Мы – русские! Суворов: Жизнь, слова и подвиги великого русского полководца А.В. Суворова - Георгий Гупало

Солнце спускалось к закату, и красные лучи его играли на лужах крови и кровью залитой земле. Турок загнали на узкое место, не шире полуверсты, и тут наша артиллерия громила их выстрелами. У некоторых солдат уже не было патронов, и они работали штыками. Турки бросились в море и скрывались в воде за бревнами. Наступила страшная ночь. Кинбурн был спасен. Суворов в конце боя был вторично ранен пулей в шею. Он был весьма поражен храбростью и упорством турок.

«Какие молодцы – я с такими еще не дрался», – писал он главнокомандующему нашими войсками Потемкину.

Победа была очень важная. Турки убедились, что русские шутить не любят. Императрица Екатерина II была весьма довольна подвигом Суворова и послала ему собственноручно написанное письмо, наградила его Анненской лентой, а всем офицерам и солдатам прислала ордена.

Но, сражаясь с солдатами под Кинбурном, Суворов убедился, что они не были обучены по-суворовски, и вот, воспользовавшись маленьким затишьем, он принялся готовить свои войска для необычайных подвигов.

Артиллерии приказал он учиться скоро заряжать пушки, а стрелять редко да метко. Пехоте учиться стрелять без промаха. «Пехоте, – говорил Суворов, – стрелять реже, но весьма цельно, каждому выбирая себе противника, а не стрелять просто в толпу. А при всяком случае наивреднее неприятелю страшный наш штык, которым наши солдаты исправнее всех в свете работают. Кавалерийское оружие – сабля. Лошадей приучать к блеску оружия и крику; каждый солдат должен уметь сильно рубить на карьере…» Так учил Суворов солдат, а сам медленно оправлялся от полученных им ран.

Победа Суворова над турками под Рымником

Обучение Суворова пригодилось. Осенью 1789 года Суворов должен был действовать вместе с австрийскими войсками. Австрийцы, узнав о победах русских над турками, заключили с нами союз и решили бить турок совместно. Одною частью австрийских войск командовал принц Кобург, нашими войсками – Суворов. Австрийцы любили действовать медленно. Сначала подумают, потом начертят, потом напишут, а как подойдет время действовать – все и напутают. У них писано – хорошая погода и реки мелкие, а на деле дождь как из ведра, реки надулись и переправ нет. Суворов этого не любил. Ему все хотелось вперед. Он был русский человек – храбрый, решительный, любил брать нахрапом. Жутко было первое время австрийцам с таким генералом. Да как побили они турок под Фокшанами и при том неожиданно для себя убедились, что Суворов поумней их будет в военном деле, и Кобург с большим уважением стал относиться к Суворову и хотя был и старше его чином, но во всем его слушался.

В сентябре русское войско подошло к реке Серет и тут от разных людей узнало, что главнокомандующий турецкой армией великий визирь со всеми силами стоит у Рымника. Суворов решил атаковать его. Австрийцы были далеко, нужно было с ними скорее соединиться. И вот темною ночью под проливным дождем пошел Суворов со своими солдатами. Он решил поспеть или умереть. Тяжело было идти нашим войскам. Глинистые дороги размокли, ноги скользили, солдаты падали, вставали и снова шли. Наступил день, а погода становилась хуже и хуже. К полудню прошли 25 верст и подошли к тому месту, где должен был быть наведен австрийцами мост. Но моста не было. Он был наведен в 15 верстах дальше. Пошли туда. А дождь лил как из ведра. Дорога обратилась в болото, река вздулась и бурлила. Наступил вечер, когда наконец подошли к мосту. Часть войск переправилась на другую сторону, но вдруг сердитой рекой мост был поломан. С большими трудами его починили и с рассветом пошли дальше. Буря пронеслась, показалось солнце. Оно пригрело солдат, и они повеселели. Прошли при хорошей погоде еще 20 верст и стали на отдых. Надо было дать оправиться солдатам. У всех опухли ноги, все еле двигались, почти не говорили. Тяжелее всех было, однако, Суворову. Он и устал не меньше солдат, но сильнее усталости говорило в нем чувство, что отдыхать нельзя, что нужно торопиться.

Одна минута решает исход битвы, один час – успех компании, один день – судьба империи. Я действую не часами, а минутами.

Рано утром 10 сентября наши войска подошли к австрийцам, которые были измучены ожиданием в виду турецких войск.

Крепко обнялся Суворов с Кобургом и потащил его к себе на копну сена…

– Атаковать! Атаковать турок надо сейчас, – быстро заговорил он. – Если мы не атакуем их сию же минуту, они усилятся еще больше.

– Нельзя атаковать нам, – сказал Кобург, – турок вчетверо больше, чем нас.

– Вот потому-то и надо атаковать немедленно, сию минуту, сию секунду, – сказал Суворов. – Они не ждут нас, они не знают, что мы так близко. Помилуй Бог – теперь победа!

– Э, полноте, – проговорил Кобург, – вы не знаете, сколько здесь турок. Их очень, очень много!

– Все же их не столько, чтобы заслонить солнце, – усмехаясь, возразил Суворов.

– Ваши войска изнурены этим большим походом, позиция неприятеля сильно укреплена – я не рискую…

Суворов приводил ему доказательства, что только теперь атака и возможна, что победа над великим визирем прекратит самую войну…

Кобург не слушал его и только повторял: «Я не рискую…»

Наконец Суворов рассердился. Он вскочил с сена, на котором лежал, и воскликнул:

– Если вы не согласны со мной, что теперь самое время для атаки, то я атакую турок с одними русскими войсками, и надеюсь, что победа останется за мною!

Кобург обиделся. Ему показалось, что Суворов сомневается в его храбрости и храбрости австрийских войск.

– Хорошо! – сердито сказал он. – Мы атакуем!

Едва только солнце зашло за горы, войска тронулись к турецкому лагерю. Ночь была безлунная, но звезды мерцали на небе и чуть освещали путь. Шли тихо, сигналов не подавали, команды произносили вполголоса. Прошли 14 верст, никем не замеченные, переправились вброд через реку Рымну и стали подходить к турецкому лагерю.

Турки не ждали, что союзники посмеют на них напасть. Они не верили, что Суворов, который был так далеко от австрийцев, мог с ними соединиться. На рассвете внезапно показался турецкий лагерь. Турки, как только увидали русских, подняли по ним пальбу из своих пушек. В то же время турецкая конница села на лошадей и, сверкая кривыми саблями, ятаганами, понеслась на русскую пехоту. В передних линиях произошло замешательство, но сюда уже спешил сам Суворов. Увидев его, солдаты восстановили порядок и стали стрелять, как он учил: «редко, да метко»; а когда всадники наскакивали на пехоту, то их дружно принимали на штыки.