Мой путь к счастью. Записки из Германии - Ирене Крекер

Жизненные действия… Как живёшь? Как и что делаешь в свободное время? Какие цели по жизни ставишь… и ставишь ли? Как достигаешь… и достигаешь ли? Даже тогда, почти пять лет назад, прочитав книгу незнакомого автора, я не заострила внимание на этом третьем понятии для достижения счастья.

Ноябрь 2009 года

Сейчас я понимаю, почему я дальше постановки целей и нытья по поводу их невыполнения никогда не шла и никуда не дошла. Я всю жизнь надеялась на кого-то: на свою счастливую звезду, на Отца Всевышнего, на мужа, который всегда подставлял плечо в нужный момент, позже на детей, которые переросли меня на голову в вопросах компьютерной грамоты… Сама же я кроме духовного одиночества и неудовлетворения ничего больше не определила в своей душе и ничему роста не дала, ожидая от всех членов семьи успеха в достижении поставленных мною целей. Я поняла именно сейчас, во время написания этих строк, что, сама того не замечая, предъявляя высокие требования к людям, меня окружающим, свои обязанности перед собой и окружающими понимаю не всегда правильно.

Я поставила перед собой несколько вопросов, ответы на которые меня ошеломили:

– Что я начала в жизни и довела до конца?

• успешно закончила десятилетнюю школу,

• закончила педагогический институт,

• лет проработала учителем русского языка и литературы,

• переехав в Германию, выучилась на медсестру по обслуживанию людей в доме престарелых,

• воспитала троих детей.

– Что я начинала в жизни и не довела до конца?

• закончила курсы стенографии – без применения на практике,

• закончила курсы вождения автомобиля – без применения на практике,

• прошла дважды курсы по обучению компьютеру – нахожусь на нулевом уровне в его овладении,

• повторила курсы вождения автомобиля – безрезультатно

• закончила курсы на руководителя отделения – после второго отказа в повышении по службе убрала диплом в дальний ящик стола…

На каком основании я могу требовать от своих детей достижения ими целей, которые я перед ними, для них ставлю? Почему я требую от других того, чего я в жизни не достигла сама, и никто при этом мне не выставил это как претензию? Отца, который гордился мною, уже давно нет на белом свете, а мама меня просто любит, какая я есть, не предъявляя ко мне повышенных требований. Муж, может, ещё и верит в меня, но когда сам в себя не веришь, как можно этого требовать и ожидать от других?

Отсюда возникает справедливый вопрос: Почему я так зациклилась на достижениях сына, на его времяпрепровождении в девятнадцать лет, заставляя его, может быть, делать непосильное для него? Почему я сама остановилась в развитии, и вся моя жизнь сконцентрировалась на сыне? Моя преувеличенная забота о нём доводит обоих до нервозности, неуверенности в своих силах. Чувство вины сына перед родителями за то, что он не такой, как они хотят, разрастается. Я не могу сказать, что он доволен жизнью, вернее сказать, он не доволен ею. Тогда получается, что он несчастлив, и я его своим укоряющим взглядом, даже не высказываемыми требованиями, делаю таким… О том ли мечтают все матери мира, о том ли мечтала и мечтаю я?

Человек создан для жизни, как птица для полёта, а мы сознательно подрезаем этой птице крылья своими представлениями о счастье, не давая парить в небе с улыбкой счастья хотя бы в душе.

Вот до чего я договорилась и додумалась только на основе понятия – действовать в жизни. Нужно самому действовать, не сваливая свои недостатки на плечи других, в частности детей. Нужно самому научиться строить свою жизнь дальше, когда дети уже вылетели из гнезда и не нуждаются в родительской помощи, а только в поддержке. Нужно уметь различать эти два понятия, а этому нужно учиться у наших детей. А мы эту опору, поддержку ещё и выбиваем из-под их ног своими упрёками, домыслами, запретами, вмешательством в их личную жизнь.

Прожив почти полвека, я наконец-то осознала, что каждый отвечает за свои поступки и действия сам. Каждый ответит за себя сам и перед Богом. Человек таит в себе нескончаемые резервы, он способен на многое, стоит ему только захотеть чего-то с огромной силой. Но многое он пытается решить сам и боится отдаться в руки Господа. Тогда он теряет правильные ориентиры и бредёт в пустоте, кругами, пытаясь выбраться из душевных лабиринтов, которые, впрочем, создаёт себе сам…

Необычная встреча

Случилось это лет пять – шесть назад, когда я по состоянию здоровья и по воле случая совершила поездку в Санкт-Блазен. Это небольшой, но очень известный городок, расположенный на юге Германии в земле Баден-Вюртемберг в так называемом Чёрном лесу.

Впервые в этой стране я должна была совершить одна путешествие, да ещё в клинику, да ещё куда-то в горы. Мой страх перед новым и неизведанным разрастался с каждым днём c неимоверной силой. Вернее сказать, это был не страх, а какое-то внутреннее волнение, которое не оставляло меня с того момента, как врачи предложили мне эту поездку.

В поезде я продолжала внутренне накручивать свои нервы по поводу того, что я не найду дороги к клинике, что буду там одна, что лучше бы я никуда не ездила и осталась дома…

И вдруг вспомнила, как моя милая мамочка просила часто боженьку помочь ей в трудную минуту. Я сомкнула пальцы рук перед грудью, и, не обращая внимание на людей, сидящих со мной в поезде, попросила Бога помочь мне в преодолении страха перед неизведанным. Я попросила его послать мне кого-нибудь, какого-нибудь собеседника, попутчика, который бы скрасил моё одиночество в этой поездке.

Поезд остановился на станции недалеко от красивого горного озера. Когда-то мы совершали сюда экскурсию от предприятия. Тогда я ездила с сыном. Он был ещё совсем маленьким, забавным и необыкновенно послушным. Воспоминания немного расслабили меня, настроили на лирический лад.

От этой станции я должна была ещё несколько километров добираться автобусом до конечного пункта моего назначения. Меня окружали чужие, совершенно незнакомые люди. Отголоски их разговоров доходили до сознания, но не задевали за живое. Как надоедливые мухи, они совершали обряд вокруг меня, а я безучастно смотрела на них и не верила или не хотела верить в их реальность.

Конечно, я не у мачехи росла, да и по натуре своей не стеснительна, но какая-то робость овладела мной. Эта ситуация напомнила мне детство, когда незнакомые люди спрашивали меня: «Как твоя фамилия, девочка?», – а я боялась им отвечать, потому что знала, что по фамилии они поймут, что я – немка. Сейчас всё было так же, как тогда, но по-другому. Теперь я молчала, не заговаривала первой сама, потому что боялась, что по моему акценту собеседники поймут, что я – иностранка. Иностранцев здесь, в Германии, вниманием не балуют, особенно тех, которые родом из России.

Минут через тридцать мы доехали, наконец, до мне незнакомого городка Санкт-Блазен. От напряжения и внутреннего страха у меня заболела голова. До назначенного часа приёма в клинике оставалось ещё часа три. Рановато прибыла я в незнакомую местность. Силы для её изучения к этому времени меня уже почти совсем покинули. В руке была сумка с вещами, от которой тоже хотелось поскорее избавиться. Тогда я приняла единственно приемлемое для меня решение: пойти в храм, мимо которого мы проезжали на автобусе, въезжая в город.

Меня как будто кто-то направлял туда. Недолго размышляя, я проделала этот короткий, минут в десять, путь.

И вот я уже в необыкновенном храме-соборе. Народу там немного, но постепенно зал заполнялся людьми. Тогда я только поняла, что попала как раз к началу богослужения. В последние минуты перед приходом священника, я непроизвольно оглянулась и увидела идущую от входа женщину. Внешне она не отличалась от других: лет пятидесяти, стройная, светлокожая. Светлые волосы, как позже оказалось, седые. Гладко причёсаны, коротко подстрижены. Она была одета в лёгкий костюм светлого тона из хлопка или льна.

В женщине не было ничего необычного. Её движения были плавные и стремительные. Она шла как-то очень прямо, целенаправленно, не оглядываясь по сторонам. Подойдя ко мне, ни на минуту не задумываясь, заняла пустовавшее рядом со мной место. Незнакомка села и замерла в ожидании проповеди. Я перевела дыхание. Мне показалось, что всё, что со мной и вокруг меня сейчас происходит – неслучайно. Всё сегодня имеет свой смысл и своё значение, может быть, и свои последствия.

Служба началась. В процессе её нужно было вставать, петь, читать молитву, в конце службы – подойти к священнику, который давал хлеб и глоток вина. С ритуалами богослужения я знакома только по наблюдениям за происходящим во время редких посещений церкви. Каждая из них, католическая, православная или лютеранская, имеют свои ритуалы и многовековые традиции.