Исповедь русской американки - Валентина Попова-Блум
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А по всему земному шарику народ может и не познать этого восторга НИКОГДА!
И вот!
Родился новый проект, чтобы порадовать всех любителей оперы и незнакомых с ней вовсе и познакомить с этим волшебным, уникальным театром.
Мэр Нью-Йорка Блумберг постарался, и теперь во всем мире в один и тот же момент — повсеместно на всех континентах земного шара — МЕТ открывает занавес! В специально оборудованных залах некоторых кинотеатров в крупных городах.
76 стран от Европы до Уругвая и Японии! Называется это — опера на HD (high definition — высокое разрешение звука). На экранах!
Для этого созданы специальные спутники и оборудование в специальных кинотеатрах. Запись идет прямо из театра МЕТ-оперы.
И в Москве с прошлого года моя подруга с большим восхищением слушала и смотрела СО МНОЙ в одно и то же время оперу из МЕТ. А я была в самом театре. Не это ли «культура в массы» и достижения техники на службу ВСЕМУ человечеству?
Но существует и критика этого новшества.
Подрываются финансовые основы театра. Расходы на постановку не окупаются даже на половину. Особенно, если новые оперы идут не годами, а иногда только по 8-10 раз. Слава богатым спонсорам и даже небогатым поклонникам и ценителям оперного искусства — тем, кто покрывает эти расходы.
А экранизация якобы снижает число слушателей вживую. Это ерунда! Миллионы по всему миру (76 стран!) никогда бы не пришли в этот театр. А теперь они им восторгаются и приобщаются к прекрасному.
«Нет живого звука, — говорит знакомая дива. — Именно в этом сила оперы». Согласна, но техника сегодня на грани фантастики.
И рядовые миллионы слушателей на звук с экранов не обижаются.
Нет необходимости наряжаться, когда идешь к экрану, нет длинного пути к восторгу перед искусством. Да. Но у меня, например, выработался рефлекс — я испытываю трепет уже за несколько дней до определенного события.
Правда, бывает, что спектакль не оправдывает ожиданий. Но не часто. И не на каждый взгляд.
ЗАТО:
Видна творческая работа не только исполнителей оперных партий, но и режиссеров-постановщиков, костюмеров, оформителей-декораторов, художников и других участвующих в спектаклях и их обеспечении.
Ты наблюдаешь мимику актеров. Живую реакцию партнеров, чего ты никогда не заметишь уже с десятого ряда партера (где стоимость билетов исчисляется сотнями долларов).
Следишь детально за драматургией и игрой поющих актеров.
В этом театре нет напыщенности и нарочитости оперы, демонстративной условности. Ты живешь жизнью героев и забываешь, что они поют. Живешь в этом временном пространстве и, погружаясь в суть самого сюжета, забываешь о своем, личном.
Ты живешь с ними. Влюбляешься в персонажей и актеров.
Мы с приятельницей чуть не подрались, влюбившись в Хосе и Тореадора в умопомрачительной постановке «Кармен».
Каждая отстаивала достоинства своего. Хосе или Тореадора. Потом согласились, что оба чудо как хороши.
А Кармен была лучшей за всю мою долгую жизнь при неплохой слуховой и зрительной памяти. Совсем другой, не такой, как мы привыкли.
Кстати, уроженка Риги (Латвия) — Элина Гаранча.
А как здорово в перерывах между актами посмотреть на экране интервью с исполнителями главных партий!
Интервью берут лучшие оперные певцы, а певцы, занятые в спектакле, в перерыве, в сценической одежде вдруг раскрываются человеческой сутью, рассказывая о своих персонажах, передают приветы близким, улыбаются.
Видишь индивидуальность человека — певца. Интересно.
Потрясли в антрактных интервью нормальные голоса двух красавцев-контратеноров (которых во времена Гайдна называли кастратами. И они таковыми были). А сейчас это нормальные мужики, могущие всю партию петь таким неестественным для мужчин, но очень красивым голосом. Теперь мой любимый лучший контратенор современности — Филипп Джарусский. Где-то прочла, что его дед бежал во время революции в Европу и на таможне, где у него спросили имя, он ответил: «Я — русский!». Так и записали.
Когда слушаешь его исполнение Генделя и Вивальди, замирает всё и кажется, ты паришь где-то на небесах, в вечном блаженстве и спокойствии. Невероятное открытие для меня — это пение.
Недавно мне попался русский фильм, где использовано пение Филиппа Джарусского «Турецкое седло». У меня был шок.
Пересказать не решусь. Неадекватная реакция несведущего обывателя.
В опере на HD ты в деталях можешь разглядеть дирижера. А когда звучит: «Maestro to the pit! Maestro to the pit!» («Маэстро — к пюпитру!» — так приглашают дирижера к оркестру. — Авт.), охватывает дрожь от предвкушения прекрасного.
Вы можете наблюдать лица музыкантов оркестра, чья мимика красноречиво выражает вдохновение.
На экране вы имеете шанс послушать режиссера-постановщика и художника, рассказывающих о своей работе над спектаклем.
В перерыве между актами экран дает возможность заглянуть за кулисы и увидеть процесс смены декораций: грандиозные трансформирующиеся устройства и большое количество целенаправленно снующих работников сцены, которые приносят, уносят, меняют, устанавливают. Внешне неспешно, но быстро. Очень интересно!
Вам покажут костюмы персонажей и расскажут, как это делается. И вы удивитесь, как близко к реальности подобраны цвета крови (всё в этом театре близко к реальному), как расшиты камнями дорогие одежды и разные декоративные элементы спектаклей. Никакой фальши и подмены!
Вагнер представлен фантастически: певицы-«птицы» подвешены в воздухе и поют, герои уходят в вертикальное пространство.
Огромные подвесные платформы становятся то лесом, то хижиной, то дворцом с колоннами. И ты видишь, как это все передвигается перед следующим актом. Фантастика!
Могут вывести на сцену живых лошадей. Или показать море «крови», в котором хор в белых одеждах по колено, и красная жидкость поднимается, впитываясь белой тканью на людях всё выше и выше. Балы, где все роскошно одеты, — ведь экран не обманешь…
Видны и мимика, и детали одежды, и очень естественный макияж на певцах. В этом театре нет нарочитой театральной декоративной косметики.
У
