Маска Зеркал - M. A. Каррик

"Поздновато", — пробормотал он, ударившись коленом о грязные булыжники. Она спрятала торжествующую улыбку. Зацепило. "Что ж, продолжай. Куда ведет мой путь, если не в богадельню?"

"Все карты содержат как достоинства, так и недостатки. Идуша, которую ты ищешь, — эта карта говорит мне, что она бедная женщина, которая тяжело работает за то, что у нее есть, на обычной работе, которая едва позволяет прокормиться. Уличная торговка или что-то в этом роде — служанка, возможно, или прачка".

Она тщательно проговаривала слова, держа Леато в поле своего периферийного зрения. В этом было искусство — снабжать людей информацией, которую они уже дали, так, чтобы это выглядело как доказательство ее проницательности. К этому времени Леато уже забыл, что слово "прачка" прозвучало из его уст первым; она произносила "врасценская женщина" достаточно часто, чтобы он подумал, что именно эту фразу он и произнес.

"Да." Леато обхватил руками свое согнутое колено и наклонился ближе. "Но для прачки у нее интересные друзья".

"Ее друзей ты знаешь, но не можешь найти?"

"Это не…" Он покачал головой. "Один мой друг нашел ее семью, но они ничем не помогли. Мне нужна Идуша. И ее… друзья."

Судя по голосу, "друзья" было эвфемизмом. Интерес Арензы возрос еще больше. Она положила руку на Маску пустоты. "В дороге ты найдешь свой путь. А разве ты сейчас не в пути?"

Он сел на пол напротив нее. "Да, верно. Как дорога может мне помочь?"

Его взгляд был прямым. Казалось, он либо достаточно отчаялся, либо достаточно убедился в ее способностях — или и в том, и в другом, — чтобы хотя бы доверить ей свое руководство.

Аренза положила руку на сердце. "Шорсы занимают особое место во врасценском обществе. Для человека из Лиганти их семья может быть близкой, но для одного из них…?"

Он отступил назад, тень осторожности затуманила ту открытость, которая была минуту назад. "Кто сказал, что с ними говорил лиганти?"

Джек. Она сделала неверное предположение. Серрадо, вероятно, был тем, кто помог ему. "Предложение в силе, Алтан. Но мы еще не закончили расклад; посмотрим, что говорит последняя карта".

Она перевернула ее и увидела, что на ней изображена разбитая, смятая форма Маски Хаоса.

Три маски. По одной из каждой нити: прядильной, резаной, тканой. Ее мать, Иврина, пренебрежительно отзывалась о шорсах, обманывающих своих клиентов, не только потому, что они были обманщиками, но и потому, что, по ее словам, их ложь ослепляла их, не понимая, что показывают карты. Что могла бы прочитать Рен в этих трех раскладах, если бы она думала не как палец, а как узорщик?

Теперь уже поздно. Безглазые лица были немы, и все, с чем ей оставалось работать, — это то, что она могла вытянуть из Леато и ее знаний о картах.

Преступление и беспорядок. Или, если читать как раскрытые, работа вне коррумпированной системы.

Как рук.

Леато с шипением выдохнул сквозь зубы. Быстрый взгляд на него показал, что все его внимание было приковано к карте.

"Похоже, это уже имеет для тебя значение", — тихо сказал Аренза.

Кожа перчатки Леато скрипнула, когда он рассеянно сжал и разжал кулак. "Да. И нет. У него слишком много значений. Как я понимаю, к кому оно относится? Друг Идуши? Моему врагу? Себя?"

"Возможно, все они". Ответ был рефлекторным, способ показаться мудрым, пока ее внимание было занято другим. Друзья Идуши. У врасценской женщины были друзья-преступники. Возможно, несколько бандитов с Нижнего берега — они бы точно держали язык за зубами. Что же касается врагов…

Это был прыжок в темноту, но у нее была свеча. "Ваш враг свободен в своих действиях, потому что не считает себя связанным законом".

Леато нахмурился. "Потому что он и есть закон".

Метторе Индестор. Копаться в городской грязи, подкупать таких людей, как Сточек, преследовать кого-то во врасценском узле… Леато не охотился за Руом. Он искал рычаги влияния на человека, который пытался поглотить его семью целиком.

Встав, Леато протер колени и юбку плаща, и скривил лицо, когда грязь с булыжников не поддалась. "Спасибо за мудрость, шорса, но, думаю, мои проблемы — это нечто большее, чем могут решить узоры". Он потянулся в карман и бросил в ее чашу еще несколько сантиров, бормоча при этом так тихо, что единственными словами, которые она смогла разобрать в заключительной молитве, были "лицо" и "маска".

"Узор не решает проблем, Алтан", — сказала она, прежде чем он успел сдвинуться с места. "Он приводит тебя к решениям. Как он привел тебя ко мне".

Он бросил на нее любопытный взгляд — как и следовало. Это было странно для паттернера — настаивать на своем после того, как было сделано последнее пожертвование и произнесена молитва. "Что ты можешь сделать?"

"То, что я обещала: поговорить с ее семьей от вашего имени. Наши люди знают, что в узоре заключена мудрость. Они слушают, когда говорит Узор".

"За очередное пожертвование, я полагаю?" — язвительно сказал он. "Разве не твои карты предупреждали меня не бросать хорошие деньги на ветер?"

Предшественник знал, что она могла бы использовать больше его монет. Но в интересах Рен было помочь ему в борьбе с Индестором, а уступка сейчас даст ей возможность узнать больше. Она подняла Маску пустоты. "Твой путь — не путь покупки успеха, Алтан. Принять плату за это было бы против воли маски".

После минутного колебания и еще одного ищущего взгляда он кивнул. "Polojny. Uča Avreno в Семи Узлах. Если вы что-нибудь найдете…" Он опустил взгляд на свои вещи. "Оставьте сообщение для человека по имени Серрадо в "Зевающем карпе" в Кингфишере".

Значит, это Серрадо помог ему. "Пусть ты увидишь лицо, а не маску, Алтан".

Леато исчез в толпе, когда башни с часами пробили девятое солнце. Рен должна была ужинать с Меде Аттрави на первой земле. Но если она поторопится, то двух часов будет достаточно, чтобы посетить Семь Узлов, прежде чем ей придется сменить облик.

Докволл, Нижний берег: Апилун 13

Склад был новый, один из нескольких, расположенных за высокой ограждающей стеной, с двором, достаточно большим для десяти повозок одновременно. Сейчас там находился торговый караван — одна из врасценских креце, отвечающая за перевозку товаров на восток и запад по Рассветной и Сумеречной дорогам, и целая вереница людей занималась тем, что выгружала из повозок куски ткани.

Их крики доносились