Фальшивая графиня. Она обманула нацистов и спасла тысячи человек из лагеря смерти - Элизабет Уайт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы все скоро будем свободны, графиня. Говорят, русские уже на бывшей польской территории. Немцы в администрации пакуют вещи. Вы не слышали последние новости?
Янина спокойно посмотрела на нее и ответила:
– Меня такие вещи не интересуют, я забочусь только о питании заключенных, и я рада, что у меня есть на это разрешение. Надеюсь, я смогу привезти побольше еды на праздник. – После паузы Янина добавила: – Думаю, сейчас заключенным жаловаться не на что. Хорошо, если все так и останется. С той провизией, которую предоставляет ГОС, ни один поляк в лагере не голодает. Достаточно посмотреть на вас, чтобы убедиться в этом!
Вишка попыталась еще раз, заметив шепотом:
– Если бы только здесь не было Фуманна!
– Фуманна? – повторила Янина. – Я с ним дел не имею, только с комендантом.
Вишка сдалась и пожелала Янине счастливой Пасхи. Янина порадовалась, что заключенные заметили ее приближение и не позволили шпионке увидеть контрабанду, доставленную в двойном дне бидонов.
На следующий день сообщений об операции так и не поступило, нацисты тоже не заявляли о нападении на поезд. Тревога и сомнения одолевали Янину. В Майданеке ей удалось переговорить с Зелентом. Когда она услышала от него новость, то едва не разрыдалась: охранники с состава только что вернулись, живые и здоровые. Не было никакой попытки освободить заключенных.
После всего планирования, работы, рисков и жертв ничего не произошло. Что же могло случиться? Этот вопрос не давал Янине покоя. Проведя еще несколько дней в неведении, она решила отыскать Эльжбету. Все, что Янина о ней знала, – это то, что Эльжбета работает в школе. Она отправилась в магазин, где работала их связная. Когда Янина пришла, в магазине была другая покупательница.
– Я ищу скатерть, голубую, с кружевами, – сказала Янина девушке за прилавком. Это был их пароль. Продавщица пообещала показать Янине то, что она хочет, когда закончит с другой покупательницей. Однако та никак не могла определиться с выбором. Наконец продавщица сказала:
– Только что вспомнила, мадам, – я продала голубую скатерть с кружевами вчера. Но вот вам адрес магазина моей знакомой. У нее тоже такая есть.
Девушка протянула Янине адрес школы, где преподавала Эльжбета.
Янина нашла Эльжбету и узнала, что ее настоящее имя – Ванда Щупенко. Та выглядела такой же разочарованной, как и Янина.
– Это ужасно! – сказала она Янине. – Мы не нашли полковника Лодзя там, где он должен был нас ждать. А когда в конце концов нашли, он был в стельку пьян.
Они просили полковника дать приказ вооруженному отряду выдвигаться на место атаки, но тот отмахнулся от них и заказал еще водки. А потом признался, что так и не получил одобрения на проведение операции. Без ответа от высшего командования и без дополнительных сил окружное командование АК сочло план слишком рискованным[255].
Янину охватили ярость и горечь. Перевозка на поездах была уникальной возможностью для того, чтобы освободить ее товарищей, но АК не стала даже пытаться. Янина выплеснула свой гнев на полковника Лодзю. Почему он уверил ее, что план одобрен, заставив рисковать жизнью и, что еще хуже, пробуждать в заключенных ложные надежды? Она представляла себе, как узники, доверившиеся ей, сев в поезд, нашептывали товарищам, что вскоре их освободят, как они ждали атаки, которая так и не произошла, и как их надежда постепенно оборачивалась разочарованием. Янина была абсолютно раздавлена этими мыслями.
Несколько дней спустя полковник Лодзя появился в офисе Янины.
– Вы представлены к высшей военной награде, – объявил он.
Янина холодно посмотрела на него. Хотя она была только лейтенантом, а он офицером старше по рангу, Янина ответила:
– Из ваших рук я ее не приму. Какой бы высокой она ни была.
Обратившись к Янине ее кодовым именем, полковник покаянно прошептал:
– Мне очень жаль, Стефания. Вы правы, и у вас есть право все это мне говорить. Мне нет оправдания.
Глава 18
Конец приближается
8 апреля 1944 года была Великая суббота, день перед Пасхой, когда поляки традиционно относят корзины с угощением на освящение в костел. Комендант Вайс сдержал свое обещание и разрешил доставить пасхальную еду польским заключенным Майданека, но лагерная администрация уведомила Янину, что, поскольку лагерь эвакуируют, это будет последняя доставка ГОС продовольствия на территорию для заключенных. Янина постаралась сделать так, чтобы узники надолго запомнили ее[256].
Когда она обратилась к жителям Люблина с просьбой о пожертвовании, те ответили с уже ставшей привычной щедростью. Компании, не участвовавшие в сборе продовольствия на Рождество, теперь хотели компенсировать это: ветчина, колбасы, мед, конфеты, шоколадки и пряники наполняли склады люблинского комитета поддержки. Янина смогла даже уговорить немецкие власти выделить 2,3 тонны сахара, 1,3 тонны пшеничной муки, а также джем и конфеты для пасхального обеда в Майданеке. Каждый из 2300 польских заключенных, остававшихся в Майданеке, получил передачу, где помимо мясных закусок, печенья и сладостей, содержался кулич и два пасхальных яйца. Она запасла также цветы и пасхальных ягнят. Дети в комитетских приютах раскрасили яйца и ягнят, а священник благословил угощение. Горячий обед в тот день включал борщ с фасолью, ячменную кашу с грудинкой и колбасу.
Приехав с доставкой в Майданек, Янина и Ханка получили разрешение стукнуться яйцами с кем-нибудь из заключенных в каждом отделении – по польской традиции. Это дало Янине и Перцановской возможность попрощаться, поскольку шансов увидеться еще раз у них практически не было. Врач выбрала остаться со своими пациентами, а их через несколько дней отправляли в Аушвиц. Перцановская с Яниной успели подружиться, и врач восхищалась мужеством и неутомимостью Янины в ее помощи заключенным.
Янина относилась к Перцановской так же и в качестве последней услуги дорогой подруге привезла с собой на доставку мать Алинки, молоденькой медсестры, которую Перцановская взяла под свое крыло. Мать с дочерью предупредили, чтобы они не заговаривали друг с другом и никак не выдали себя. Когда Алинка подошла разгрузить продукты из телеги, где сидела ее мать, их взгляды встретились, и обе молча заплакали. Передавая мешки и корзины мокрыми от слез руками, Алина еле слышно шептала «мамочка, мамочка, мамочка», а Перцановская громко пересчитывала их.
Во время доставок в отделения в тот день многие заключенные просили Янину поблагодарить ГОС и польский Красный Крест от их имени. Они говорили, что только благодаря усилиям обеих организаций у них есть силы
