Сказки - Кристиан Пино

– Принцесса,- обратился к ней юноша,- умоляю вас простить меня, но я никогда не думал, что на свете могут существовать такие глупые вопросы, как те, которые вам угодно было выдумать для меня. Я не знаю этих слов, расположенных крест-накрест, и у меня нет охоты тратить три часа, сидя над этой проклятой бумажкой, тогда как я могу провести время в приятной беседе с вами.

Никогда никто на свете не позволял себе осуждать какой- нибудь поступок Греты, поэтому сначала она рассердилась, а потом с удивлением обнаружила, что и ей самой все эти вопросы кажутся сейчас глупыми только оттого, что этот юноша отозвался о них с насмешкой.

– Известно ли вам, что вы рискуете своей жизнью? – все же ответила она ему.- Как вас зовут?

– Меня зовут Гийом, прекрасная принцесса. Мне двадцать пять лет, мое сердце полно солнца, а голова забита всяческими премудростями. Я многому прилежно учился: живописи, музыке, искусству жонглировать словами и фразами, искусству повелевать цифрами. Секретов для меня не существует. И еще я умею говорить женщинам очаровательнейшие вещи, я умею говорить им, что глаза их прекрасны, а губки прелестны. Позвольте же мне, несравненная принцесса, высказать вам все, что я думаю о вашей красоте, пусть мое красноречие послужит ей зеркалом.

– Не произносите здесь слово «зеркало»,- прошептала Грета, однако позволила Гийому продолжать.

Он долго рассказывал ей о ней самой, потом о себе, описал ей южные страны, где провел свое детство, солнечные пейзажи, золотые терпкие плоды.

– Покиньте эту туманную страну, принцесса, позвольте мне увезти вас туда, где небеса яснее; Ваше сердце, словно айсберг, окружено полярными льдами, пусть течение несет его к югу, и постепенно оно оттает в океане.

Айсберг уже таял, Грета не думала больше ни о своем кроссворде, ни о ста девяноста девяти претендентах на ее руку, которых поглотила земля или зеркало. Она слушала черноволосого юношу с карими глазами и хотела, чтобы он говорил и говорил еще.

– Принцесса,- продолжал он,- я напишу ваш портрет, вы будете лежать на софе – вот как сейчас – или, еще лучше, стоять, чуть склонившись к вазе с цветами. Вы будете моей самой очаровательной моделью.

И тут пробило полночь. Время пролетело так быстро, что принцесса даже вздрогнула от неожиданности. Гийом не выдержал испытания и должен поднять черное покрывало на зеркале. Никогда раньше эта картина не тревожила ее, но теперь Грета почувствовала весь ужас того, что должно произойти, и принялась плакать. И вот уже Гийом на коленях перед ней нашептывает ей нежные слова. Тогда она поняла, что побеждена, что никто другой не заменит ей Гийома. Новая женщина родилась в ней, и эту женщину ужасала та, прежняя. Слова исповеди сами сорвались с ее губ, и потрясенный Гийом слушал рассказ о трагическом конце своих предшественников. Он не в силах был постичь, как это сердце, ныне такое нежное, могло быть таким жестоким, как эти мокрые от слез глаза могли быть такими равнодушными. Все в нем было просто и искренне, его губам был неведом путь лжи, и он не в силах был сдерживаться:

– Несчастное создание, так чего же вы ждете сейчас, почему не заставите и меня изведать ту же участь? Да и на что мне теперь жизнь, если все мои мечты разлетелись в один вечер! Пусть же воспоминание обо мне омрачает ваши сны и отомстит за всех этих несчастных.

И Гийом твердым шагом направился к зеркалу. Но принцесса оказалась проворнее его, она бросилась вперед, оттолкнула Гийома, подняла черное покрывало, которое так часто поднимала для других, и спокойно в последний раз посмотрела в зеркало на свою красоту.

Большие дворцовые часы пробили час ночи.

На следующее утро, когда король явился в комнату своей дочери, он застал там только лежащего без чувств юношу. Заподозрив что-то недоброе, он кликнул стражу и фрейлин принцессы, приказал звонить в большой дворцовый колокол и стал теребить бороду, что являлось у него признаком беспокойства и растерянности.

Запыхавшись, прибежал первый министр, он без труда сообразил, что лежащий в обмороке юноша должен быть посвящен в тайну исчезновения принцессы, и распорядился немедленно привести его в чувство.

Когда Гийом пришел в себя, ему показалось, что он очнулся от долгого и кошмарного сна. Но черное покрывало на зеркале напомнило ему о действительности, и он разразился потоком слез. Король, забеспокоившись, как бы не пострадали шелковые подушки, велел принести юноше полотенце и стал терпеливо ждать, когда источник иссякнет. Фрейлины, взволнованные горем прекрасного юноши, тоже зарыдали. Всех охватила скорбь, но отчаяние перешло всякие границы, когда Гийом поведал о том, что произошло.

Первому министру, человеку холодному и подозрительному, эта история показалась невероятной.

– Государь,- сказал он,- кто знает, говорит ли этот молодой человек правду или скрывает от нас еще более страшную тайну. Может быть, он сам убил нашу принцессу, разрезал ее на куски и засунул в сундук. Может быть…- он сделал неопределенный жест, остановился на миг, чтобы насладиться впечатлением, которое произвел на слушателей, и продолжал: – Я предлагаю каждому из нас заняться поисками принцессы, а этого юношу держать пока пленником в ее будуаре. Позднее ваше величество примет решение о его дальнейшей судьбе.

Король знаком выразил свое согласие и вышел в сопровождении придворных, стражников и фрейлин принцессы.

Оставшись один, Гийом в порыве отчаяния бросился к зеркалу и уже готов был поднять покрывало, как вдруг ему почудилось, что чей-то голос сказал: «То, что было заколдовано, может быть и расколдовано». Гийом остановился. Подавленный и опечаленный исчезновением Греты, он забыл о своем негодовании и думал сейчас лишь о том, как спасти принцессу. Но увы! Он ничего не смыслил в колдовстве, он знал лишь несколько фокусов, которые могли позабавить детей,- умел неожиданно вытащить из шапки кролика, но не в силах был вызвать принцессу из зеркала.

Надо же было так случиться – впрочем, может, это и не было случайностью,- чтобы Гийом споткнулся о карандаш. Он поднял его и вспомнил о кроссворде, который бросил нерешенным. Машинально принялся он изучать его. Ободренный тем, что отгадал одно или два легких слова, он с большим рвением продолжал это занятие. Не думайте, что в глубине души Гийом на что-то надеялся, нет, просто он хотел отогнать слишком печальные мысли. Он отгадал слово «любовь», отгадал, но уже не так быстро слово, которое тщетно искал Жакоб: «терпение». Теперь кроссворд был почти весь разгадан, оставалось лишь одно слово из семи букв с таким неясным определением: «талант дает ему жизнь, а гений – бессмертие». Третья буква была «р», шестая – «е».

Гийом придумал слово «баронет», потом «дуралей», «муравей» и другие такие же неподходящие слова, пока наконец не догадался, что это «портрет».

Неожиданно – но было ли это и впрямь неожиданно? – его осенило: «Может быть, существует какая-то связь между этим кроссвордом и исчезновением принцессы? Не побудила ли Грету судьба, определяющая каждый наш шаг, выдумать именно те слова, которые смогут когда-нибудь спасти ее?» Три слова показались Гийому более важными, чем другие, потому что находили какой-то отклик в его душе: «любовь», «терпение» и «портрет». Он принялся размышлять, глядя на черный занавес, который, казалось ему, скрывал будущее.

В течение десяти дней, воодушевленный любовью, Гийом терпеливо работал над портретом принцессы. Король, тронутый его рвением, разрешил ему держать холст с мольбертом в будуаре Греты.

Когда картина была закончена, сходство оказалось настолько велико, что можно было подумать, будто оригинал ни на минуту не покидал комнаты. Увидев свою госпожу, такую лучезарно прекрасную, точно живую, фрейлины пролили новые потоки слез. Король горько оплакивал свою дочь, а первый министр подумывал, какую следует взимать плату с тех, кто будет любоваться этим портретом.

А Гийом все ждал чуда, но ждал напрасно; улыбающееся лицо Греты по-прежнему оставалось только раскрашенным холстом.

Отчаявшись, он решил умереть. Он долго смотрел на свое произведение, словно хотел унести воспоминание о нем с собой в могилу. Хорошо освещенная картина находилась против зеркала, Гийому достаточно было только повернуться и поднять черное покрывало.

Он дожидался ночи, чтобы умереть в тот же час, что и его возлюбленная. Ни на секунду не отрывал он глаз от нарисованной принцессы. Когда на больших дворцовых часах пробило час, Гийом подошел к зеркалу и, стоя чуть в стороне, поднял занавес Портрет отразился в зеркале. И тут потрясенный Гийом увидел вдруг, что отражение оживает: вот принцесса уже идет к нему, выскакивает из рамы и бросается в его объятия.

Портрет и зеркало исчезли. В комнате были лишь двое молодых людей, онемевших от счастья. Сколько минут или часов простояли они так, глядя друг другу в глаза? Их вывел из этого зачарованного сна яркий свет во дворе перед дворцом и ликующее пение. Они огляделись вокруг. Сто девяносто девять претендентов на руку королевской дочери, чудесным образом воскресшие, организовали факельное шествие и пели под окном нареченных национальный гимн королевства.