Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика) - Исай Лемберик

Старчак должен был создавать парашютно-десантную службу заново. Командование помогало в этом как только могло. Капитану было предоставлено право отзывать из любого полка нужного ему специалиста. В очень трудных условиях, когда наши армии отступали, было налажено снабжение десантников парашютами, оружием, боеприпасами…

И вот слетелись на голос капитана старшины Бедрин, Климов, Корнеев, Гришин, Шкарупо, Васильев — все те, кого он обучал до войны. Да, именно слетелись.

За Бедриным, как он сам говорил мне, Старчак послал самолет. Я попросил Бедрина рассказать об этом подробнее. Он написал:

«Разузнал, где полк, в котором я служу, и прислал. Как сейчас помню, день был ясный, впрочем, в то лето все дни были такими… На опушке нашего аэродрома приземлился самолет У-2. Мы завели его в укрытие. Летчик, заглушив мотор, вылез из кабины. Спросил командира. Тот назвался. Летчик протянул документ. Командир посмотрел на меня, потом — на летчика, потом — снова на меня: «Собирайтесь. Быстро!..»

Узнав, что меня вызывает Старчак, я был беспредельно рад. Чтобы не попасть под обстрел немецких истребителей-охотников, наш самолет, прижимаясь к земле, летел под Юхнов, где создавалась главная база парашютистов, или, как ее называли, «дача Старчака».

Обойдя город стороной, пролетели мы над ничем не приметным леском. Летчик обернулся, кивнул мне. Я понял: здесь.

Через несколько минут я снова со Старчаком. Мы обнялись.

Он спросил, не знаю ли я, где Наталия Петровна.

Я ответил, что последний раз видел ее на Минском вокзале: она усаживала ребятишек в вагон.

Старчак промолчал.

Вскоре я сидел за столом в его землянке. Накормив меня ужином» капитан объяснил, чем я должен заниматься.

— Будешь учить новых десантников, — сказал он. — Люди начнут прибывать завтра» парашюты уже получены…»

О том, как создавался отряд парашютистов, рассказывали и сам Старчак, и Бедрин, и многие другие, с кем мне довелось встретиться.

Первыми, еще в августе, прибыли в Юхнов по путевкам Центрального Комитета комсомола парни из Кольчугина.

Кольчугинцев было шестеро. Заводилой, судя по всему, считался у них высокий, широкобровый, успевший дочерна загореть парень.

Старчак, вызвавший всех к себе в землянку, сразу же приметил его и заговорил с ним:

— Фамилия?

— Демин.

— Имя?

— Руф.

— Сколько лет?

— Вчера бьло восемнадцать.

— А сегодня!

— Девятнадцать…

— У него — день рождения, — вступил в разговор худенький стриженный наголо паренек, сидевший в углу.

Старчак засмеялся:

— А я думал, что это он так быстро стареет… Поздравляю!..

Демин улыбнулся, и среди его белых зубов сверкнуло золото коронки…

— Это что? — строго спросил Старчак. — Для форсу? Демин вызывающе сказал:

— А хотя бы и так…

Паренек, сидевший в углу, объяснил:

— Не верьте ему. Он сам на себя наговаривает. Он по кондитерской части работает, вот и попортил зубы.

— А это тоже по кондитерской части?.. Вся биография здесь: и год рождения, и кто невеста, и какие таланты.

На руке парня были наколоты женское имя и изображение трехструнной лиры.

— Вы нам, товарищ Демин, не подойдете, — сказал капитан. — Придется вас откомандировать. Мы и от кальсон метки отпарываем, а у вас на всю жизнь тавро… Старшина Бедрин, оформите документы! — Не могу я в Кольчугино вернуться, — глухо сказал Демин. — Как я в глаза посмотрю всем, кто меня на вокзале провожал, добрые слова говорил. Да и сам я с речью выступил…

— Может быть, вас возьмут в другой парашютный отряд, а я — не могу, ответил Старчак.

— Не возьмут. Не отсылайте меня, товарищ капитан!

Паренек, сидевший в углу, тоже стал просить:

— Оставьте его у нас, товарищ капитан. Не пожалеете. Я его давно знаю…

Только-только прибыв в отряд, паренек уже говорил «у нас», и это понравилось Старчаку:

— Ладно, только предупреждаю: малейшее проявление анархии и — до свидания!

— А вам, — обратился он к пареньку, сидевшему в углу, — делаю замечание. Встаньте, когда с вами говорит старший. Вот так. А замечание такое: нельзя обращаться к командиру, не попросив у него разрешения. Запомните это, товарищ Буров. А теперь — на занятия…

О том, что при подготовке парашютистов к выброске в тыл приходится думать и о таких мелочах, как метки на белье, капитан сказал Демину не для красного словца.

У разведчика, по выражению Старчака, все должно быть из быта, другими словами, домашнее, а не армейское. Не новое, только что со склада, а ношеное, довоенное, с доброй заплатой.

Порой капитан приказывал одному из парашютистов обыскать другого и найти в его одежде или среди вещей что-нибудь сомнительное.

В уголке кармана завалялась махорка? Не дай бог, если она фабричная, а не домашней крошки! Или, чего доброго, если припасена для раскурки газета, вышедшая после начала войны… Не беда, что не указан день выпуска: по одному лоскутку узнают, свежая она или старая.

И так во всем.

И все же Старчак взял в отряд такого приметного парня, как Демин. Поверил в него — и взял.

Надо было уточнить название одной из белорусских деревень, и я попросил у Старчака более подробную карту. Он достал из шкафа хорошо знакомую мне большую штурманскую сумку с целлулоидным окном на крышке. Такая сумка удобна в полёте, а ходить с ней плохо: бьет по ногам…

Отстегнув кнопки, Старчак достал старую, выцветшую карту, испещренную карандашными пометками. Были здесь и красные ломаные линии — следы давних маршрутов, и рисунки раскрытых парашютов — места высадки десантов, и причудливее кривые, запечатлевшие линию фронта на такой-то и на такой-то день.

Старчак расстелил карту на столе, отодвинув стакан с чаем.

Чай давно остыл, а Иван Георгиевич все так же молча рассматривал свою старую карту.

Я читал те же названия, что и он.

Встречая хорошо знакомые наименования, Старчак вспоминал связанные с этими местами события своей жизни. Вот здесь, в авиагородке, он гостил у товарища в тридцать пятом году, а здесь совершил свой первый прыжок с самолета, делающего петлю Нестерова. А в этом городе он впервые встретил Наташу… Все это было так давно, до войны.

А вот еще названия: Белосток, Рось, Улла, Дрнсса, Волковыск, Быхов, Могилев, Полоцк, Борисов, Калинковичи. Для Старчака это не только точки на штурманской карте.

Рось… Это первое место во вражеском тылу, туда летал он в июле, вскоре после того, как вернулся.

Туда надо было доставить офицера связи, которому было приказано помочь выйти из окружения большой группе наших войск.

В самолете Р-5 было трое: Старчак, летчик и офицер связи. Они перелетели линию фронта и на рассвете приземлились на лесной поляне. Здесь были когда-то владения графа Потоцкого. Офицер связи, молодой майор из Генерального штаба, с черным бархатным воротником, сказал Старчаку:

— Через двое суток жду вас здесь.

Он скрылся в лесу, а Старчак, пока летчик возился с мотором, ходил неподалеку, опираясь на тяжелую палку, разминая затекшие ноги.

Линию фронта перелетели на небольшой высоте: земля заглушала гул двигателя.

На другой день Старчак доставил в тыл еще одного офицера связи, на этот раз в Волковыск. Район посадки был подернут густым туманом, и от летчика требовалось большое мастерство, чтобы благополучно приземлиться.

— Что же это, — сказал пилот. — Фронт уже где, — он показал рукой на восток, — а мы, можно сказать, к немцам в лапы лезем.

И, словно в подтверждение этих слов, на дороге показались немецкие солдаты на грузовиках.

Туман поредел. Немцы заметили самолет, и машины помчались по зеленому лугу напрямик к месту посадки…

Летчик знал, что развернуть самолет не успеет, и поэтому решил направить его навстречу грузовикам.

Автомашины были в сотне метров, когда самолет оторвался от земли.

Немцы открыли пальбу из автоматов. Но самолет уже над лесом. Чуть ли не касаясь колесами верхушек деревьев, он идет на восток, к своим.

Назавтра в обещанное время Старчак прибыл в район Роси за майором. Еще с воздуха он и летчик заметили группу людей на том месте, где предстояло совершить посадку.

На земле выстрелили ракетами условного цвета, и Старчак облегченно вздохнул:

— Свои…

Кроме знакомого Старчаку майора, здесь были еще два наших командира и два немца — тучный офицер и тощий солдат в пенсне.

— Всех не возьмем, — сказал летчик.

— Кого же оставить? — спросил Старчак майора. Тот, помолчав, ответил:

— Немецкого офицера надо захватить. Полковника тоже и вот товарища майора, — он кивнул в сторону командира.

— А вы? — вырвалось у пилота.

— А я верю, что вы со Старчаком за мной и за этим солдатом завтра или послезавтра прилетите.