Люби меня, Стамбул! - Наргиза Таш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А вы сюда работать или отдыхать?
– Отдыхать, – ответила я.
– Странно....
– Почему?
– Потому, что из вашей страны приезжают в основном, работать.
У меня кольнуло в области сердца. Может вообще не стоило упоминать мою страну?
– О да. Знаю. Женщины из моей страны известны здесь больше, как проститутки, не так ли?
Ахмед смутился.
– Ну зачем вы так… не надо судить о нации по нескольким людям.
– Ну так, проблема в том, что их не несколько…
Он постарался сменить тему.
– А куда вы направляетесь?
– Гулять.
– А можно мне с вами?
– Хм… ну я ещё потом с подругой встречаюсь. (I have to meet my freind!в английском нет деления на рода)
– Мужчина? Женщина?
– Женщина…
Ахмед был явно удовлетворён этим ответом.
– Заходите сегодня на ужин. – пригласил он меня.
– Обязательно! – сказала я, зная, что не приду.
Надо сказать, что у турок, возможно, это пункт. Вот и Мустик (Дилин муж)спрашивал меня намедни, мужчины или женщины мои друзья, с которыми я собираюсь встречаться. Ну, казалось бы, у тебя молодая жена, ну какое тебе дело с кем я встречаюсь? Хоть с легионом мужчин, а? Ну ладно… будем считать, что это просто любопытство мусульманского мужчины.
Отделавшись от Ахмеда, я продолжала свой путь в центр города.
Я купила билет в собор Ая София, чтобы насладиться той самой мистической энергетикой, которую я уже испытала семь лет назад. Надо сказать, что посещение знаковых мест и музеев Стамбула, дело не дешёвое. Обычный мигрант из Средней Азии, вряд ли себе такое позволит… Если только не прикинется под местного, для которых билеты намного дешевле. Мне сойти за турчанку никак не удавалось, они вычисляли меня на раз-два. Даже, если бы я говорила с ними на чистейшем турецком, они все равно, вычисляли бы меня…
Я вошла в здание собора. Его половина заросла строительными лесами, но зато, были открыты мозаичные панно. Ая София стала неким символом единения религий, по крайней мере, христианства и ислама, именно это и привлекало меня в этом соборе. Среди посетителей были, как христианские паломники, специально прибывшие помолиться тут, так и мусульмане в хиджабах и бурках. И всем хватало божественной любви и благодати, неважно, на каком языке они произносили свои молитвы.
Выйдя из собора и получив свою долю очистительной энергии, я отправилась в сторону района Багчилар и шла по трамвайной линии, чтобы не сбиться с пути. По дороге, зашла в небольшой магазин косметики и купила себе подводку. С девочкой-консультантом я говорила на турецком языке, отчего почувствовала большую гордость за себя.
Пройдя ещё немного, я очутилась перед воротами знаменитого Гранд-Базар. Но моё внимание привлёк не рынок, а мечеть Баязит, расположенная рядом. Купив себе апельсинного сока, я уселась в теньке, в сени огромной мечети.
Дело шло к полудню и подходило очередное время совершения молитвы. Муядзин начал свой заунывный призыв, народ стал подтягиваться. А я сидела на камушке и наблюдала. Одна толстая тётка в хиджабе и халате до пола, отогнала ногой кошку, подбежавшую попросить еды. Тётке было жалко поделиться едой с голодным животным (и куда только Аллах смотрит…), съев что-то там очень калорийное, она отправилась совершить богоугодное дело, а именно, исполнить намаз, презрительно окинув меня взглядом. Я пожалела, что в руках у меня был всего лишь апельсиновый сок, а не банка пива с сигаретой.
Хотя, в Турции курение не считается таким уж грехом. Многие женщины курят, и те, кто носит платки тоже. Причём, курят они как кальян, так и обычные сигареты прямо на улице. Многие арабки и турчанки в хиджабах сидят себе спокойно вечером в какой-нибудь шиш-хане и дымят кальянами. И никто не считает это чем-то зазорным.
«Ах, наргиле… или шиш на турецком. Почему я забыла о такой классной достопримечательности? Надо Диле предложить пойти вечерком в какой-нибудь салон и покурить… », – подумалось мне.
Пока я думала о шише и о том, что хорошо было бы курнуть его, сидя в уютной стамбульской чайной, мой взгляд привлекла интересного вида старушка, лет 70–80. Она медленно шла, опираясь на изящную трость. Одета она была в скромное, но элегантное чёрное платье и вязанную серую кофточку. Её шею украшал ряд некрупного белого жемчуга, седые волосы были аккуратно уложены в причёску и заколоты. На ногах были непрозрачные чулки и осенние туфли на небольшом каблуке. В руках она держала маленькую сумочку, какую носили наши мамы в далёких семидесятых. Я любовалась этой нереальной «киношной» женщиной, которая, буквально, прилетела к нам из прошлого, пока она не подняла на меня свои глаза.
Весь её взгляд говорил о том, что она не понимает, где находится. Она была в шоке, видно, шла по знакомой улице, месту, но совершенно не узнавала его. Она с удивлением глядела вокруг, на этих девушек, чуть за двадцать, что покрыли себя с головы до ног. Она посмотрела на меня и замотала головой, как бы говоря: «Может ты мне поможешь понять, ЧТО происходит с этим миром?»
Я, словно, экстрасенс почувствовала всю её жизнь. Женщина – кемалистка, явный приверженец светской Турции, которую завещал её кумир Ататюрк. Она была, возможно, учительницей на пенсии, или даже, общественным активистом, участником демонстраций и пикетов, народный акций, и отдала свою молодость служению великим идеалам страны Мустафы Кемаля, великого реформатора и великого человека, которому она поклонялась и бесконечно уважала.
И теперь эта женщина чувствовала себя чужестранкой на своей земле, человеком, что не мог и не хотел примириться с теми изменениями, что навалились на неё тяжёлым грузом разочарований.
Я посмотрела на неё и пожала плечами. «Я здесь всего лишь иностранка… Что я знаю? Что я могу?»В ответ, она тяжело вздохнула и поплелась дальше… уходящий вдаль, старый человек… безвозвратно уходящей эпохи великих идеалов…
Мне стало не по себе. «Домой! Домой! В интернет!» – сказала я вслух и отправилась обратно.
Уже смеркалось. Я шла по улице Акбыйык и наблюдала искрящиеся огни кафе и ресторанов, предлагающих отведать настоящей турецкой кухни. Владельцы их, радужно кивали и улыбались мне, надеясь на то, что я загляну к ним на огонёк. Но, я направлялась в уже привычную кафешку и взяла себе стандартный набор чечевичного супа и донера. Как бы я ни пыталась заговорить с менеджером этого кафе на турецком, он всегда отвечал мне по-английски. Ну что ж, на нет и суда нет.
Пока я, усталая, плелась по этой улице, мимо беспардонно проезжали громадные автобусы, и маленькие легковушки. Им явно не было никакого дела до пешеходов, пробирающихся по узкой дорожке, большую
