Крушение карьеры Власовского - Валерия Герасимова

Ошеломленный, Антон Матвеевич не сразу понял, о чем идет речь.

Незнакомец спокойно закурил папиросу. Выпустив колечко дыма, он продолжал:

— Господин Храпчук написал бы лично, но он не хотел бросать на вас тень. Тем более, что у вас такой сын, которым вы, надеюсь, дорожите?

Мысль Антона Матвеевича — а она до сих пор работала лишь в одном мучительном для него направлении — лихорадочно устремилась в новое русло. Так вот о какой «чести» говорил этот фрукт! Значит, дело не в Людмиле!

Растерянность первых минут проходила.

— Ну что ж. За привет от дружка спасибо. А что ваш господин поп еще велел передать?

Это прозвучало уже явной насмешкой. «Старик, оказывается, не так уж глуп…» И «Николай Петрович» внимательно посмотрел на собеседника.

— Вы, вижу, не верите мне. Другом, мол, прикидывается, приветы передает, а у самого нож наготове… Напрасно вы так думаете, Антон Матвеевич. Но будем откровенны, — умиротворяюще произнес собеседник. — Я, конечно, искал встречи с вами не для того, чтобы передать привет. Должен сообщить вам нечто более важное. Дело в том, что Храпчук сильно вам напортил. Об этом мы решили предупредить вас, хотя бы ради вашего сына…

Услышав это «мы», Антон Матвеевич обрел в себе неожиданные силы. Они были рождены вспыхнувшим в нем возмущением.

— Вот что я вам скажу, господин хороший, — гневно сказал он. — Эти ваши уловки напрасны. Не на того напали. Никуда вам меня не затянуть и под сына не подкопаться. А в случае чего — там за углом милиционер гуляет.

Но жар старика был растрачен впустую. «Николай Петрович» неторопливо поднялся и аккуратно опустил в урну окурок. С ненавистью следил старик за этими размеренными движениями.

— Зачем такие слова, Антон Матвеевич? Разве я собираюсь вас куда-то «втягивать»?! Вы просто напуганы книжками о бдительности, и вам повсюду мерещатся шпионы. — Неизвестный секунду выждал пока малыш, озабоченно кативший обруч по дорожке, не скрылся. — Я просто как доброжелатель хочу предостеречь вас от неприятностей.

Вслушиваясь в этот размеренный голос, Антон Матвеевич напряженно думал об одном: как повести себя дальше? Он жалел уже, что огрызнулся. Только спугнул. Ведь задержать этого молодчика сейчас все равно не удастся. Не станет же тот дожидаться, пока дозовешься милиционера!

А «Николай Петрович», словно угадывая его мысли, продолжал:

— Что касается милиционера, то мне его опасаться нечего, уважаемый Антон Матвеевич. Такой вариант я предвидел. Но заранее рассчитывал на ваш разум. Ведь этим вы бы ровно ничего не достигли, — лицо молодого человека было по-прежнему невозмутимо. — Дело в том, что над вами есть глаз. И он довольно зоркий. Об этом вы можете судить хотя бы по моей информированности. Мы не позволим ни вам, ни вашему сыну ускользнуть от нас в какую-нибудь лазейку.

Антон Матвеевич беспомощно оглянулся.

— Лучше не горячиться, дорогой мой. Рекомендую спокойно выслушать меня. Убежден, что когда мы откровенно поговорим, ваше мнение обо мне изменится… Так вот. Будучи в Москве, господин Храпчук совсем растаял. Всему он верил, от всего приходил в восторг. Перед отъездом он встретился с корреспондентом одной очень влиятельной газеты, которую субсидирует небезызвестный Петер-Брунн. Вероятно, поэтому имеются люди, которые называют ее «голосом монополий». Но не будем сейчас вдаваться в подробности.

Скажу лишь, что тираж этой газеты не одна сотня тысяч и она выходит в пятнадцати странах… Так вот этому корреспонденту господин Храпчук заявил, что те газеты, которые находятся в руках биржевиков и монополистов, сеют рознь между народами и извращают советскую действительность. В качестве примера преподобный привел вас — рядового труженика, вашу семью, а главное вашего сына, которому, мол, советская власть помогла стать крупным ученым.

«Николай Петрович», расстегнув плащ, достал из внутреннего кармана несколько сложенных вчетверо листков бумаги. Он вложил их в специально припасенный экземпляр «Правды» и продолжал:

— А корреспондент этим воспользовался и написал статью. Вот ее перевод. Советую прочесть.

Руки старика дрожали, когда он полез в карман за очками.

— Впрочем, давайте-ка лучше я прочту вам вслух.

Статья называлась:

«Оказывается, что сентиментальность не отошла в прошлое вместе с исчезновением дилижансов, каминов и цветных фраков. Повышенной чувствительности подвержены также сердца некоторых современников атомного века. К таким мы относим преподобного Порфирия Храпчука. Несмотря на преклонный возраст, преподобный отправился в далекое путешествие с единственной целью — навестить своего друга детства, с которым он не виделся 45 лет. Этот друг — некий Антон Сенченко, живущий сейчас в Москве, Пятницкая улица, дом 33, квартира 17…»

Услышав свое имя и даже точный адрес, старик впился глазами в читающего.

«Но прежде чем попасть в объятия друга и попить с ним московского чая, наш турист столкнулся с немалыми препятствиями. Преподобный не был волен в своих путешествиях по улицам советской столицы, как об этом трубит наша так называемая „демократическая“ пресса.

Пронюхав о намерениях господина Храпчука посетить старого друга, чекисты проявили свойственную им оперативность. В течение суток старой лачуге, в которой проживает семья Сенченко, был придан комфортабельный вид. В квартире появились радиоприемник последней марки, телефон. Срочно были доставлены продукты…»

— Так это ж брехня! — вырвалось у Антона Матвеевича. — Подлая брехня.

Старик заметался на скамейке.

Кое-что он, конечно, слышал о том, что собой представляет Петер-Брунн, и не удивился, что его газета помещает всякие бредни о советской стране. Но до сих пор ему не приходилось читать подобной галиматьи. На мгновение он даже забыл, что речь идет о его семье, о нем самом, и невольно усмехнулся. Зорко поглядывавший на него во время чтения «Николай Петрович» этого как бы не заметил и все так же невозмутимо продолжал:

«Очевидно, не имея желания попасть в концентрационный лагерь, Сенченко, тем не менее, уверял старого друга, что это обычный для их семьи уровень жизни и что он крайне счастлив. Не имея, впрочем, возможности привести более веские доводы, он стал ссылаться на своего сына — молодого, но уже известного ученого, Василия Сенченко. Под влиянием винных паров он даже рассказал, над чем тот работает. Затем он продемонстрировал старому приятелю фотографию сына с орденами, которыми тот был награжден за свои открытия. Оказалось, что новое изобретение молодого ученого дает большевикам оружие колоссальной разрушительной силы. И вот в результате словоохотливости Антона Сенченко была сорвана маска еще с одного лидера так называемого „движения за мир“. Ведь профессор Сенченко занимает в этом движении достаточно заметное место!

Потрясенный своим открытием, преподобный заявил нашему корреспонденту, что по при, езде домой он выступит с циклом лекций, в которых разоблачит истинное лицо того, кто под дымовой завесой „миролюбия“ скрывает захватнические, агрессивные планы своей страны».

Закончив чтение, «Николай Петрович» не спеша убрал листки в карман.

— Я вижу, вы не ожидали? В этой статье, Антон Матвеевич, конечно, не все соответствует действительности. Но ведь у нас свобода печати, и каждый волен писать все, что ему заблагорассудится. Тем не менее, — дружески прикоснулся он к плечу Сенченко, — нам, организации достаточно мощной, эту статью удалось задержать. Она не увидит света. — И сочувственно добавил: — Напрасно, Антон Матвеевич, вы наговорили в тот вечер господину Храпчуку так много лишнего… Видите, что получилось.

— Так это же все выдумки, — вскипел Антон Матвеевич. — Ничего такого я не говорил!

— Ну как же, — мягко, но настойчиво перебил его «Николай Петрович». — Разве вы не помните, что обстановка кабинета вашего сына была зафиксирована на пленке? Ведь Храпчук фотографировал у вас дома? И вас, и Марию Кузьминичну…

— Ну и что с того? Пусть видят, как живет у нас сын рабочего человека, ученый…

— Все это прекрасно. Но вы упускаете из виду, что, кроме домашней обстановки, фотография запечатлела и кое-что посерьезнее…

— А что там могло быть такого?

— Это вы так думаете… Уверяю вас, что глаз опытного специалиста сможет обнаружить на этой фотографии некоторые детали, и они подскажут, что научные работы вашего сына направлены на гибель и разрушения… Так вот. Вы понимаете, что могло произойти, не задержи мы эти материалы?!

Старик не ответил. Он мучительно думал. Ему было непостижимо, что все это происходит здесь, почти в центре Москвы, в знакомом скверике, неподалеку от его дома… И никто, по-видимому, не в силах разорвать эту липкую паутину.