Отпусти-это всего лишь слово - 2 (СИ) - "Сан Тери"

А я что думал, с порога накинется?

Я стоял и рассматривал место своего пребывания заточения. Здесь, по словам Вольха мне предстояло обосноваться надолго, и если я что- то захочу изменить, мне просто достаточно сказать. Единственное что я хотел изменить это его присутствие рядом с собой, в сторону устранения, о чём тут же незамедлительно поведал, и даже не схлопотал по морде. Интересный расклад. Я столько раз должен был огрести за сегодня, но пиздюли совсем не торопяться прилетать, разве что совсем от безысходности. Такими темпами Вольху памятник можно будет отливать за терпение. Даже Саня мне бы ёбнул, или сообщил о подобном намерении, а Вольх окаменел в очередной раз, но справившись с собой, сел на кровать и тихо сказал.

– Прими душ.

- А грязным меня брезгуешь? - поинтересовался я со злостью, но заметив опасный блеск в стальных глазах предпочёл ретироваться пользуясь короткой отсрочкой.

А я ведь когда- то я мечтал о такой спальне…О подобном доме, похожем на замок.

Мечты исполняются, мальчик, что – то ты нихуя не рад.

Я разделся, включил воду, и только когда на плечи хлынула горячая вода расслабляющая закаменевшие мышцы, позволил себе сползти на пол поддона. Сел подгребая колени, закрыл глаза.

С потолка хлестала вода, смывая грязь, унося прочь мысли, воспоминания.

Когда – то я делился с ним сокровенным, мечтами, надеждами, душой. Мы доверяли друг другу самое драгоценное, разделяли на двоих мгновения …казалось, что скорее этот мир сойдёт с орбиты и перевернётся, чем между нами случиться беда…

Всё меняется, всё имеет свойство проходить, но иногда…Так отчаянно по щенячьи хочется верить, во что – то вечное. В людей, которые могут быть тварями, но стоя перед выбором, совершить зло или не совершить, поступают в итоге правильно. И вот сейчас я сижу в доме своей мечты, как бы уёбищно это не звучало, и рад оказаться за тысячи километров от этого места.

Реальность воспринималась зыбкой, размытой давала трещины привычного восприятия действительности. Задыхаясь под слепящими струями воды, оставшись наедине с собой, я не пытался осмысливать, понимая, что проиграл до начала схватки, буду ли я бороться, сдамся ли без боя, Вольх всё равно возьмёт своё, вырвет зубами. Где тот островок в душе, что я смогу сохранить после? Часть себя запокавать в файлик и потом найти. Суметь найти самого себя обратно? Понять, что не изменился, что не стал сильнее ценой собственного соглашательства, понимания, что поскупился собой, подстроившись под обстоятельства, потому что не смог подстоиить их под себя. Моя реальность крушилась, рушилась, отторгала сама себя не желая принимать действительности.

Я плакал, пропуская волосы через пальцы, не знал, что мне делать.

Когда ты знаешь, как поступать правильно, ты поступишь правильно, но когда собственные переменные меняются местами, отказываясь идентифицировать где друзья, а где враги. В ситуации, где нет неба и земли, когда ты подвешен в пустоте за собственные яйца, когда надо посмотреть в зеркало на собственную морду лица, задать себе вопрос. Признать чего ты стоишь и поступить правильно. Ты не совершенен, никто не совершенен, но в нужный момент ты постараешься не ошибиться.

Мне было бы проще принять ситуацию, осознав, что меня предаёт тело. Когда понимаешь, что думаешь хуем, это возможно принять, сказать «Я это не моё тело» Здесь на чаше весов стояло нечто более сложное.

Я не мог принять такой расклад, всё что мог сидеть в ванной, под струями кипятка и давиться собственными соплями, тихо подвывая в осознании, что не приспособлен к хождению по такому неверному льду, срываюсь и оскальзываюсь на каждом шагу, не знаю, куда поставить ногу, теряю себя. Это было хуже всего, понимать именно это. Вольху не придётся меня насиловать, он это знал и я это знал. Этот человек отобрал у меня всё важное, что я приобрёл за эти несколько месяцев, разрушал моё счастье, мою жизнь, мой мирок, уничтожал вырвав душу отсутствием возможности видеть Сашку, и любимых людей…

Но ему не придётся меня насиловать.

Я висел между небом и землёй, убиваясь о невидимые стены, ища пятый угол которого не существовало, и плакал, плакал, плакал навзрыд. Плевать мне было что реву уперевшись затылком в кафельную стену, засунув в рот ладонь, тупо рассматривая бессмысленные потоки воды под ногами, утекающие в хромированный желобок стока.

Сдвинулась в сторону стеклянная дверь обдав холодом. Я поднял глаза упираясь в голые ноги Вольха перед собой. Он прошёл и с хлопком задвинул за собой дверь, присел на корточки рассматривая с непонятным выражением.

Переключил воду, взял душ, направляя струю воды на грудь.

- А я думал, ты тут утопиться решил. Умойся.

Дебильное предложение. Куда мне умываться спрашивается. И так уже умытый по самое некуда. Я забрал у него лейку, направил на морду смывая слюни и сопли, вытер глаза.

- Вставай, – Вольх говорил жёстко, спокойно так. Я поднялся. Жалости и снисхождения не ждал. Жалел, что дал слабину и Вольх увидел, что смог пробить. Хотелось довести спектакль до конца, достебаться так сказать по самые гланды. Он ебёт меня в жопу, а я его в мозги. Моральная компенсация.

Вольх ополоснулся за несколько секунд. Повесил лейку, подтолкнул меня в спину.

- Выходи.

Я вышел. В лицо полетело полотенце. Странно, но истерика придала сил, стало легче и после шквала мыслей, пришло спокойствие. Распустил нюни как баба. Можно подумать девственности лишают. Не в первый раз. Переживём. И себя я тоже переживу. Переживу. Хуже было бы, будь это кто – то другой, а так я ещё радоваться должен. Всё путём, Ник. Нормально всё. Прорвёмся.

Полотенце оказалось на голове, сзади прижалась горячее тело, обнимая, вытирая волосы. Я напрягся, хотел перехватить, но потом опустил руки, и остался стоять.

Надеюсь активного участия от меня не ждут? А так ничего. Можно вообще бревном прикинуться и сделать вид, что меня тут нет. Вряд ли его это остановит, но хоть слабое утешение.

- Ник, – пальцы замерли перестав вытирать, полотенце скользнуло на плечи, превращаясь в замок объятия. Вольх прижался губами к шее, застыл.

- Я слишком далеко зашёл …Прости.

Я вскинул голову, реагируя, слабым движением, не веря. Раскаяние значит испытывает. Да похуй мне на его раскаяние.

Верни меня обратно.

Мне так захотелось это сказать. По детски. Я не сказал, только напрягся ещё сильнее, а Вольх развернул, прижал к себе вжимая в тело, мокрый, горячий после душа, пахнущий терпкой туалетной водой, которая попав под струи воды, ожила, насыщая кожу ароматом грейпфрута, кедра и неуловимой остро будоражащей нотой. Голова закружилась, вызывая перед глазами видение ярких двигающихся языков огня, энергии и адреналина из которого состоял этот человек. Дым и огонь, сухой ветер, раздувающий пламя, бесконечные километры дорог под колёсами байка и стая волков несущаяся по расступающемуся лесу, всё быстрее и быстрее, что бы взобравшись на скалу, отчаянно взвыть на ухмыляющуюся недостижимую луну.

А в бедро моментально упёрся вставший член. Здравствуй тупая, уёбищная реальность. Так не бывает? Дважды ха – ха. Вольх тихо вздохнул, выдыхая в губы, ища их, упрямо сжатые. Я отвернулся, он виновато уткнулся подбородком в висок.

– Да, Ник. Именно так ты на меня действуешь. Только членом думать могу.

Пальцы сжались, беря на себя право выразить этим жестом всю накопившуюся горечь.

Я не желал это понять. Такую любовь. Любовь мечтающую однажды стать крылатой, но сломавшую единственные крылья. Он не пожелал отпустить.Затаил злобу, ревность, решил отомстить. Мы оба пожанили плоды, два урода родителя создавших инбецила ребёнка. Чувство, которое я испытывал к нему, оно выглядедло именно таким имбецилом. Я не желал прощать Вольха, желал, чтобы он остановился, а он не желал прощать меня и не оставлял мне выбора, не понимая, как много боли мы причиним друг другу взаимным непрощением, такую боль могут причинить только самые близкие люди.