Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии - Бэзил Лиддел Харт

Никогда больше у немцев не появится столь радужных перспектив, как во второй половине июля. Стремительный бросок двух танковых армий не только вынудил русских покинуть выгодные позиции, но вверг их в состояние неразберихи – такой успех нельзя было не развить. Кстати, именно этим объясняется легкость, с которой немецкие танковые части прошли низовье Дона. Их просто некому было остановить – в тот момент они могли направиться в любую сторону – на юго-восток к Кавказскому хребту или на северо-восток к Волге. Подавляющая часть русских войск все еще оставалась к западу от нижнего течения Дона – танки опередили отступавших.

Когда же 4-я армия была временно повернута на юг и упустила шанс с ходу взять Сталинград, ситуация начала меняться. Русские получили время собрать силы для обороны Сталинграда. После первой остановки немцам пришлось ждать, пока 6-я армия Паулюса пробьется к Дону, очистит от противника территорию в излучине реки и также примет участие в атаке на Сталинград. Однако ее прибытие задерживалось, причем не только из-за того, что пехотинцы шли пешим маршем, но и по той причине, что ее боевая мощь постоянно и неуклонно уменьшалась – дивизии одну за другой оставляли для охраны растягивающегося фланга в среднем течении Дона.

К тому времени, как началось решающее наступление на Сталинград, – это произошло во второй половине августа – русские успели собрать резервы. А у немцев остановка следовала за остановкой. Русским было проще доставлять подкрепление в Сталинград с Кавказа, чем из других районов страны – он располагался ближе всего. Постоянные задержки чрезвычайно раздражали Гитлера. Само название – «город Сталина» – казалось ему вызовом. Фюрер не останавливался ни перед чем, отвлекал дивизии с любых других участков фронта и направлял их в Сталинград.

Трехмесячная борьба, по крайней мере с немецкой стороны, велась тактикой «стенобитного тарана». Чем ближе немцы подходили к городу, тем меньше у них оставалось пространства для тактического маневра – рычага для ослабления сопротивления. Одновременно сужение фронта облегчало защитникам города задачу сосредоточения резервов в любой опасной точке обороняемого района. Чем дальше немцы проникали в густо застроенный город, тем медленнее становилось продвижение вперед. На завершающем этапе осады ширина фронта достигла полмили, считая от западного берега Волги, и к тому времени их удары уже изрядно ослабели из-за больших потерь. Каждый шаг вперед стоил дороже и приносил все более скудный результат.

Трудности уличной борьбы, с которыми столкнулись в Сталинграде немцы, усиленные упорным сопротивлением русских, пожалуй, были даже более тяжелыми, чем те, что испытывали защитники города. Русским больше всего мешало то, что снабжение города и доставка подкреплений осуществлялись паромами и баржами, которым приходилось многократно пересекать реку под обстрелом. Это снижало возможности русских. В результате им, вне всякого сомнения, приходилось нелегко. Давление на них было тем более велико, поскольку верховное командование, произведя точные стратегические расчеты, укрепляло силы защитников не слишком щедро, предпочитая, в предвидении контрнаступления, сконцентрировать подавляющее большинство резервов на флангах. На последнем этапе осады только в двух случаях в Сталинград были направлены дивизии из числа тех, что собирались для участия в контрнаступлении. Тем не менее защитники города не отступили.

История обороны Сталинграда получила широкое освещение в русской печати. С немецкой стороны свидетельств было немного, потому что большинство командиров вместе со своими войсками оказались в плену у русских. Немногие уцелевшие рассказывали, что сражение было долгим и скучным – русские защищали каждый квартал, каждый дом, а силы наступавших день ото дня уменьшались. Причем надежды немцев растаяли как дым задолго до того, как инициатива окончательно перешла в руки их противников. Но они были вынуждены атаковать снова и снова, подчиняясь истерическим приказам фюрера.

Было бы небезынтересно ответить на вопрос, каким же все-таки образом наступление на Сталинград обернулось ловушкой для участвовавших в нем армий. Что касается развала флангов, его можно было предвидеть задолго до того, как это случилось в действительности. Блюментрит по этому поводу сказал: «Опасность для наших растянутых флангов увеличивалась постепенно, но она стала очевидной достаточно рано, чтобы ее осознал любой военачальник, имеющий глаза и мозги. В течение августа русские накапливали силы на другой стороне Дона – к юго– востоку от Воронежа. Произведенные ими короткие и дерзкие вылазки явно были направлены на выявление слабых мест в линии немецкой обороны вдоль Дона. Эти пробные атаки позволили выяснить, что 2-я венгерская армия занимает оборону в секторе к югу от Воронежа, а за ней расположена 8-я итальянская армия. Риск еще более увеличился в октябре, когда позиции на крайнем юго-восточном участке обороны – у излучины Дона к западу от Сталинграда – заняли румыны. В общем, этот «союзнический» фронт был лишь слегка укреплен немецкими частями.

Получив информацию, что русские атаковали итальянский сектор, в результате чего образовалась большая брешь, Гальдер отправил туда меня. Разобравшись в ситуации, я выяснил, что атака была проведена силами всего лишь одного русского батальона, который обратил в бегство целую итальянскую дивизию. Я немедленно принял меры по ликвидации последствий прорыва, закрыв проход альпийской дивизией и частью 6-й немецкой дивизии.

Проведя в итальянском секторе десять дней, я вернулся и подал письменный рапорт, где указал, что такой длинный оборонительный рубеж на фланге создать вряд ли удастся. Железнодорожные станции расположены в 200 километрах за линией фронта, а значит, доставить большое количество леса, необходимое для строительства оборонительных сооружений, будет почти невозможно.

Ознакомившись с рапортом, генерал Гальдер потребовал, чтобы наше наступление было остановлено. В качестве оснований приводилось значительное сопротивление противника и возрастающая опасность для сильно растянутого фланга. Но Гитлер ничего не желал слушать. В сентябре отношения между Гитлером и Гальдером заметно ухудшились, все чаще вспыхивали споры. Те, кому довелось видеть, как фюрер обсуждает свои планы с Гальдером, получили незабываемое впечатление. Фюрер обычно водил руками по карте, сопровождая свои телодвижениями короткими командами: «Пробиться туда, прорваться сюда…» Его идеи отличались неопределенностью и выдвигались без учета местных условий и трудностей. Не приходилось сомневаться, что он бы с радостью избавился от Генерального штаба в полном составе – фюрер не мог не понимать, что там у него мало сторонников.