Телеметрия беглецов - Марта Уэллс

Пин-Ли сказала Мензах по защищенному соединению:

«О да, отличная мысль. Как только кто-нибудь из жителей станции наткнется на Киллербота…»

Это одна из причин, по которой я не разглашаю свое имя.

– Не думаю, что это приемлемо, – ответила Мензах, обращаясь к Индах.

– Честно говоря, я не понимаю, в чем проблема. – Индах беспомощно махнула рукой в мою сторону. – Я даже не знаю, как он себя называет.

Старший офицер Индах вела себя так, будто считает свое требование обоснованным. Но она выдвинула его, потому что не доверяет мне, и хотела предупредить всех людей и дополненных людей, которые со мной столкнутся, на случай, если я вдруг начну буянить и убивать всех подряд. И мой идентификатор с предупреждением каким-то образом послужит оправданием, когда меня застрелят.

Мензах сжала губы и посмотрела на меня.

«Можешь объяснить ей, почему для тебя это неприемлемо?» – попросила она.

Я не был уверен, что смогу. И понимал, почему, с их точки зрения, это казалось такой мелочью. Может быть, стоило закончить эту встречу и больше не слушать, как люди разглагольствуют, почему не хотят, чтобы я гулял по их драгоценной станции.

В качестве имени я мог использовать местный сетевой адрес, вшитый в мои нейроинтерфейсы. Это не мое настоящее имя, но так меня называют системы, с которыми я взаимодействую. Если бы я использовал этот сетевой адрес, люди и дополненные люди, с которыми я столкнусь, считали бы меня ботом. Или я мог использовать имя Рин. Оно мне нравилось, и некоторые люди за пределами Корпоративного кольца считали его моим настоящим именем. Я мог бы так назваться, и людям на станции не пришлось бы задумываться о том, кто я такой на самом деле – конструкт из клонированных человеческих тканей, разных модулей, тревоги, депрессии и бесцельной ярости, машина для убийства, которую когда-то можно было взять напрокат, а если бы я совершил ошибку, мой мозг уничтожили бы с помощью модуля контроля.

Я создал сетевой идентификатор с именем Автостраж, пол – отсутствует. И никаких других данных.

Индах моргнула и сказала:

– Что ж, думаю, это годится.

На этом встреча закончилась. Пин-Ли и Мензах больше это не обсуждали, но Пин-Ли отправилась пить опьяняющие жидкости со своими друзьями-людьми. А Мензах позвонила своим брачным партнерам Фараи и Тано на планету и сказала, что, по ее мнению, будущее человечества выглядит довольно мрачно, поэтому им следует взять всех детей, своих братьев и сестер и их детей, а также прочих родственников, переехать в хижину в секторе терраформирования на незаселенном континенте и начать культивировать почву, что бы это ни значило.

Я не был в восторге от этой идеи, но мог с ней смириться. Там было бы гораздо проще охранять Мензах от «СерКриз». Но Фараи и Тано не поддержали эту затею.

А через два цикла кто-то отправил мою фотографию в новостной стрим станции, обозначив меня как беглого автостража, о котором говорят во всех новостях и сплетнях с Корпоративного кольца.

На станции почти не было камер видеонаблюдения, но до согласия не взламывать системы я стирал себя с записей. Эта фотография была получена из другого источника, возможно, с камеры дополненного человека. Очевидно, ее сделали после того, как я завершил восстановление памяти, после публичных слушаний по поводу «СерКриз», проводившихся в большом зале заседаний Совета «Сохранения». Мензах спускалась по лестнице из офисов Совета, а я стоял позади нее, между Пин-Ли и доктором Бхарадвадж. Мы все смотрели в сторону, и на лицах было написано: «Какого хрена?» Какой-то журналист только что спросил пресс-секретаря Совета, допустят ли на заседание представителей «СерКриз». От такого глупейшего вопроса я забыл, что не следует менять выражение лица.

Предположительно, фотографию отправила в сеть не старший офицер Индах или кто-то из безопасников. Ну да, конечно.

После чего Мензах, которая разозлилась, хотя и притворялась, будто нет, дала мне две коробки с крохотными разведывательными дронами. Индах возражала, но Мензах сказала ей, что для меня это как медицинский аппарат, они нужны мне для полноценного взаимодействия и общения с окружающими.

Думаю, Мензах заказала дроны заранее, это было что-то вроде взятки за то, что она не прошла посттравматическую терапию и не затребовала клиентский протокол после случившегося с ней на ТранРоллинХайфе. Индах, конечно же, этого не знала и решила, что Мензах отдала разведывательные дроны автостражу, которого никто не хотел видеть на станции, в качестве показательного жеста «пошла на хрен».

И в этом была доля истины. Мензах очень умна, она могла одновременно и подкупить меня, и сказать Индах «пошла на хрен».

Вообще-то у меня были и другие дела, кроме как наблюдать, не появятся ли убийцы из «СерКриз», и следить за попытками службы безопасности станции вышвырнуть меня из Альянса «Сохранение». Доктор Бхарадвадж занялась предварительным сбором данных для своего документального фильма о конструктах, и я пять раз ходил к ней в офис, чтобы поговорить об этом, она хотела установить регулярный график встреч.

Доктор Бхарадвадж – из тех немногочисленных людей, с которыми легко разговаривать. Во время первой встречи, после того как моя фотография попала в новостной стрим, мы говорили о том, почему люди и дополненные люди боятся конструктов, и хотя я не собирался это обсуждать, но почему-то все равно ответил. Она сказала, что понимает их страх, потому что сама в какой-то степени испытывала его, пока я не спас ее от гигантского враждебного объекта, который собирался ее сожрать. И она размышляла о том, как помочь другим людям прийти к такому же выводу, но без аналогичного опыта в пасти инопланетной фауны. Конечно, она выразилась не в точности так, но смысл был такой.

Во время второй встречи я почему-то сразу признался ей в том, насколько сложно и раздражающе находиться на станции «Сохранение» и быть самим собой, не притворяться дополненным человеком или роботом, и я не знаю, смогу ли продолжать. Она ответила, что удивилась бы, если бы для меня это не было сложно и раздражающе, потому что мое положение в принципе сложное. Почему-то мне полегчало.

Я также помогал Ратти с анализом данных для его отчетов об исследованиях, и он пытался убедить меня, что я мог бы выполнять такую работу и для других ученых. Конечно, это возможно. Если бы я хотел испытывать такую же скуку, как на прошлой работе, когда бо́льшую часть времени я стоял на одном месте, не имея возможности пошевелиться, и смотрел в стену. С Ратти не было скучно, но не все исследователи будут в восторге