Коричневый Предел. Там, где зимуют раки - Татьяна Морозова

— Что-то случилось? — заволновалась Софья.

— Я сейчас всё узнаю, — ответил отец Лазурий и вышел из челнока.

Первое, что он увидел — растерянные лица Матери драконов, Валдека и премьер-министра.

— Как это всё нелепо, — только и сумел произнести старый маг, когда узнал причину заминки. — Но что-то ведь можно сделать? Должен ведь существовать какой-то выход из ситуации? Давайте, мы потеснимся ещё, чтобы найти вам место.

— Нет, — покачал головой премьер-министр, — челнок и так сильно перегружен, а я вешу не мало, к тому же лететь в дико стеснённых условиях несколько суток — немыслимо.

— Полностью согласен, я тоже против того, чтобы стеснять остальных, — поддержал Заххара бывший Оруженосец.

— Но мы не можем оставить вас тут на верную смерть, — отец Лазурий отказывался верить в происходящее.

— Не медлите, прошу вас, — обратился Заххар к драконе. — Софья уже догадалась, что это не визит вежливости на Регнал. Ещё минута, и она откажется лететь. Я остаюсь, понимая, чем для меня всё закончится. Но это не важно — прошу, спасите мою жену и дочь.

— В таком случае, я остаюсь с вами, дорогой мой Заххар, — слова старого мага были полны решимости.

Меньше всего Заххару хотелось терять драгоценные секунды на спор с отцом Лазурием. Зная характер своей жены, он боялся, что она выйдет из корабля, и потом уже никакими сказками не заставить её вернуться обратно. Тогда или придётся говорить ей правду, а этого Заххар хотел меньше всего, или чуть ли не силой возвращать на корабль.

— Нет, отец Лазурий, — возразил премьер-министр, — вы летите вместе со всеми. Вы маг, и сила ещё понадобится. А кто я? Простой человек, без какого-либо магического дара. Ни моя жизнь, ни смерть — ничего не изменит. Вы же сможете потом помочь в восстановлении нашей планеты.

— О чём спор? — вмешался Валдек. — Остаться должен я. Тем более что магия и меня обошла стороной.

— Протестую, — возразил старый маг. — Ты о сыне подумал?

— А кто-то забыл о внуке?

Их спор угнетал Заххара Тоина. Он понимал, что не имеет права вмешиваться, но и затягивать с отлётом тоже нельзя.

— Пойми, когда вернётся Найяр, ты будешь ей необходим. Это раз. Два — Вашеку нужен отец. Я старый, и не смогу дать парню то, что сможешь ты. И потом, если я останусь с Заххаром, то у него будет возможность умереть достойно. Как только я почувствую приближение магии Мёртвых, убью сперва его, а потом и себя. Вы же, оставшись вдвоём, превратитесь в безумных, и накинетесь друг на друга, подобно бешеным псам. Ты хочешь принять дикую и позорную смерть? Хочешь подвергнуть этому Заххара? Спор окончен, я остаюсь.

Глядя на старика глазами, полными слёз, Валдек крепко обнял его, прижав к себе.

— Храни вас Владыка, — прошептал он.

Из челнока стали слышны громкие разговоры — это Софья пыталась пройти к выходу, но юноши всячески удерживали её.

— Живо на борт, — скомандовал премьер-министр. — Супруге моей скажите, что появились безотлагательные дела, и что я прилечу позже.

Он крепко пожал руку Валдеку, кивнул на прощание драконе.

— Берегите себя, берегите Софью и мою дочь. Прощайте.

Не тратя больше время, дракона и бывший Оруженосец Коричневой Леди поднялись на борт челнока. Бесшумно и плавно за их спинами закрылся люк. Отойдя на приличное расстояние, Заххар и отец Лазурий, молча провожали взглядами улетающий корабль.

— Ну, что? — произнёс первым старик, когда челнок скрылся из глаз. — Останемся тут или переместимся куда-нибудь?

— Мне всё равно, — просипел премьер-министр. — Какая разница, где умирать?

— Ну, не скажите. И потом, давайте не будем сразу сдаваться? Магия Мёртвых концентрируется там, где много людей. Не хочу давать ложные надежды, но кто нам мешает побороться за жизни?

— И что вы предлагаете?

— Есть ведь на нашей планете практически безлюдные, неизведанные места. Перенесёмся туда и попробуем выжить. Ну, или хотя бы отсрочить конец.

— О Квертонайской гряде знаете? Абсолютно глухое и забытое Владыкой и людьми местечко.

Глядя на собеседника безучастным взглядом, Заххар только лишь кивнул головой. Какая ему теперь разница куда отправляться? Успокаивало лишь одно — его просьба сохранить жизнь Софье и не рождённой дочери, услышана Владыкой.

А где-то далеко-далеко от того места, где стояли отец Лазурий и Заххар Тоин, начинался новый день.

Ветер гнал по пшеничному полю волны, прогибая к земле каждый колосок. Тяжёлые, от вызревших зёрен, они того и гляди, могли полечь в любой день. Самое время для начала уборки. Солнце только-только вынырнуло из-за горизонта, а с десяток комбайнов уже во всю взревели двигателями.

"Приступим помолясь", — подумал бригадир и дёрнул рычаг.

Словно по команде, остальные машины рывком тронулись с места. Работы предстояло много — синоптики обещали дождь через два дня. Бригада торопилась, оставаться без урожая, как в прошлом году не очень-то и хотелось. Комбайны, усердно работая молотилками, плыли через поле. На третьем заходе, Борд огляделся по сторонам: трое впереди него, остальные отстают.

" Ёк — макарёк, тащатся, словно сонные мухи", — выругался бригадир.

Борд достал сигарету и закурил. Прошло уже полдня, а смолотить удалось малую толику. Хвала Владыке, что комбайны работали без перебоя и поломок. Бригадир вытер со лба пот, вроде бы и солнце не особенно припекает, но почему-то становится всё жарче и жарче. Борд опустил стёкла, ветерок тут же ворвался в кабину. Дышать стало чуть легче, но не надолго.

Соседний комбайн поравнялся с бригадирским и стал уверенно его обгонять.

"Ага, — Борд улыбнулся, — никак Нитил решил отца сделать. Давай, сынок, потягайся с батей".

Юноша помахал Борду и что-то крикнул. Шум двигателя сел его слова. Бригадир посмотрел на часы — не иначе, как мальчик предлагает устроить перерыв. В принципе, можно и перекусить, Борд не возражал, впрочем, как и его желудок.

Неожиданно ветер усилился, небо заметно потемнело. По полю пошли огромные волны, обещая повалить пшеницу. Борд забеспокоился — этого ещё не хватало, по прогнозу урагана не должно быть. Воздух накалился, словно жаровня, обдавая лёгкие огнём. Небо покраснело, всполохи электрических разрядов разрывали облака. Атмосфера стала плотной, словно кисель, и, отвечая на резонанс от ударов молний, по ней прокатились волны. Надвигалась гроза.

Задыхаясь, бригадир остановил комбайн и спрыгнул на землю, разрывая на груди рубаху. Его примеру последовали остальные комбайнёры. Первые тяжёлые капли дождя забарабанили по стальным корпусам машин. Сверкнула молния.