо представляли себе, что грядущая битва — столкновение основных сил данного театра действий будет иметь решающее значение для хода войны и конечного результата. Но у двух сторон было неодинаковое отношение ко времени. Кропоткин сделал все возможное, замедляя ход действий даже в сражениях на Ялу, в Наншане и при горном проходе Мотиен, выиграть время. Он был глубоко уверен в том, что время играет на руку гиганту России, способному переместить большие людские массы из Европы в Восточную Азию. Ойяма попал в очень особенное положение — он не мог сосредоточить войска против Порт — Артура, не нанеся поражения основной массе русских войск у Ляояна. Японцы точно знали, что в пути по Транссибу идут 14 поездов, и эти поезда укрепляют российскую мощь в Азии. В штабе Ойямы не было колебаний, здесь все были настроены на решительные действия. Японцы решили «не обращать внимания» на сезон дождей и броситься на Кропоткина под Ляояном не дожидаясь падения Порт — Артура.

Ляоян

Английский генерал сэр Хорэс Смит — Дориен, размышляя о войнах ХХ века склонялся к тому, что наступающая сторона имеет преимущества. «Если бы меня спросили, какой принцип выделяется среди других и способен переломить события, я бы назвал превосходство, даруемое наступлением. Наступающие войска действуют по своим планам, в то время как всякий, занимающий оборону, находится в статичном положении хронического беспокойства и должен согласовывать свои планы с действиями противостоящей стороны. Куропаткин жил в тумане». Военный теоретик Хэмли утверждает, что «победа может быть достигнута только посредством нападения». В рассматриваемой войне японцы наступали, а русские оборонялись.

Ляоян стоял на реке Тайцзу, текущей к городу с востока и представлял собой старинный город, с построенными еще китайцами стенами и крепостью; по населению в Маньчжурии он уступал только Мукдену. Городские стены, сложенные их глиняных кирпичей, были высокими. Приток Тайцзу — река Танг текла с юга на север и впадала в Тайцзу в 15 километрах к востоку от Ляояна. Реки эти сильно пересыхали в сухой сезон и разливались в сезон дождей. Средина августа была пиком сезона дождей и обе реки ревели от ниспадающих с гор вод. В дальнейшем реки обмелеют, но Ойяма решил броситься вперед, он не желал ждать.

В руках русских войск была одна железнодорожная линия «Север — Юг», а японцы владели двумя — старой «дорогой Мандаринов», ведущей от западного побережья в глубину континента и идущей с Корейского полуострова.

Внешняя линия российских укреплений была построена в ранние месяцы русско–японского конфликта; она была создана специально для задержки японского продвижения на север, если таковое состоится. Для блокирования продвижения генерала Оку на север генерал Н. П. Зарубаев к юго–западу от Ляояна оседлал железную и шоссейную дорогу, ведущую из Порт — Артура. Центром его укрепрайона был Аншанчан, весьма холмистая местность. Это на «крайнем западе». На востоке дальние подступы к городу охраняла группа войск под командованием генерала Бильдерлинга. Его задачей было остановить японцев, если они «спустятся» с гор востока, его специализацией были горные дороги. Между двумя группировками войск был своего рода прогал примерно в двадцать километров.

На флангах этих «двух рук» русской оборонительной системы находились небольшие сторожевые отряды, готовые предупредить о приближении противника. Сам главнокомандующий Куропаткин владел внушительными резервами, расположившимися вдоль дороги из Ляояна в Мукден. В эти решающие дни на центральную станцию Ляояна прибывали до тысячи солдат в день. Площадь перед вокзалом была главной точкой всего русского влияния в регионе. Здесь располагался и штаб генерала Куропаткина. Рядом стоял и штабной поезд со специальными системами охлаждения. Офицеры штаба жили в небольших коттеджах неподалеку. В Ляояне (как и в Порт — Артуре, Дальнем, Ляояне) русское присутствие как бы «забивало» первоначальный китайский характер этих городов. Повсюду строились дома в европейском стиле, процветали рестораны, играли духовые оркестры, было множество заведений сомнительного характера.

Сезон дождей (начавшийся в июле) несколько «подмочил» эту веселую жизнь, заставив всех забиться в помещения. На улицах неслись дождевые потоки. Китайские кули, презрев дождь, развозили всех по домам. Вода разносила по всему городу грязь, которая была везде. Но шампанское к завтраку по–прежнему было обычаем русских офицеров. Чего нельзя сказать о самом Куропаткине, который был известен своим воздержанием и безусловной моральностью. Но уже члены его штаба периодически попадали в скандалы. Начальник штаба генерал Сахаров не отличался (в отличие от Куропаткина) трудолюбием. С ним была женщина, на которой боевой генерал женился в самый пик боевого напряжения. «Медовый месяц» он провел в дни падения Ляояна. Амур охотно бы служил в русском штабе, настолько характерно было времяпребывание русских офицеров и предметы их страсти, когда их страны познала историческое унижение.

Ляоян пылал огнями 12 августа 1904 г., когда Россия отмечала рождение наследника русского трона. В Петербурге публика замерла во время салюта в честь нового ребенка императора. Если это будет девочка, то число выстрелов остановится на 31‑м. Когда прозвучал 32‑й залп, наступило всеобщее ликование: родился наследник. В этом случае численность залпов достигала 101. Счастливый отец: «Я больше рад рождению сына, чем победе на поле боя. Сейчас я смотрю в будущее спокойно и без страха, зная, что знак счастливого окончания войны».

На просовом поле в Аншанчане генерал Куропаткин принял торжественный парад своих войск по поводу рождения царевича. Яркие формы офицеров раскрасили все парадное поле. Один из англичан сказал, что подобное он видел только на смотрах в английском Олдершоте. Солдаты восприняли рождение наследника как знак свыше, как указание на возможность счастливого окончания войны.

Давление на Ляоян

Ликование не было долгим. 21 августа 1904 г. генерал Ойяма выдвинул свою штаб–квартиру в Хайчен — примерно в 70 километрах к югу от Ляояна. Для японцев время колебаний закончилось, Ойяма отдал приказ начать наступление. Японцев было меньше, у них было меньше орудийных стволов, они противостояли противнику, который, казалось, эффективно использовал представившееся ему время как для создания передовых защитных укреплений, так и для поддержания внутренних оборонительных структур. Японцы мобилизовали свою разведку, но сведения из Ляояна их не обнадежили. Ничего оптимистического не приходило из Порт — Артура, крепость держалась, отвлекая столь необходимые японские ударные части. Ойяму волновала разбросанность его войск: между 4‑й и 2‑й армиями на юге и 1‑й на востоке дистанция составляла почти 40 километров. И, заметим, у японцев не было никакого подобия тщательно отработанной инфраструктуры, они шли по горам и долам, их боевые лагеря были их единственным укреплением. Если Кропоткин попытается перехватить инициативу, у него будут для этого все шансы.