Хозяин восьми морей: Бессмертная Легенда - Элиан Тарс

Корабль ускорился, продолжая разворачиваться по дуге.

— Ух ты! — выкрикнул Берг, схватив за шкирку одного из матросов, едва не улетевших в воду.

— Вот это скорость… — восхищённо проговорил я, скосив взгляд на барана. — Спасибо.

Джу тяжело задышал и завалился на спину. Язык вывалился у него изо рта и упал на плечо, а сам баран поднял лапу с пафосным видом.

Я сразу же понял, что он показывает мне большой палец. Насколько это возможно, имея вместо пальцев копыта.

Я выровнял корабль, как мне было нужно. Мы развернулись быстрее Лудестии. А ещё благодаря Джу экстренно перезарядились все орудия.

А значит, мы можем прямо сейчас перейти к активным действиям.

— Огонь! — взревел я.

Бортовой залп врезался в щиты Лудестии. Конечно же, они выдержали, но разворачивающийся корабль чуть отбросило в сторону, сместив его траекторию.

В отличие от Бари, я попал по нему почти всеми пушками. В том положении он не успевал уклониться.

По ушам ударил очередной громоподобный раскат. А по линкору из вражеской эскадры, который оказался довольно близко к нашей корме, ударила мощная струя из водяной пушки, сделанной из ноздрей морского дракона. Перед этим сражением я изменил настройки пушки, очень сильно увеличив её шанс на саморазрушение.

Саморазрушение из-за избытка мощности.

На выходе она бьёт даже мощнее, чем сам морской дракон. Осталась проблема малой дальности, но…

Щит линкора встретил выстрел из пушки. А Франки-Штейн рванул вперёд. Я даже не подумал приказать убрать паруса. Титановый шёлк выдержит, а ещё добавит сопротивления воздуха и чуть замедлит наш полёт.

Секунда… вторая… третья…

На четвёртой щит линкора полностью исчез.

В прошлый раз, когда я пытался уничтожить корабль этой пушкой, дистанция была большая и не хватило мощности. Сейчас же…

— ДА-А-А!!! — взревели моряки.

И не только на нашем корабле — с других кораблей эскадры тоже слышался радостный рёв. Ну ещё бы. По сути, сражение началось совсем недавно, а самый крупный из кораблей противника натурально располовинен!

Две части огромного корабля, качаясь по волнам, быстро уходили на дно.

Бари… тварь ты. Из-за тебя страдают и корабли, и люди.

Но недолго этому продолжаться!

Водяная пушка перестала стрелять, и я вновь начал разворачивать корабль.

— Гарри! Начинай! — я отдал команду Разноусу и его группе.

— Есть! — рявкнул тот.

И уже через несколько минут:

— Бом!

— Бом!!!

— БОМ!!!

Специальная группа начала бить в барабаны, установленные посередине верхней палубы. Их чарующий и одновременно пугающий звук понёсся по морским волнам, оповещая врагов, что мы идём на абордаж.

Эта древняя традиция моряков давно умерла. Но я возродил её на Лудестии, и время от времени использовал.

Однако после того, как узурпатор захватил мою славную девочку, он отказался от этой традиции. Ведь она явно напоминала ему обо мне.

Под грохот барабанов оба моих корабля неслись навстречу друг другу. Держа в руках штурвал, я со шканцов глядел на Лудестию, выискивая Бари.

Ага! Вот он! Тоже стоит за штурвалом! Выискивает меня…

Кажется, смотрит на меня! Вот только моё зрение в теле молодого алти явно лучше, чем у него. Пока он толком не может разглядеть меня.

Я крутил штурвал, чтобы изменить курс. Чтобы подставить другой борт и подойти к Лудестии под другим углом.

Громыхнуло! Лудестия дала бортовой залп!

— Проклятье! Вот это пушки! — прорычал Берг, едва устояв на ногах. Он бросился к планширю и перегнулся через борт.

Да, наш щит дрогнул, и один снаряд ударил в корпус.

— Что там? — крикнула Марси, тоже спеша к борту.

— След есть! Но… — голос Берга звучал неуверенно.

— Франки-Штейн выдержал! — крикнул я, подбадривая матросов.

Ну ещё бы. Ведь это я его делал. Вряд ли он бы выдержал прямой бортовой залп практически в упор… Но даже тогда остался бы на плаву и смог сражаться.

Так что небольшая трещина в корпусе — это мелочи.

— Огонь! — рявкнул Шон.

Наш корабль вновь тряхнуло. На мгновенье щит Лудестии дрогнул, но…

Она такое уж точно выдержит. Вот если сейчас крутануться и дать повторный залп.

Но не до этого!

Мои барабанщики вошли в раж.

Мои корабли уже совсем близко друг к другу.

— БОМ! БОМ!!! — гремят барабаны.

— Баркх! — со скрежетом врезались друг в друга борта обоих кораблей.

Якори брошены, корабли стоят друг напротив друга…

— Марси, дома, — на бегу крикнул я, вскочив на планширь Франки-Штейна.

Буквально несколько метров отделяло меня от планширя Лудестии. Но он был выше — всё-таки Лудестия крупнее.

Я видел, как неторопливо поднялся на её планширь Джекман Барбаросса и, противно усмехаясь, уставился на меня сверху-вниз.

— Как твоё ухо, Бари⁈ — задрав голову, крикнул я. — Не болит на морозе⁈

Он скривился и, поддавшись чувствам, выстрелил в меня. Но бесполезно — оба корабля ещё держали щиты, что немыслимо для абордажных сражений.

Усмехнувшись, я поднял руку и, глядя в глаза Бари, указал на рею Лудестии, а затем изобразил пантомиму — в которой обмотал себе шею невидимым канатом и вздёрнул.

Склонив голову, я высунул язык на манер висельников.

Бари перекосило ещё сильнее. Он даже хрюкнул от злости.

Ну а я расхохотался.

И рванул вперёд, наплевав на щиты.

Глава 4

Щиты защищают от внешнего вторжения. Грубо говоря, не дают войти, но дают выйти. Именно благодаря этому остаётся возможность стрелять из орудий, когда твой корабль окружает защитная сфера.

Так что из щита Франки-Штейна я вылетел без проблем.

И тут же врезался в щит Лудестии.

Ожидаемо.

Я даже начал скатываться по щиту вниз, но тут же вонзил в него крохотный ножик, на лезвии которого красивым холодноватым цветом горели узоры энергетического контура.

Я висел, держась рукой за рукоять ножа. Вторая рука была свободна.

— Это ещё что⁈ — заорал Бари сверху. — Стреляйте по нему, идиоты!

Раздались выстрелы, меня бы изрешетили, но…

Надо мной появился полупрозрачный щит, в воздухе зависла небольшая коробочка. Мой портативный корабельный щит отлично защищал своего хозяина от обычных импульсных пистолей и ружей.

А пока нужно сосредоточиться.

Я сунул левую руку в карман и достал заранее сделанную пластинку. Когда-то она была самой обычной листовой пластиной из лаванды-виброскопа — простейшее средство для обычных людей, чтобы ощущать и передавать структурные вибрации. Именно на эту основу я и наложил другие ингредиенты, создав свой артефакт.

Каждый артефакт уникален — невозможно найти два одинаковых. Да, они могут выглядеть как близнецы, могут давать одинаковый эффект… Но всё равно между ними будет разница, пусть и малозаметная. Потому что даже руки одного мастера не в силах создать два идентичных контура. Здесь на пикометр линяя сдвинулась влево, тут вправо — вроде незаметно. Но получилось по факту два разных артефакта.

Однако всё же одному мастеру проще создать максимально похожие артефакты.

И контрартефакты к ним.

Никто лучше меня не знает, какой именно контур стоит в основе щита Лудестии. Никто лучше меня не сможет подобрать ключик, чтобы разрушить этот щит.

Хех, разрушить щит Лудестии артефактом вообще никто бы не смог. Даже если я — лучший артефактор в мире с телом солнечного алти, которое максимально точно чувствует структурные вибрации и управляет ими, подплыл бы к Лудестии на самом простом плоту и приложил свою чудо-пластинку — ничего бы не вышло.

Однако сейчас всё обстоит чуть иначе. Мы уже немного потрепали щит Лудестии мощными выстрелами, а сейчас щит из последних сил держится, чтобы, резонируя с щитом Франки-Штейна, не схлопнуться.

— Да что ж вы копаетесь! Больше ружей! Дай сюда! — лютовал наверху Бари, предчувствуя неладное.

— Бэнг, — хмыкнул я, хлопнув пластиной по щиту и выпуская требуемый узор структурных вибраций.

Щит Лудестии выдержал.

Я охренел.

Он не спадает даже после такого воздействия!

И…

Щит задрожал и начал медленно таять. Я уже не мог держаться на нём и провалился вниз, испытывая смешанные чувства. Я сам себя переиграл? Или сам себе проиграл? Ведь по моим расчётам щит должен был исчезнуть мгновенно. Но он ещё пытался держаться какое-то время, противясь моему артефакту.

Вот только и щит Лудестии тоже мой артефакт.

Но сейчас не время устраивать борьбу самому с собой. Под гром абордажных барабанов Франки-Штейна я летел в море между двух своих кораблей.

Кинув абордажную кошку,