Заступник. Твари третьего круга - Арина Свобода

— Сколько он там? — сипло спросил Ник.

— Четверо суток… — в голосе Ивара звучала неприкрытая паника. — Он сказал ставить капельницу и не отключать его, пока Аля не вернется…

— Вы с ума сошли? — ужаснулся Эрран.

— Он говорил, что знает, что делает…

Ник вспомнил свой самовольный поход в Темный. Тогда он переборщил с коктейлем и, если бы не Эрран, вряд ли смог бы вернуться в нормальный мир. А ведь тогда он ввел себе дозу не больше, чем на сутки. Грай рехнулся!

— Папа! Спаси его.

— Сейчас, сейчас… — бормотание Ивара становилось все неувереннее. — Вливайте еще!

— Такую лошадиную дозу из него не вытравить, — Эрран начал тщательно проверять рефлексы, мрачнея лицом с каждой новой пробой.

Ланка соскочила с кровати, упала перед Ником на колени, хватаясь за край рубашки.

— Ник! Вытащи его! — слезы прокладывали дорожки на исхудавшем лице, но Ланка не замечала их.

Никел стиснул зубы. Перед глазами возникла недавняя картинка — от клубящейся черноты отделяется малая часть, чтобы спустя несколько мгновений превратиться в очередного реально существующего монстра. Кого убьет чудовище, созданное им, Ником, из отогнанного от Грая зла? «Плевать на меня. Только помоги Ланке», — сказал Грай в Темном. И он исполнил его слова буквально. Плюнул на Грая и спас ее. Все честно. По-мужски. Каждый получил то, что хотел.

— Ник?! Ты же можешь. Помоги ему. Пожалуйста…

— Это исключено, — Кессель поднял Ланку с пола, усадил на кровать. — Я не могу этого допустить. Поймите, Алана, я предупреждал Грая об опасности. Ник не несет ответственность за его решения.

— Доктор Грош, — Эрран повернулся к Ивару, — Грая нужно немедленно в интенсивную. «Провентилировать» кислородом, чтобы спасти хотя бы кору головного мозга.

— Ник… — в голосе Ланки не было осуждения, только бесконечное отчаяние.

— Я не могу, — буркнул он, отворачиваясь.

Она поверила. Сразу же. И в тот же миг приняла решение.

Ланка осторожно прилегла рядом с неподвижным телом Грая. Одной рукой сжала потемневший, потрескавшийся камешек, болтающийся меж его ключиц, а вторую вытянула в сторону отца.

— Пап… Давай.

Ивар медленно пятился от нее, мотая головой и повторяя, как заведенный:

— Нет… Нет… Нет…

Ланка на мгновение зажмурилась, потом открыла глаза и сказала спокойно:

— Я не могу его бросить, пап. Он меня там не бросил…

Голос у нее предательски дрогнул и сорвался.

Нику показалось, что он сейчас захлебнется густым, осязаемым горем, наполняющим комнату. Его не замечали — как вещь, как предмет обстановки. Ланка услышала его ответ и просто-напросто вычеркнула спасителя из своей жизни. Все, что он сделал, не имело больше значения. Но почему? Ведь там, в Нижнем мире, они все равно не будут вместе, не будут счастливы. Ведь она видела эти жуткие рожи, слышала голоса темных тварей. Почему же она так легко готова бросить этот мир, просто чтобы быть с Граем? Почему меняет реальную жизнь на призрачную, полную лишь воспоминаний?

Сердце кольнуло. А сам-то? Разве не из-за этого повздорил с Дугалом? Мечтал безраздельно владеть Темным Городом. Играть любимой игрушкой, убегая в него и прячась от реальности. Кто будет любить тебя там? Толпы чудовищ? Подумаешь, Хозяин темных тварей! И что в результате? Темный — скучная подделка, тень того, что было и никогда не вернется. А настоящая жизнь, вот она — пытается уговорить отца убить ее, чтобы спуститься за Граем. Только Грай не стоит такой жертвы.

— Я встретила там маму… — негромко сказала Ланка, глядя прямо в глаза Ивару. Тот замер и, кажется, перестал дышать. Ему не было дела ни до чего, кроме единственной дочери, едва не потерянной, счастливо обретенной и вновь собирающейся его покинуть — на этот раз навсегда. — Она такая красивая… И такая одинокая. Если бы смог пойти к ней, папа, разве бы ты отказался? Если бы знал, что ей это нужно. Что она ждет тебя… там, в темноте.

Ивар судорожно втянул воздух сквозь сжатые зубы.

— Нет, детка. Не проси сделать то, чего я не могу. Ассини… она ушла так давно. Ты — все, что у меня осталось. Она бы мне этого никогда не простила. Нет! Никогда.

Ланка ободряюще улыбнулась ему сквозь слезы:

— Все будет хорошо, пап. Мы все будем там, так какая разница — чуть раньше или чуть позже? Какая разница для нас, дышащих настоящим воздухом, греющихся под солнцем и живущих реальной жизнью. А для них, тех, кто страдает там — вечно страдает, — каждый миг одиночества растягивается на годы. Позволь мне помочь ему, папа…

— Доктор Грош, нужно торопиться.

— У него есть шансы?

— Возможно. Он жив только потому, что сам по себе организм здоров и силен. И, кроме того, он привык подолгу находиться в Темном — естественным, так сказать, образом.

— Но ведь бывает, что люди возвращаются даже после трех месяцев. Что такое четыре дня? Как долго это будет продолжаться?

— Не берусь определить… Все очень индивидуально. Но боюсь, без медицинской помощи мы его, скорее всего, потеряем.

— Папа, я тебя люблю. Очень-очень. Но зачем мне жить, если Грай…

Ивар сник. На мгновение Нику показалось, что на его лицо легла тень Темного города. Но это было лишь смирение. Он приблизился к кровати и дрожащими пальцами, не с первой попытки, ухватил скользкую трубку капельницы…

— Стойте!

Ланка бросила на него один-единственный взгляд, как на досадную помеху, и сразу же отвернулась. Ивар вообще не обратил внимания на того, кого чуть раньше готов был благословлять, как спасителя. Ник сглотнул и хрипло повторил:

— Стойте. Не надо. Я вытащу его.

Вот теперь они его заметили! А может, хватит подставляться? Грай сам учил когда-то — никому не позволяй манипулировать собой. Надо выдвигать условия. Требовать, а не просить. Брать причитающееся тебе, как это делает Фолк. Вот у кого вообще никаких проблем.

В глазах Ивара зажегся слабый огонек надежды.

— Ники, что за ребячество. Я тебе не позволю! — встрял Кессель.

— Заткнись, Эрран. Я тебе уже говорил, мне не нужно ничье разрешение.

Ланка приподнялась на локте и недоверчиво спросила:

— Это правда? Ты сможешь?

Пусть бы она отправилась в Темный. Пусть бы ощутила на своей шкуре, что такое вечность в компании слабака. А когда Грай окончательно сгинул бы в лабиринтах Нижнего города, тогда бы Ник вновь спас ее, и уж на этот раз у нее не осталось бы выбора! Но он же пообещал, что ноги ее больше не будет в Темном…

Ник глубоко вздохнул. Она даже не поблагодарила его! Неужели, если он вытащит ее драгоценного Грая, что-то изменится?

— Я хочу остаться один, — потребовал он.

— Ник, ты только зря теряешь время, — запричитал Кессель. — Его время. Я больше не дам тебе ни кубика «коктейля».

— Все выйдите вон!

— Сумасбродный мальчишка, — пробормотал Эрран.

— Идем, папа, — Ланка поднялась с кровати, опираясь на руку Ивара.

— А ты останься, — приказал Ник.

Ивар зыркнул враждебно.

— Все в порядке, папа. Иди. Сделай так, как он просит.

Они остались втроем. Ланка смотрела с надеждой. Ему захотелось прижать ее к себе, как в Темном. Схватить обеими руками и втолковать, что Грай ей теперь никто. Никто!

Без макияжа, со всклокоченными волосами, Ланка напоминала воробья. Глупую птичку, не успевшую спрятаться от стужи и отморозившую крылья. Теперь она никогда не взлетит. Будет только смешно прыгать по земле, волоча за собой бесполезные отростки. Даже если он потребует, чтобы она осталась с ним в обмен на жизнь Грая.

Она больше ни о чем не просила Ника. Просто ждала, осторожно касаясь тонкими пальцами разбитого лица Грая.

Слабак! Получил по морде. Убил какого-то старика. Не смог защитить свою женщину. Поэтому и потерял ее. Камешек потух, их ничто больше не связывает.

— Кто его так отделал?

— Твой брат.

— Что?

— Эти уроды схватили нас, — она всхлипнула.

— Они с тобой… что-то сделали?

— Нет. Только угрожали. Избили Грая, потом заставили его убить какого-то человека. В обмен на мою жизнь. Ему пришлось, понимаешь? Он бы никогда… Он же знал, что, если такое случится, я попаду в Темный. Грай никогда бы такого не допустил. На нем живого места не осталось, — сказала Ланка и осеклась. Подбородок дернулся и задрожал.

Воздух в комнате сгустился, сделался вязким и душным. Ника бросило в пот.

Он взъерошил волосы и посмотрел на свое отражение. На улице уже стемнело. И то ли свет уличных фонарей преломился странным образом, то ли снег, белыми плевками залепивший раму, исказил отражение… Из незашторенного больничного окна на него, хищно прищурившись, смотрел Фолк. Даже не Фолк, а темная тварь, напоминающая их обоих. Ник вздрогнул и точно проснулся. Да что это? Что Темный сделал с ним там, в лесу? Он ему не поддастся. Никогда! В конце концов, он — Заступник. Город не посмеет диктовать ему свои правила. Он — хозяин Темного.