Лучший крутой детектив - Елена Блинова

Я вздохнул:

– Давно. Считайте с детства. Наши мамы были близкими подругами.

Майор зачем-то кивнул и записал мой ответ.

– Расскажите в нескольких словах, что здесь произошло.

Я собрался с мыслями, немного помолчал, потом заговорил:

– Мы собрались за столом все вместе во главе с хозяевами дома. Немножко выпили, закусили, потом Маше вдруг стало нехорошо, она сказала, что пойдет, приляжет и, покинув застолье, уединилась в кабинете. Некоторое время спустя супруг Маши Борис обеспокоенный тем, что его жена долго не выходит из кабинета, отправился туда, а затем раздался его истошный крик. Все сидевшие за столом оцепенели, а я бросился в кабинет и столкнулся в дверях с супругом Марии, руки которого были в крови. Когда я вошел в кабинет, то увидел мертвую Машу. Ее грудь и диван были залиты кровью. Все присутствующие в доме гости вышли из ступора и бросились в кабинет. Я сразу остановил их на пороге комнаты и велел ее покинуть, чтобы не уничтожили улики. Все вышли, я закрыл дверь в кабинет, а потом Руслан Балагуров вызвал полицию. Вот вкратце и все, что мне известно.

Полицейский положил на тумбочку ручку, посмотрел на меня долгим, проницательным взглядом, затем, прищурив глаза, проговорил:

– Вот, что, Игорь Степанович, я предлагаю вам сознаться в убийстве Марии Горбуновой. А я за это оформлю вам явку с повинной, что сыграет положительную роль на суде.

Я опешил.

– Извините.

– Еще раз я предлагаю вам сознаться, – уже строже проговорил майор, – в убийстве Марии Ивановны Горбуновой.

Тут до меня дошло, что майор предлагал подобную сделку каждому из гостей Марии. И мне он предложил точно так же, надеясь на авось.

– Мне не в чем признаваться, Андрей Юрьевич! – изрек я с достоинством. – Я никого не убивал.

– Зря вы упрямитесь, Игорь Степанович, – как-то загадочно усмехнулся Суханов. – С минуты на минуту должен приехать кинолог с собакой. Собачка умная, запросто найдет убийцу и тогда вам уже ничто не поможет. Ни явка с повинной, ни любые другие смягчающие вину обстоятельства.

Я вскинул подбородок.

– И все же я никого не убивал.

– Как хотите, – безразлично пожал плечами полицейский. – Мое дело было предложить, а уж вам решать, стоит признаваться в содеянном или нет. А теперь распишитесь в протоколе дознания. Идите, в гостиную и пригласите, пожалуйста, последнего неопрошенного гостя.

Я расписался там, где указал майор, положил на тумбочку ручку и вышел из спальни.

– Тебя вызывают, – указав большим пальцем за плечо на двери, сказал я Арине Синичкиной.

Девушка поднялась и уверенным шагом направилась в спальню.

Эксперт уже давно закончил работу в кабинете, но молодой полицейский Владимир Малкин, понятые Староверов и Дулепова, а также эксперт сидели в гостиной, кто в креслах, кто на диване.

Закончился допрос Синичкиной. Она вошла в гостиную раскрасневшаяся, возмущенная. Она размашистым шагом прошла к своему месту и вполголоса проговорила мне:

– Представляешь, Игорь, этот козел полицейский предложил мне сознаться в убийстве Маши!

– И что ты ему ответила?

– Я что я должна была ответить? – негодуя, промолвила девушка. – Я что похожа на убийцу?

– Да нет, конечно, успокойся, – тихонько проговорил я. – Он и мне предлагал сознаться в убийстве Маши. Да я думаю и каждому из гостей Маши. – Это работа Суханова, и ему глубоко плевать на чувства подозреваемых. Главное для него разоблачить убийцу, а уж как он своей цели добьется, это не важно.

Наконец прибыл кинолог с собакой. Пес был огромной восточно-европейской овчаркой, кинолог же был невысоким, щуплым точно паренек, хотя возраст его наверняка равнялся годам тридцати пяти. Парочка приступила к оперативно-розыскным мероприятиям, говоря ученым языком, а если по-простому, то собачка искала среди нас убийцу. Ей по очереди давали понюхать стоящую на веранде обувь и пускали по следу. Собака бродила по окрестностям дома и неизменно возвращалась на веранду. К окну через которое преступник предположительно залез в кабинет и убил ножом Машу, она ни разу не подходила. А это значило, что никто из гостей убийцей не являлся. Наконец ей дали понюхать очередную пару обуви.

– След, Вулкан! – скомандовал собаке кинолог.

Она уверенно пошла вдоль дома по левой его стороне там, где находился кабинет потом двинулась дальше за дом, где был малинник. Затем вновь вернулась к веранде.

Мы, гости, сидели в гостиной, и отсюда нам частично было видно, а частично мы догадывались, что происходило на улице. Кинолог доложил стоявшему на веранде Суханову.

– Задание Вулкан выполнил. Человек в этой обуви подходил к наружной стороне дома к открытому окну в кабинет, затем прошел за дом и спрятал в малиннике нож.

– Он и есть орудие преступления! – обрадовался майор. Он аккуратно, как подавал ему кинолог, взял двумя пальцами за ручку, окровавленный нож и, стоя на веранде, продемонстрировал его через дверь нам, сидевшим в гостиной.

– Все ясно, – промолвил он. – Преступник во время ваших посиделок вышел на веранду надел обувь, прошел к кабинету, влез в окно, убил спящую Горбунову ножом, затем снова вылез в окно, обошел дом и спрятал орудие преступление в дальнем углу сада в малиннике. Теперь остается выяснить, чьи это туфли. Он аккуратно взял их за задники и поднял так, чтобы было видно сидевшим за столом гостям.

– Чья это обувь?

Я лишился дара речи. В руках у Суханова были мои туфли.

– Еще раз спрашиваю, чья это обувь? – повторил майор. – Преступник надеется обмануть нас? – усмехнулся он. – Напрасно. Мы же все равно вычислим, чьи это туфли.

– Они мои, – хрипло проговорил я.

– Я так и думал, господин Гладышев, – с иронией промолвил Суханов. – А ведь я вам предлагал облегчить нашу работу и сразу самому признаться в совершенном убийстве.

– Но я никого не убивал! – возмутился я. – Это какая-то подстава.

– Все так говорят, господин Гладышев… по началу. Отпираются, стараются запутать следствию, а потом сознаются в содеянном.

Все присутствующие за столом посмотрели на меня кто с ужасом, кто с презрением, Скобликов же стал медленно вставать из-за стола и тянуться ко мне, рукою пытаясь схватить меня за горло. Я отбил его руку.

– Прекрати, Боря! Никакой я не убийца.

– Подонок! – прошептал он. – Это ты! Ты посмел убить мою Машеньку. Какая же ты мразь! Мерзавец! – взвизгнул он. – Я тебя уничтожу!

– Виноват или не виноват, будет решать суд, – взял меня под свою защиту Суханов. Он вошел в дом, аккуратно поставил мои туфли у порога.

Борис, испепеляя меня взглядом, сел на свой стул.

– Но, господа! – я обвел всех беглым взглядом. – Я действительно выходил во двор, но дошел только до туалета и обратно. Я даже не приближался, ни к окну в кабинет, ни к дальнему концу сада.

– А вот это вы врете, Игорь Степанович! – со злорадными нотками сказал Суханов. – Вам удалось обвести всех нас вокруг пальца. Но собачку вы не обманите… Спасибо, Илья, за службу! Ну, и тебе, Вулкан, огромное спасибо.

Кинолог с собакой стояли на веранде. Суханов приблизился к ним, присел и протянул руку.

– Дай лапу, Вулкан!

Собака послушно подала лапу. Суханов потряс ее, затем встал, потрепал пса за холку и проговорил:

– Все, Илья, вы свободны.

Кинолог вместе с собакой вышли на улицу и двинулись к воротам, за которыми их поджидал автомобиль. На нем они и приехали на дачу Горбуновой.

В это время подъехала труповозка. Два дюжих санитара пронесли носилки в кабинет, а потом несколько минут спустя вынесли из комнаты на носилках прикрытое простыней тело Маши. Все посторонились, пропуская мужчин со скорбным грузом. Борис испуганно смотрел на носилки, в которых незнакомые люди уносили его супругу. В его глазах стояли слезы.

– Прости меня, Маша, прости, если я когда-нибудь доставил тебе неприятности, или огорчил тебя. – Он сел на свое место и закрыл лицо руками.

Присутствующие вставшие со своих мест, пропуская санитаров, вновь сели вокруг стола.

Первой тишину нарушила Анна Балагурова.

– Как ты мог, Игорь! – произнесла она полным укора голосом. – Это же чудовищно!

– Да, да, – сказал Балагуров Руслан. – Ты сидел с нами за одним столом, был в качестве гостя у Маши и совершил убийство!

– Но за что! – патетически воскликнула Женя. – Что она тебе плохого сделала?

– Ты подлец! – с осуждением покачал головой Саша Сафронов.

Все высказались, только Арина Синичкина молчала и смотрела на меня с какой-то жалостью.

– Да пошли вы все к черту!!! – прогремел я, чувствуя как во мне поднимается злость и обида на весь мир. – Я никого не убивал, и убийца по-прежнему сидит с вами за одним столом!

– Рассказывай байки! – проговорил Балагуров. – Верить тебе дураков нет.

– Руки, Игорь Степанович, – сказал Суханов, а потом обратился к Малкину: – Лейтенант, наденьте на него наручники!

Я, пребывая в каком-то ступоре, послушно протянул руки, и лейтенант защелкнул на моих запястьях наручники.