Глубокий рейд. Записки танкиста - Владимир Максаков

Ребята были молодые, здоровые. Таких не испугаешь никакими трудностями и опасностями. Они быстро приспосабливаются к окружающей обстановке и везде чувствуют себя как дома. Даже в сыром и холодном окопе под дождем и под пулями неприятеля они не падают духом.

Поговорив здесь с бойцами, мы отправились в другие землянки и везде слышали то шутки и смех молодежи, то серьезные житейские разговоры «старичков», вспоминавших об оставленной, казалось, такой далекой и в то же время близкой, довоенной жизни в родных краях, жизни в кругу дорогих и близких людей.

Я был очень доволен приданными автоматчиками. С такими людьми можно было идти хоть на край света.

Двух автоматчиков Найденов отправил проводить меня. Когда мы по пояс в снегу добрались, наконец, до места, танкисты уже отдыхали. Закиров хлопотал у печки, напевая себе под нос что-то заунывное. Увидев меня, он обрадовался.

— А, товарищ командир! Садись кушать. Закир хороший пилов делал. Очень хороший пилов!

— Откуда ты взял рис, баранину? — строго спросил я его.

— Помпохоз хорош чиловек, сам дал. Говорит: на, Закир, продукт. Делай пилов командиру.

Рассказывая это, Закиров не смотрел мне в глаза. Опять он, небось, часа два ходил за помпохозом, добродушным, невоенного склада старичком, доказывая, что меня нужно кормить сейчас как следует и что он доложит замполиту, если не будет отпущено то, что требуется.

Несмотря на все уговоры Закирова, я отказался от вкусного блюда, снял полушубок и, укрывшись им с головой, лег спать. Закиров долго еще не ложился, ворча вполголоса о том, что у помпохоза продуктов две машины. Мало ему, что ли? Что станется от того, если будет меньше на один кусочек баранины? Наконец улегся и Закиров, крепко ругая помпохоза, заподозренного теперь в том, что он не вытерпел и пожаловался начальству.

Несмотря на усталость, я долго не мог уснуть. Ворочаясь с боку на бок, слышал, как в другом конце землянки кто-то непонятно и неестественно громко бормотал во сне. Почему-то казалось, что я забыл сделать что-то самое важное, а что именно — так и не мог вспомнить. Все ведь как будто шло хорошо, а беспокойство не оставляло меня. Еще и еще раз я продумал все до мельчайших подробностей. Хотелось ни в коем случае ничего не упустить, не оставить нерешенным, недоделанным. На моей ответственности не один десяток жизней молодых и здоровых людей, которым еще многое предстояло совершить в будущем. Что упущу я, то может сказаться на них. Мне по прямой обязанности, по воинскому долгу, по совести нельзя было упускать ничего. Подчиненные верят в своего командира, надеются на него, знают, что командир решит правильно, прикажет исполнять то, что действительно нужно, поэтому и делают свое дело безукоризненно и честно. Солдаты не только верят в знания и опыт своего командира, но и любят его, как отца, за то, что он заботится о них, дорожит их жизнью больше, чем своей собственной. Почетна, но трудна и ответственна обязанность командира, как начальника, воспитателя и как старшего товарища подчиненных.

Я поворочался еще немного и, наконец, уснул.

В девять часов утра прибыла машина с боеприпасами. Снарядов брали много. Их старались совать всюду, лишь бы только вращалась башня. Крышки металлических ящиков боеукладки мы сняли и грузили снаряды в переполненные ящики навалом. Помимо того, снаряды размещались еще и на корпусе танка, в специальных гнездах, где они плотно укреплялись при помощи особых застежек, наподобие полужесткого крепления лыж. Погрузили гранаты, пулеметные и автоматные диски, цинки с патронами, тол. В общем вооружились, как говорится, до зубов.

Беспокоился я лишь о том, что и этих снарядов может нам не хватить, а пополнить запас их там, в тылу врага, не удастся, так как снаряды фашистов к нашим пушкам не подходят.

Артиллеристы-техники осмотрели боеукладку, гранатные запалы и все прочее по своей части.

К двум часам дня подошли два бензозаправщика для дозаправки танков. Кроме основных баков, после небольшого спора решили взять и дополнительные, прикрепленные снаружи танка, по бортам. Брал я их неохотно. Возить на машине незащищенные жестяные баки с горючим было чрезвычайно рискованно. Ведь достаточно одной зажигательной пули — и машина превратится в пылающий факел. Однако могут сложиться такие обстоятельства, когда ни время, ни обстановка не позволят дозаправиться немецким горючим, поэтому дополнительные бачки все же решили взять.

В общем, после дня напряженной работы к девяти часам вечера машины и люди были в полной боевой готовности. Хотя в нашем распоряжении оставалось еще два дня, я доложил, что рота ждет приказаний.

Решением командира бригады срок выхода в рейд был перенесен на завтра. В шесть утра, пока еще не начало светать, мы должны были выйти на передний край для рекогносцировки, к месту, где группе предстояло прорывать оборону противника, откуда начинались действия нашего отряда.

За час перед тем как дать людям отдых, мы собрались в самой большой землянке на открытое партийное собрание. Народу было много, мест не хватало, поэтому некоторым товарищам пришлось забраться на нары, а другим толпиться в проходе и стоять в дверях. За столом президиума — замполит Кудряшов и парторг товарищ Стрельчук. Выждав, когда все голоса смолкли, Стрельчук открыл собрание и предоставил слово Кудряшову.

Кудряшов встал. Привычным для всех нас движением руки разгладил усы и начал:

— Сегодня, товарищи, мы собрались с вами перед тем, как отправиться на выполнение ответственного боевого задания. Нам нужно поговорить сейчас о том, как мы подготовились к рейду в тыл противника с целью ослабить его, нанести ему удар, нарушить коммуникации, помешать сосредоточить силы на нашем участке фронта.

Успех операции целиком зависит от того, как мы с вами отнесемся к выполнению своего священного воинского долга. Все дело в людях, в нас самих. У нас есть отличный боевой опыт, мы все решительные и умелые воины Советской Армии, беззаветно преданные своей любимой Отчизне, ее верные сыновья, готовые отдать по капле кровь свою, а если потребуется, и жизнь за победу нашего правого дела. Нас вырастила и воспитала родная Коммунистическая партия. Она вдохновляет нас и зовет на подвиги, она учит нас быть стойкими и непреклонными в боях с ненавистным врагом, она осеняет нас знаменами славы и рождает тот героический дух, который сильнее смерти. Наша сила с вами в стальном единстве рядов партии, состоящей из лучших, самых преданных нашему великому народу, передовых людей. Каждый день множатся ряды нашей Коммунистической партии. Вот и в эту минуту мы будем с вами обсуждать заявления солдат и офицеров нашего подразделения о приеме их кандидатами в члены партии. Пусть каждый подумает и скажет свое мнение, достойны ли эти товарищи быть в авангарде, достойны ли они нести высокое звание коммуниста?