Lennoks Nina ZAPISKI MERTVOI DUSHI (SI) Litmir.net 273567 original 9050d - Нина

стечением обстоятельств. Даже у Дьявола бывают неудачные дни.

— Случайно… всё это произошло случайно, — произнёс мужчина и поджег

копию записки, превращая её в кучку пепла.

* * *

— Дьявол, а такой наивный! — рассмеялась женщина, смотря на мужчину в

шаре.

Её смех отдавался от тёмных мраморных стен разноцветными всполохами

энергии. Она не могла сдержать смех, слушая размышления этого Великого и

Ужасного Повелителя Преисподней.

— Неужели ты уже забыл, что всё в этом мире подчиняется Судьбе? —

произнесла она, проводя рукой по изображению мужчины. — Все

случайности закономерны!

Записка № 2. Новая жизнь.

И за все наши грёзы нас Небо накажет.

Но никто не услышит, и никто не прикажет…(с)

Otto Dix «Белый пепел»

Я неслучайно дала этой записке именно такое название. У меня

действительно началась новая жизнь, каждый день которой я отмечала

чёрным у себя в голове. Я верила, что однажды этот мысленный календарь

закончится. Но у вечности нет конца, а значит и у моей новой жизни — тоже.

Начало этой жизни было окрашено во все оттенки красного и озвучено

душераздирающими криками тысячи грешников. Попала я в ад, как бы это

смешно не звучало, через постель их главного — Люцифера. Именно в его

спальню я была доставлена, а если быть точнее, бесцеремонно заброшена

этим гнусным демоном. Помещение было по-человечески красивым. Как я

позже узнала, в аду любили земные вещи, поэтому жители в основном

ходили в человеческом облике, а вместо огненных пропастей и раскалённых

пещер здесь находились красиво обустроенные комнаты. Ничто

человеческое им было не чуждо. Но это только внешняя мишура. Как

известно, за блестящей обёрткой может скрываться невкусная конфета.

Не успела я толком прийти в себя, как прямо передо мной появился

мужчина, чья сила сметала всё вокруг себя. Огонь в камине взметнулся и

потух, все лампочки и торшеры замигали, как будто исполняя синхронный

танец в честь Повелителя. Казалось, он подчинял себе всё: каждый предмет,

каждое явление, даже воздух в комнате был пропитан им. Он был всем:

первопричиной этого места и самой сутью ада. Я сразу поняла, что передо

мной не кто иной, как Дьявол. Но страха я не чувствовала. Возможно, всё

дело было в экстремальных условиях, в которые я попала, а может, зло во

мне признавало Повелителя Ада, как своего хозяина. Сейчас я понимаю, что

он ждал моего страха, ждал, пока я покажу ему свою слабость. И я очень

жалею, что не сдалась сразу. Потом уже было поздно. Тогда я не понимала,

что перед сильным слабый должен склонять голову. Просто чтобы выжить.

Или умереть быстро. Расплачься я тогда, забейся в угол от страха, и не было

бы ничего. Он бы просто выкинул меня за ненужностью к другим грешникам

или отдал Аиду. Уж лучше быть навеки молчаливой душой у Аида, чем

умирающей в агонии условно живой игрушкой Люцифера. Но, как все знают,

история не терпит сослагательного наклонения, поэтому нет смысла думать

сейчас о том, что могло бы быть. Этого уже никогда не будет.

Он шёл ко мне медленно, как хищник к жертве, наслаждаясь моей

беспомощностью. Он хотел загнать меня в угол, заставить трястись от ужаса

перед ним и молить о пощаде. Но я никогда не отличалась трусостью или

слабостью. И неважно кто был передо мной: просто бандит на улице или сам

Дьявол. Я никогда не сдавалась без боя, никогда не пасовала и не отступала

назад. И я не собиралась становиться жертвой. Что бы он со мной не сделал,

я не признаю его власть. Никогда. Он подходил всё ближе, заставляя меня

отползать назад, пока я не упёрлась в стенку. Дальше двигаться было некуда.

А значит, пришло моё время умирать. Так я думала в тот момент. Если бы я

только знала тогда, что смерть — это совсем не конец, а даже начало,

избавление, то я отдала бы всё за то, чтобы умереть. Но у него уже были на

меня другие планы.

— Ну, же, малышка, иди сюда, не бойся, — ласково сказал он и протянул мне

руку, как какой-то собаке.

Я просто смотрела на него диким взглядом, пытаясь собрать остатки силы,

что когда-то была у меня. Но эти жалкие всполохи энергии, которые

вспыхивали и тухли во мне, не могли никак абсолютно помочь мне. Я

осталась одна, совершенно одна. Без своей силы я была никем и ничем.

— Не хочешь по-хорошему? Будет по-плохому! — Схватил меня за волосы,

поднимая над землёй. — Думаешь такая сильная? Стойкая? Не такая как все,

да? Знаешь, сколько вас таких было у меня? Десятки тысяч. И все молчали,

показывая, какие они сильные. А потом они плевались кровью на мой ковёр

и молили о пощаде, целуя мои сапоги. Они подыхали, как крысы в грязных

подвалах, прикованные к огненным плитам или насаженные на колья. Ну,

что, я всё ещё не напугал тебя? —прошипел мужчина, высовывая

раздвоенный язык и проводя им по моему лицу.

Фу, гадость! Я поморщилась, за что была награждена ударом по лицу.

— Не смей морщиться и показывать своё отвращение! Иначе я выколю тебе

глаза прямо сейчас. И ты не сможешь видеть, что я буду с тобой делать.

Только чувствовать, — возбужденно прошептал он и ещё раз лизнул меня.

На этот раз я не стала морщиться, а просто вытерла лицо рукавом накидки.

Он кинул меня на пол и, ухмыльнувшись, сказал:

— Ты определённо нравишься мне.

Подошёл ближе и наступил на ту самую руку.

— Придётся оставить тебя без руки, — голос, полный страданий, как будто

его действительно заставляли это делать.

Он сломал мне руку. Это было чертовски больно. Адская боль пронзила

правую руку, пульсируя током в месте перелома. Треск ломающихся костей

заполнил комнату. Звук был настолько громким и противным, что, не

выдержав, я закричала. Перед глазами плясали яркие пятна, не давая видеть

четко, в ушах раздавался снова и снова этот ужасный звук. Я осталась без

руки. Эта мысль меня огорчила, но не более. Зачем мне в аду руки? Зачем

мне вообще хоть что-то в аду?

— Больно, милая? — участливо спросил Дьявол и наступил на сломанную

руку.

Я сдержала рвущийся наружу крик, кусая губу в кровь и дрожа всем телом.

Мне дико хотелось кричать, нет — орать, визжать от боли. Но я не

собиралась этого делать. Я не доставлю ему такого удовольствия никогда.

Никогда! Пусть так и знает.

— Ты даже не заплачешь? — удивился мужчина, разглядывая моё лицо. — Ты

определённо то, что мне нужно. Мила не идёт ни в какое сравнение с тобой.

А теперь давай пошалим? — Игриво потянулся к завязкам моей накидки.

Я согнулась ещё больше, перекрывая ему доступ к телу. Я же была абсолютно

голой. Но разве могло это его остановить? Он просто пнул меня ногой в

живот, и я отлетела к противоположной стене, упав на спину. Руку я уже не

чувствовала. Она просто болталась, удерживаемая мышцами, полностью

раздробленная. Глаза закрывались, болевой шок уносил меня в пучину тьмы.

В голове проносились яркие всполохи, как будто крича о том, что организм

уже на грани. Но просить о пощаде я не собиралась.

Он подошёл ко мне, скидывая одежду на ходу, и взялся за полы моей

накидки. Я пыталась поднять здоровую руку, чтобы сделать хоть что-то,

остановить его хоть как-то, но рука не слушалась. А он просто смеялся, в его

глазах сверкало удовлетворение от своей победы. Он уже ликовал,

праздновал свой триумф, победу надо мной. Но он не знал Ольгу Ланскую.

Если мне суждено умереть сегодня — я умру, но и он меня запомнит надолго.

С трудом пошевелив ногой, я подняла её и ударила его в пах. Пусть он и

Дьявол, а всё тот же мужик.

— Сука! — взревел он, и на меня посыпались удары, один за другим.

Он бил меня долго, пока моё лицо не стало абсолютно синим. Теперь я не

чувствовала и лица тоже. Глаза не открывались, губы были разбиты в кровь

до неузнаваемости. Нос тоже, так что я с трудом дышала. По-моему, даже

пары зубов не стало. Ну да, и что? Какая разница, какой я стану, когда

отправлюсь в вечно заключение, в котлы и печки ада? Сплюнув на пол, я

попыталась открыть глаза. Совсем чуть-чуть, но получилось. Даже в эти

щёлки я видела его, стоящего надо мной и прожигающего меня безумным

взглядом. Он наклонился, просунул руку мне под накидку и провел когтями

по животу, вонзая их в мягкую кожу, словно нож в масло. Боль была

невыносимой, поэтому я закричала и забилась на полу. Он надавил сильнее,

и когти вошли глубже, удлиняясь внутри. Я была уверена, что они прошли

сквозь меня и вышли из спины. Но раз я не умерла сразу, значит, не такие эти

раны были и глубокие. Он достал руку и облизал пальцы, смакуя кровь, точно

дорогое вино. Его взгляд светился похотью и жаждой убивать, а губы были в