Тот, кто назначен судьбой - Татьяна Алюшина

– Но… как вы… – попытался спросить Витя.

– Узнал про ваши маршруты, работу и планы? – догадался Чума и отмахнулся: – Да не смеши! Мы местные, вы приезжие, московские, в деревне на постое, да про каждый ваш чих мне становилось известно раньше, чем вы чихнули. Куда пойдете, какие задачи, маршруты, планы, дела, с кем из местных бабонек спите, да и как их оприходуете, знаю – делятся девки-то наши впечатлениями. Жаль, конечно, что начальница ваша на заимке поселилась и планы порой меняла по своему усмотрению, но не в этот раз.

Степанида боялась даже дышать громко. Чума с Витей расположились практически под деревом, на котором она сидела, и, слушая весь этот разговор, продолжая снимать, пыталась придумать, как действовать.

Все, что говорил этот мужик, было правдой, и про сход воды, превращавшийся в стихию, и про то, что сюда, кроме как пешком, никак иначе не добраться, и про то, что вертолет даже близко подлететь в эти места не сможет. А еще она точно знала, что Славин никаких помощников и службу спасения ждать не станет и сам отправится за группой. Один.

Все правильно рассчитала эта сволочь. Все правильно! Кроме одного момента!

– Группа-1, здесь Кордон. Ответьте, – раздался голос из радиостанции.

– Да! – схватив и торопливо надевая наушники, ответил Витя. – Группа-1 слушает, – и добавил: – Василий Трофимович.

– Выхожу к вам, – информировал ровным голосом Славин, – сообщите, где находитесь.

Витя быстро посмотрел на Чуму, тот кивнул.

– В районе Бараньего Лба, только отошли немного от реки в сторону, пока здесь стоим.

– Понял, – ответил Славин и распорядился: – Становитесь лагерем и ждите, найду вас сам. К утру буду. На связь выходите, если еще что-нибудь случится. Все. Отбой.

– Отбой, – тихо повторил Витя и как-то потерянно посмотрел на наушники, которые стянул с головы, перевел взгляд на Чуму и произнес: – Он придет.

– Я слышал, – хохотнул тот.

Главарь поднялся с бревна и обратился к своим браткам:

– Он идет на помощь деткам! Рыбка клюнула!

Братва отреагировала нестройным радостным матом.

– Все, сворачиваемся здесь, собираемся и уходим. Надо место найти и лагерем встать, – распорядился он, посмотрел на часы и принялся рассуждать вслух: – Так. Идти ему хорошим ходом, а он будет идти именно так, поспешит, медикамент и инвентарь небось прихватил, часов шесть-семь, а это значит, часам к десяти вечера. Не, не пойдет он по темноте, ночевкой встанет, дальше двинется по серости утречком. Значит, ждем на рассвете.

– Слышь, Чума, – окликнул его Бык, стоявший у неподвижного тела дяди Миши. – А с этим что делать? – И он пнул проводника ногой.

– Живой? – спросил главарь, направляясь к нему.

– Не-а, сдох, по-моему, – задумчиво ответил Бык «лосистый».

– Так проверь! – шумнул на подручного Чума.

Бык присел на корточки и приложил два пальца к залитой кровью шее Михаила Евгеньевича, пощупал, сделав сосредоточенное лицо, и покрутил отрицательно головой.

– Не. Дохлый.

Стеша задохнулась от этих слов, произнесенных с таким ужасающим безразличием. Дядя Миша умер? Неужели больше нет Михаила Евгеньевича? Известного Лешего? Что, действительно эти твари его убили?..

Она навела камеру на недвижимое тело, приблизила максимально картинку и все всматривалась, всматривалась в это залитое уже засыхающей коркой кровью лицо.

– Скиньте эту падаль вниз, – брезгливо скривившись, распорядился Чума и отошел в сторону.

– Моченый, подмогни! – позвал Бык кого-то из подельников.

К нему поспешил тот самый щуплый мужичок с лицом, напоминавшим крысиную морду. Он казался беспокойной крысой, все присматривающейся ко всему вокруг, что-то беспрерывно вынюхивающей и нервной, находящейся постоянно в движении. Уж какой он там Моченый – не ясно, но Крысой он был точно!

Бык с Крысом этим схватили Михаила Евгеньевича за руки и потащили к краю обрыва.

– Постой! – крикнул вдруг Быку Чума, вспомнив о чем-то, и поспешил к ним, а подойдя, объяснил: – Надо карманы его проверить. Он всегда патроны по карманам рассовывал.

Стешу чуть не вырвало, когда она наблюдала, как эти двое выворачивают и потрошат карманы Куликова, переворачивая его тело, как пустую никчемную куклу.

– Рюкзак-то снять? – спросил у старшего Крыс.

– Нет, – отрезал тот и добавил: – Ничего не трогайте, застегните все пуговицы и поправьте рюкзак. Патроны только возьмите.

Давясь слезами и рвущимся из глотки воем, Степанида продолжала снимать. Вот всякие мелочи – папиросы, зажигалку и спички, холстину платка, что-то еще – бандиты растолкали по карманам, из которых только что все это вытащили, застегнули все пуговицы на Михаиле Евгеньевиче и уж собрались подхватить его, когда раздался начальственный голос Чумы, стоявшего возле Вити, упаковывавшего и убиравшего радиостанцию в рюкзак.

– Поторопитесь! Да не забудьте пацанам этим руки связать. И быстрее, уходить пора!

Бык с Крысом смотрели в сторону Чумы. А Стеша продолжала снимать Михаила Евгеньевича, словно прощалась с ним, и вдруг…

Вдруг он пошевелился!!

Она сжалась вся, словно прыгать собиралась, подалась вперед, безотчетно все нажимая на кнопку приближения картинки, не понимая, что уже и так максимально ее приблизила, и всматривалась, всматривалась в тело дяди Миши!

Вот!! Вот точно!! Еще раз пошевелился! Рукой двинул!

Бандюки о чем-то переговаривались с главарем и не видели этих движений, а она, не слушая и не понимая, что они там говорят, принялась шептать, уговаривая.

– Ну, давай, давай, миленький, живи!! – все шептала и шептала она.

И увидела, как он немного сдвинулся, переместился и поменял положение ноги! Живо-о-ой!! Живой!!

И тут… Сволочи эти разговор закончили, повернулись к телу, ухватили его за руки и потащили дальше к самому обрыву. И в этот момент до Стеши окончательно дошло, что сейчас случится!

У нее отхлынула вся кровь от головы и стало холодно и страшно! И непередаваемо захотелось заорать во все горло, остановить этот кошмар!!

Бычара перехватил дядю Мишу за талию, подтащил к самому краю, выпрямился и, подтолкнув ногой, скинул с обрыва!!

Она все-таки взвыла! Не удержалась! Страшно так, утробно завыла! Смотрела, как, перекатываясь, исчезает с обрыва тело дяди Миши, словно в замедленной съемке, называемой в кинематографе «рапид», – вот чуть задержалось на самом краю на пару секунд… перевалило за край и исчезло – и она взвыла от ужаса и безнадеги черной!!

Ее спасло только то, что закричали все ее парни. Так же, как она, внимательно наблюдавшие за этой страшной казнью. Только это и спасло.

Но двое бандитов, Крыс и третий, еще никак не обозначенный ею по имени, кинулись к мальчишкам и принялись их колотить кулаками по лицам.