Враг народа. Академия красных магов (СИ) - Блум Мэри

— Документы есть?

Достав из кармана, Лёня протянул ему бумажку, которую тот некоторое время дотошно рассматривал, будто вдумываясь в каждое слово.

— Значит, у реки Подкаменная Тунгуска… — чекист медленно поднял глаза. — А здесь что делаете?

— Еду обратно в Москву, образцы везу, — ответил мой провожатый.

— Образцы чего?

Вместо ответа Лёня вытащил из кармана бархатный мешочек и аккуратно высыпал на ладонь несколько камешков. Мутно-прозрачные, чуть сверкающие в свете станционных огней, они походили на вытесанные кусочки льда. Прищурившись, чекист внимательно их осмотрел.

— И что это?

— Тунгусский петалит, — голосом ученого ответил Лёня. — Очень редкий. Для самолетов и аэростатов.

Чекист понимающе кивнул, хотя по его глазам я видел, что говорит это ему не больше, чем мне — то есть вообще ничего. Он молча вернул Лёне его документы и повернулся ко мне.

— Ну а ваши документы?

По правде сказать, ко мне не так часто обращались на “вы”, и все такие разы обычно означали, что у меня неприятности. Вот и сейчас вежливость была холодно-служебной, словно проводящей границу, по одну сторону которой стоял он, допрашивающий, а по другую находился я, то ли потерпевший, то ли в чем-то обвиняемый — он, похоже, еще и сам не решил. Вытянув из кармана, я протянул ему паспорт, который чекист тут же бегло пролистал.

— И зачем в Москву следуете?

— На учебу. Отправили с завода как ударника, — я выразительно показал на свой значок.

Его цепкие серые глаза неспешно прошлись по моей груди, изучая висящие там значки.

— И на кого учеба?

Лёня рядом напрягся, будто ожидая от меня какой-то сумасбродной выходки.

— На инженера, — ответил я.

— Хорошо. — возвращая мне паспорт, протянул чекист, — инженеры стране нужны… И геологи-разведыватель тоже…

В который раз его взгляд подозрительно проехался между мной и Лёней.

— Значит, два студента голыми руками смогли задержать двух бывалых рецидивистов, — нехотя подытожил он, так и не найдя, к чему придраться. — Что на это сказать?.. Удачи вам в Москве.

Больше не сказав ни слова, он поднялся с места и вышел из купе. Дверь со скрежетом закрылась, словно выдохнув вместе с нами. Убрав камни в мешочек, Лёня бережно затянул его и отложил на стол, а я пересел на свою койку и приложился виском к окну, снимая боль. Разбитое лицо ныло нещадно — так сильно, что его хотелось соскрести. Морщась от сходных ощущений, мой провожатый взялся за чемодан, куда спешно, перед приходом чекиста, покидал все разворошенные вещи, и начал там копаться.

— А это же был удар с магией, да? — заговорил я, когда поезд снова тронулся, оставляя “Таежный-2” позади. — Ну, когда ты его из купе одним кулаком…

Лёня коротко кивнул, не отрываясь от чемодана.

— А меня такому тоже научат?

Он снова кивнул. У меня аж дух захватило от открывающихся возможностей.

— А как ты это с ножом сделал? — спросил я, вспоминая, как лезвие проскользнуло мимо его ладони. — Покажешь еще раз?..

— Нельзя использовать магию за пределами академии, — хмуро отрезал он, доставая небольшую стеклянную баночку из чемодана. — А на тебя я жалобу напишу!

Я поморщился, и боль накрыла новой вспышкой.

— Прежде чем писать, — заметил я, — не забудь выбросить свои камни в окно. Без магии ты бы их не сохранил. И потом, ты тоже ее использовал!

— Это была самооборона, — проворчал он, открывая баночку.

— Ну то есть не так уж и нельзя, — проворчал я в ответ.

Сняв очки, он зачерпнул из баночки немного мази и стал осторожно растирать по своему опухшему лицу. Отвернувшись, я уставился в окно, за которым опять мелькала бесконечная череда деревьев. Собственное подбитое лицо отразилось в темноте стекла. Заплывший глаз напоминал узкую щелочку, а синяк наверняка будет на всю щеку. Самое то, чтобы начинать учебу на новом месте.

— Держи, — Лёня вдруг протянул свою баночку мне. — Помажешь, и легче станет.

И правда, стоило прохладной густой, как сметана, мази коснуться кожи, и боль начала стремительно проходить. Даже глаз словно слегка распахнулся.

— А к Москве и следа не останется, — обнадежил Лёня, потирая свое опухшее лицо, чья краснота, как я сейчас заметил, стала понемногу сходить, будто бесследно стаивала.

— Это тоже магия? — я крутанул на вид обычную баночку в руке. — И такому можно научиться?

— Только самым основам. А дальше придется выбирать: или артефакторика, или целительство, или боевая магия. Слишком разная работа с энергией, — пояснил он, вновь надевая очки, — можно и перегореть, если пытаться совмещать. Разумеется, бывают и исключения среди магов с особенно сильным даром. Но ты можешь не переживать, — добавил он, — с твоей специализацией все понятно.

— Это потому что я такой гений в менталистике? — спросил я, вспомнив целый раздел в конце учебника, который он мне дал.

— Нет, — впервые за все время хмыкнул мой провожатый, — потому что ты полный ноль во всем остальном.

— Ну это не надолго, — я вернул чудо-мазь ему.

Закрыв крышкой, Лёня бережно спрятал баночку обратно в чемодан, а затем вновь повернулся ко мне, глядя уже серьезно.

— Ты еще ничего не умеешь, зачем драться полез?

— А чего такого? — отозвался я, вытягиваясь на койке. — Драться легко с тем, кто тебя боится. Страх — это эмоция, им можно связать человека по рукам и ногам. Можно даже буквально.

— А если противник тебя не боится?

— Тогда я внушу ему, что у меня не две руки, а шесть, и он испугается. Ты бы испугался?.. А вообще такого еще ни разу не было, чтобы меня не боялись.

— Подожди, — пообещал Лёня, — вот доедем до академии, и там посмотрим.

— Хватит нагнетать, — я закинул руки за голову. — Я уже понял, что ты пессимист.

— Оптимисты умирают раньше, — проворчал он. — Вот что тебе бы стоило понять…

Он подхватил со стола бархатный мешочек, собираясь убрать в чемодан. Но, помедлив, положил его обратно на стол.

— Спасибо, что помог их сохранить.

— Всегда пожалуйста, — ухмыльнулся я. — Высоко же ты ценишь свой петалит…

— Это не петалит, — после паузы произнес Лёня. — Хочешь посмотреть?

Не дожидаясь повторного приглашения, я с любопытством сел. Он аккуратно развязал тесемки и высыпал несколько камешков на стол. В тусклом свете купе они засверкали как горный хрусталь.

— И что это за стекляшки? — спросил я, с интересом их разглядывая.

— Стекляшки? — усмехнулся Лёня.

Повернувшись к чемодану, он вытащил оттуда несколько монет и карандаш и положил в центр стола рядом с двумя стаканами, из которых мы вечером пили чай. Затем он медленно распахнул ладонь над камнями — совсем близко, но не касаясь. Миг — и хрусталь залился сияющей синевой, словно туда поместили небо. Следом все, что было на столе, поднялось на десяток сантиметров вверх. Монеты, стаканы и карандаш будто зависли в воздухе.

— Эти стекляшки, как ты сказал, — довольно пояснил Лёня, — кусочек метеорита. С ними можно поднимать любые предметы…

Он слегка приподнял ладонь над камнями, и все предметы дружно поднялись вверх. Вниз опустилась только моя челюсть. Такую магию я не мог себе даже представить.

— При хорошем, грамотном использовании этой магии, — увлеченно продолжал мой собеседник, — можно поднять не только монеты и стаканы, а целый вагон. Да что там, целый поезд!.. Представляешь, какие это открывает возможности для науки, строительства, разработки месторождений…

Вещи неподвижно висели над столом, словно их привязали невидимой нитью к потолку.

— А покружить можешь?

— Только поднять, — со вздохом ответил Лёня. — У меня нет таких навыков.

Он плавно опустил ладонь, и все предметы мягко приземлились на стол. Стаканы едва слышно звякнули — даже тише, чем если бы их поставили мы. Синее свечение погасло, и камни снова напоминали кусочки льда.

— А мне можно попробовать? — спросил я.

Лёня кивнул, и я осторожно занес руку над камнями — точь-в-точь, как делал он. Миг — и ничего не случилось.