Каждый может умереть - Дей Кин

А виновата во всем она. Когда она узнала, что беременна, то, желая поделиться доброй вестью о своем замужестве и удаче, написала последнее письмо в Бюро по перемещенным лицам, спрашивая, не появилось ли каких-либо новостей относительно семьи Кошег. Чтобы избежать какой-либо путаницы, Ева воспользовалась своим девичьим именем и прежним адресом.

А этим утром мистер Хансон доставил ответ от миссис Шмидт.

Сейчас ей не нужно было доставать письмо из сумочки, чтобы прочитать его. Она знала его наизусть.

"Дорогая Ева, я даже не знаю, с чего начать, — так я рада снова получить от вас весточку и узнать, что вы счастливы в своей новой жизни и своей новой стране.

У меня есть для вас хорошие новости. Хотя Бюро по-прежнему не в состоянии отыскать какой-либо след семьи Кошег; как вы знаете, во время столь ненастных лет вашего детства многие дети, такие же маленькие, как вы, очень часто забывали свои имена и регистрировались лагерными чиновниками по названию города, из которого они были родом, то есть Ева из Кошега. По этой причине мы недавно отправили письмо бургомистру Кошега и узнали следующее.

Хотя семья с таким именем никогда там не проживала, во время советской оккупации Кошега одна из самых известных семей, из разделенных или ликвидированных по политическим причинам, состояла из герра и фрау Мазерик, Пола Мазерика-младшего в возрасте четырнадцати лет и Евы Мазерик в возрасте трех лет.

Вызывает ли имя Мазерик какие-либо воспоминания? Если да, не будете ли вы так любезны вновь связаться со мной, и я попытаюсь выяснить адрес и связать вас с единственным оставшимся членом семьи Мазерик, Полом Мазериком-младшим, про которого сейчас известно, что он находится где-то в Соединенных Штатах.

Искренне Ваша

Хильда Шмидт".

Гэм проявил нетерпение:

— Ну, хорошо. Вы на третьем месяце беременности. Беременность — естественное следствие брака. Вы — молодая и здоровая. Насколько я понимаю, вы любите Пола, а иначе бы не вышли за него замуж. Судя по тому, что я видел, когда вы бывали на людях, Пол, хотя он на несколько лет старше вас и чуточку высокомерен, очень вас любит. Так в чем ваша проблема, Ева?

Ева взяла со стола свои перчатки и сумочку и встала:

— Простите.

— Простить за что? — недоумевал Гэм.

— За то, что отняла у вас время. Боюсь, это нечто такое, с чем я должна справиться сама.

Гэм возразил:

— Но, Ева!… Это то, для чего я здесь. Чтобы помогать попыткам находить решения людским проблемам.

— Простите, — повторила Ева. — Пожалуйста, пусть ваша секретарша пришлет мне в номер счет за ваш прием, а я пришлю чек в ответном письме.

Когда она выходила из кабинета, Гэм подумал — не попытаться ли ее вернуть, и не стал. Он ничего не мог сделать, пока она не желала довериться ему. Он надеялся, что Ева передумает и вернется. Она явно в беде, насколько серьезной — ему не дано знать. Но какова бы ни была ее проблема, невроз и психоз подобны тлеющему огню. Чтобы его потушить, нужно добраться до огнеопасного материала. И, подобно оставленному без внимания огню, любое психическое расстройство, если его не лечить должным образом, может быстро выйти из-под контроля.

Гэм увидел, как мигнула сигнальная лампочка в его кабинете, и нажал кнопку.

— Да, мисс Писон?

— Здесь мистер Томсон, — объявила она о следующем пациенте, записанном на прием. И добавила, понизив голос: — А еще я только что узнала в Велльском госпитале — мисс Амес скончалась вскоре после того, как поступила, не приходя в сознание.

— Благодарю вас, — сказал Гэм. Он задумался на какой-то момент, затем добавил: — Будьте любезны, извинитесь за меня перед мистером Томасом и запишите на прием на завтра. Скажите ему, что я отменяю все свои осмотры, запланированные на сегодня.

— Хорошо, доктор. Вы поедете в госпиталь?

Гэм ответил не сразу. Несмотря на все ее причуды и почти безумную половую распущенность Глории Амес, он был очень к ней привязан. Теперь, когда она покончила с собой, доктор почувствовал, что подвел ее. Потерпев только что вдобавок провал в попытке добиться доверия Евы Мазерик, он начал спрашивать себя — правильно ли выбрал свою профессиональную стезю. Возможно, он мог бы лучше выполнять клятву Гиппократа, выписывая пилюли-драже и врачуя от потницы. Кажется, это все, на что он способен.

— Нет, — ответил Гэм наконец своему регистратору. — От поездки в госпиталь никакого толку не будет. Но я, пожалуй, возьму сегодня выходной.

Гэм отпустил кнопку переговорного устройства, достал из застекленного шкафчика бутылку бурбона и стакан. А что оставалось делать? Не признавать открыто поражение и не ставить под угрозу свое профессиональное достоинство, а лишь один раз из немногих в своей жизни вдребезги напиться. По крайней мере, напиться достаточно, чтобы на несколько часов перестать думать.

Глава 4

В последние пять минут в бассейне, перед тем как идти наверх одеваться к обеду, удовольствие Марты Кац достигло своего пика.

Были времена, когда она считала, что у них с Эрни не получится. Но у них получилось. Эрни — человек слова. Он сказал ей:

— Когда мне будет пятьдесят, пусть другие ребята занимаются этим. Я продам свое хозяйство, сколько бы за него ни выручил, и мы переберемся в Калифорнию.

Пухлая матрона продолжала покачиваться в воде вверх-вниз в том конце бассейна, где поглубже. И вот они здесь, она — с новой платиновой прической и, как уверяла ее девушка из салона красоты, выглядит на пятнадцать лет моложе.

Ей нравилось жить в Каса-дель-Сол. Ей нравилось жить в Калифорнии. Ну и что с того, что здесь не часто идут дожди? Зачем тебе дождь, если ты не фермер и не кормишься от земли?

Предложенное ей было настолько неожиданно, что руки миссис Кац сорвались с парапетных плит, когда Марти, подплыв к женщине со спины, интимно прикоснулся к ней и спросил:

— А что, если нам как-нибудь с тобой, блондинка?…

Снова вынырнув на поверхность, выплевывая воду и ругательства, миссис Кац опять ухватилась за парепетные плиты одной рукой, а другой оттолкнула Ромеро:

— Если вы еще раз это сделаете, я позову полицейского!

— А что я сделал?

— Вы знаете, что вы сделали!

— Подумаешь!… Я просто попробовал дать вам шанс.

— Не трудитесь.

Ромеро пожал плечами и уплыл. Миссис Кац убрала с глаз мокрые волосы и огляделась вокруг. Насколько она могла судить, никто не заметил инцидент. Молодые люди из их дома всегда резвятся в бассейне. Если кто-то и смотрел, они, вероятно, решили, что Марти пытается ее окунуть.

Марти Восходящая Звезда. Ха! В нью-йоркском квартале, где они с Эрни выросли, была дюжина еврейских, итальянских и ирландских парней, которые сладили бы с Ромеро одной рукой и никогда не упускали возможности посвистеть девушкам.

Она чуть улыбнулась одной стороной рта. И все-таки случившееся кое о чем свидетельствовало. Хотя она немного располнела и стала уже дважды бабушкой, это не мешало молодым людям приставать к ней.

Миссис Кац добралась до лестницы, вскарабкалась по ней и села на бортик бассейна, вытирая мокрые волосы полотенцем, спрашивая себя — померещилось ли ей, или лицо у Евы действительно было напряженным, когда она сказала, что вернется через пару часов. Прошло два часа и даже больше, а она так и не пришла. И это притом, что Пол должен вернуться домой с минуты на минуту, а Ева — подать ужин, если только они не собираются сходить куда-нибудь поесть.

Возможно, Ева волновалась по поводу ребенка. Многие молодые женщины думают, что рождение ребенка может сделать их менее привлекательными для своих мужей. Но напрасно девушка морочит себе голову. Мало кто из мужчин женится на женщинах из-за того, что их матери готовят хороший суп с клецками из мацы. Как только девушка сказала «да», последний свадебный гость ушел домой и она сняла свою фату и комбинацию, секс и рождение детей — неотъемлемая часть их жизни.

Миссис Кац вытерла волосы вторым полотенцем, украдкой изучая других жильцов. Жить в Каса-дель-Сол было не хуже, чем ходить в кино или смотреть телевизор. Даже лучше. Как говорил диктор, это жизнь, и ничто здесь не записывается заранее на видео— или аудиопленку для показа в более удобное время.

Ни в миссис Лесли, ни в миссис Фаин ничего особенно интересного не было. Муж миссис Лесли владел магазином подарков на Голливудском бульваре. То же самое было и в отношении Суддерманов: производство женских платьев. У нее уже были похожие соседи и на Второй авеню, и после того, как они переехали в Сентрал-Парк-Уэст. Но кто-то — насколько она помнила, это была миссис Мортон — говорил ей, что в свое время, не так давно, мистер Мелкха был одним из самых выдающихся режиссеров и продюсеров в киноиндустрии. Даже сейчас он был высокооплачиваемым консультантом по сценариям, за тысячу двести долларов в неделю.

Еще здесь жили Лили Марлен и Колетт. Мисс Марлен называла себя исполнительницей экзотических танцев, но девушки, которые выполняли такого же рода работу для мистера Мински в Нью-Йорке, назывались по-другому. Колетт — по крайней мере, ходил такой слух — занималась этим, зарабатывая себе на жизнь, за пятьдесят долларов и больше.