Русская Америка: слава и позор - Александр Бушков

Но это сегодня, господа мои. Лет двести пятьдесят назад я бы и врагу не посоветовал столкнуться нос к носу с этими «персонажами анекдотов». Обитавшие в тех краях, где мало кто способен выживать, прошлые чукчи были бойцами умелыми и страшными — и нанесли русским (даже в течение восемнадцатого века!) немало серьезных поражений. История — дама упрямая: реальный контроль над Чукоткой Российская империя установила только в первой трети девятнадцатого столетия. До этого, как говорится, раз на раз не приходился…

Камчатку, правда, русские уже во времена Дежнева заняли прочно. Кстати, именно оттуда, с Камчатки, происходит одна из самых курьезных казачьих челобитных. Анадырские казаки всерьез обвиняли своего десятника Ивана Рубца в том, что он во время своего дальнего морского похода «с двумя бабами всегда был в беззаконстве и в потехе». Причем развратник этакий игнорировал упреки сплоченного трудового коллектива: «и с служилыми и торговыми и с охочьими и с промышленными людьми не в совете о бабах». Коллектив ставит начальнику на вид разнузданную аморалку, а начальник, оторвавшись от народа, нагло игнорирует…

«Бабы», конечно же, были местные, камчадалки — откуда в 1662 г. на Колыме русские женщины? И кошке ясно, что стучали на десятника подчиненные из чистой зависти: у них ни у кого баб нет, а у Ваньки — цельных две… Такие вот коллизии. Челобитная вроде бы осталась без последствий: ну да, только и дел у государя московского, как следить за моральным обликом камчатских казачьих десятников…

Поговорим о мифах, сопровождавших освоение Сибири.

До сих пор идет ожесточенный спор — «освоение» это или все же «завоевание»? В советские времена, ежу понятно, высочайше повелено было считать, что «освоение». Что приход русских всегда, везде нес исключительно «прогрессивный» характер, а все конфликты сводились к редким стычкам вроде тех, что изображена на знаменитой картине Сурикова.

В новейшие времена, как водится, шарахнулись из одной крайности в другую. Появились работы, где движение русских «встречь солнцу» изображается исключительно как непрерывная череда войн.

Ну а истина, как ей и водится, где-то посередине. Где «завоевание», а где и натуральнейшее «освоение». Все зависело от места и от ситуации. Поднимись подданные Кучума против русских в едином порыве, как один человек, — горсточка казаков была бы попросту сметена, да и последующие экспедиции вряд ли вернулись бы назад.

Вот вам история дворянина Василия Шульгина, краткая и печальная. Его отряд в несколько сот человек в 1693 г. отправился к озеру Семискуль в Западной Сибири — и полег там до последнего человека. Никто не вернулся. Местные племена были настроены крайне решительно — истребить, и баста…

А вот история совершенно противоположная. В низовьях реки Томи, притока Оби, жил со своим племенем мелкий князек по имени Тоян. Едва появились русские, он обратился с просьбой о принятии его в московское подданство, не поленился самолично съездить с челобитной в Москву (для 1604 г. — странствие нешуточное). Помог русским построить в своих владениях острог (на месте которого ныне располагается город Томск), да и впоследствии сотрудничал абсолютно во всем — за что был даже освобожден от ясака.

Причина? А так ему было ужасно выгодно. Подданных у этого князя насчитывалось всего-то триста человек обоего пола — а со всех сторон, куда ни глянь, обитали гораздо более сильные и воинственные соседи, способные проглотить владения Тояна, как муху. Вот он, оценив ситуацию, и прилепился мгновенно к могущественному сеньору.

Другой пример, опять-таки крайне многозначительный. Енисейских киргизов долгие годы «крышевал» монгольский алтын-хан («золотой царь») Кункачей. Несмотря на пышный титул, правил он не всей Монголией, как может кто-то подумать, а небольшим княжеством, и резиденцию свою устроил в тувинской глуши. С киргизов этот «золотой царь» драл по полной программе: десять соболей с человека в год и десятую часть всего поголовья скота. Когда ему взбредало в голову затеять войну с такими же мелкими «царями», а происходило это частенько, киргизов сотнями угоняли на пополнение армии. К тому же они обязаны были снабжать монголов подводами, продуктами и проводниками, участвовать в царских охотах в качестве загонщиков.

И тут приходят русские, которые говорят, что им нужно всего только одну шкурку в год с человека — за что твердо намерены защищать киргизов от всех окрестных царьков. Как вы думаете, долго ли енисейские киргизы судили и рядили, прежде чем принять новые налоги? Правильно, согласились не раздумывая…

Так что продвижение русских в Сибирь (будем избегать обоих вышеприведенных терминов, символизирующих две крайности) именно так и протекало: тот, кто видел в них агрессоров или нешуточных конкурентов по сбору налогов, активно сопротивлялся; тот, кому было выгодно, без всяких колебаний признавал над собой власть московского царя. Понемногу устаканилось до среднего арифметического.

А самое главное — заняв ту или иную территорию, русские старались, чтобы на ней воцарилось полное спокойствие. Происходило это, конечно, по насквозь практическим мотивам: царству нужны были исправные плательщики ясака, а не обиженные мятежники, с которыми приходится воевать долго и старательно. Воеводы на местах притесняли «инородцев», как могли — но точно так же они изгалялись и над православными, вымогая денежки за каждый чих. Официальная политика государства как раз была направлена на то, чтобы «мирволить» новым подданным — порой к ним проявляли чересчур уж большую терпимость, прощая мятежников, успевших пролить немало русской кровушки.

Так что сначала частенько случалось завоевание, но потом все же — мирное освоение. Чистое завоевание русским попросту не удалось бы — как и испанцам в Америке.

Вообще, в освоении новых территорий испанцы во многом походили на русских — той же терпимостью. Яркий пример — судьба индейской знати. Достаточно было знатному индейцу принять крещение, как он автоматически получал к крестильному имени приставку «дон», делающую его абсолютно равным испанским дворянам. Смешанных испанско-индейских браков — масса, причем встречается достаточно случаев, когда спесивые испанские доны, не отдавшие бы руку своей дочери чистокровному идальго, недостаточно, по их мнению, знатному, распрекраснейшим образом выдавали своих сеньорит за индейских донов. Логика была проста: то, что он — индеец, ничего не значит. Он не просто крещеный, а из очень знатного рода. Плевать, что индейского — знатность есть знатность, и точка…

Полезно сравнить это с поведением английских протестантов в Северной Америке. Вот там-то в индейце человека не видели вообще, в упор, сквозь любые сильные очки. Случаев, когда англичане законным образом женились бы на индеан-ках, так мало, что их можно пересчитать по пальцам одной руки…

И напоследок поговорим о первооткрывателях, землепроходцах, путешественниках. Тех, что надрывали жилы, голодали, мерзли, воевали с «незнаемыми народцами», захлебывались в ледяной океанской воде, порой грабили друг друга, а то и убивали, как ни грустно об этом поминать…

Менее всего сибирские первооткрыватели, «служилые люди», похожи на ангелов или хотя бы на «приличных людей». Не зря же очень быстро после начала освоения Сибири появилась особая инструкция, высочайше утвержденная: о правилах поведения для тех, кто возвращался в Россию с собранным ясаком и отчетами о новых открытиях. Строжайше запрещалось воровать по городам и селам, пить в кабаках, играть на деньги в любые азартные игры. Легко догадаться, что подобные документы на пустом месте не рождаются, и возвращавшиеся оттягивались на всю катушку, коли уж понадобился специальный государев указ «о полном запрете и недопущении впредь»… А в городе Верхотурье (которого, возвращаясь в Россию, ни за что окольными путями не объедешь) устроили натуральнейший блокпост, куда посадили воеводой надежного человека — Ивана Толстоухова. В чьи обязанности как раз и входило тщательно досматривать деньги и имущество служилых людей, выясняя, не нажили ли они себе богатства «какой-либо неправдою». С особым усердием и вниманием Толстоухов досматривал сибирских воевод, отработавших свой срок, — репутация их была прекрасно известна…

Иван Толстоухов, кстати, долго прослужив в Верхотурье, тоже занялся географическими исследованиями: в 1686 г. снарядил три коча, проплыл по Енисею до Северного Ледовитого океана, а оттуда направился вдоль побережья на восток… Он и его спутники исчезли бесследно, и судьба их не выяснена до сих пор.

Так что же, все эти отчаянные мужики руководствовались лишь стремлением разбогатеть? Вот эту версию нужно моментально отбросить. Поскольку о судьбе практически всех сибирских первооткрывателей известно достаточно.