Подводная лодка (The Boat) - Лотар-Гюнтер Букхайм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кресс, который чувствовал, что Томсен ведет их в никуда, глотнул воздуха. Его адамово яблоко комично двигалось вверх и вниз. Командир наслаждался его затруднением и никак не помогал.
Способность Томсена понимать что-либо окончательно покинула его.
«К черту все это!» — проорал он. «Проклятая бесполезная рыба!»
Я знал, что он имел в виду. В последнюю неделю отказы торпед следовали один за другим — слишком много, чтобы это было случайностью. В изобилии ходили слухи о саботаже.
Неожиданно Томсен вскочил на ноги с ужасом во взгляде. Наши стаканы полетели на пол. За стойкой бара зазвонил телефон — должно быть, он принял его за сигнал тревоги.
Я вполуха слушал Меркеля, который из кресла за мной обращался к своей компании.
«Старшина в центральном посту управления был хорош — первоклассный парень. Вынужден был избавиться от старшины машинного отделения — бесполезен… Корвет был как раз над нами. Стармех не погрузил лодку достаточно быстро… Один из них плавал в море. Выглядел как тюлень. Мы подошли ближе, потому что хотели узнать имя судна. Человек был весь черный от нефти — вцепился в плот».
Меркель выпрямился, сунул руку в карман брюк и яростно почесал свою промежность. Появился его старший механик, которому все завидовали за его способность свистеть в два пальца. Стармех Меркеля мог произвести целый букет звуков — вой волка, свистки полицейских на облаве, пульсирующие мелодии.
«Больше не смешно!» — коротко взревел Кортманн в перерыве всеобщего бормотания. Крючконосый «Великий Вождь» Кортманн, попирающий приказы и спаситель немецких моряков, был в черном списке Командующего с тех пор, как в операции с танкером для линкора «Бисмарк» он переоценил боевую эффективность субмарины и провалил свою боевую задачу по причине сентиментальной эмоциональности. Кортманн, в конце концов, был капитаном старого образца, который подписался под старинным девизом: «Первый долг моряка — помогать тем, кто в опасности».
Неудача также конечно сыграла свою роль. В конце концов, почему британскому эсминцу надо было появится как раз в тот момент, когда Кортманн бункеровался с танкера? В действительности танкер предназначался для линкора «Бисмарк» — но тот уже пошел на дно с командой в 2500 человек на борту, так что медноголовые наверху решили, что пусть уж он вместо этого подпитает несколько подводных лодок. И как раз, когда Кортманн присосался к титьке, тут это и случилось: британцы потопили танкер как раз под его носом. Пятьдесят человек команды танкера в море, и Кортманн — слишком мягкосердечный, чтобы позволить оставить их плавать, как есть.
Он все еще гордился своим уловом: пятьдесят дополнительных тел в подлодке класса VII–C, которая едва ли могла вместить свою собственную команду. Куда он распихал их всех — было его секретом, но возможно он использовал технологию упаковки сардин в банки — голову к хвосту, а дышать по очереди.
Опьянение начало стирать границы между старыми морскими волками и младотурками. Все говорили одновременно. Я слышал, как Бёлер спорил: «Но мы получили абсолютно ясные инструкции, Отто — твердые приказы…»
«Ясные инструкции, твердые приказы», — передразнил Томсен злобно. «Не смешите меня. Они не смогли бы их сделать более запутанными, даже если бы и попытались. Это все часть системы, оставлять все неясным».
Сэмиш просунул свою морковную голову в кружок. «Зачем мучить свои мозги?» — спросил он неверным голосом, «Нам не платят за то, чтобы мы думали».
Бёлер простодушно повернулся к нему. «Смотри, вот в чем дело. Ты не сможешь достигнуть полной оперативной эффективности в условиях тотальной войны, если не…»
«Боже!» — воскликнул Томсен. «Да ты не ту работу выбрал — тебе бы работать на Геббельса».
«Нет, дай мне привести пример. Одно из наших вспомогательных судов подобрало англичанина, который тонул с судном три раза. Ну, так что же мы делаем, как вы полагаете — ведем войну или уничтожаем имущество неприятеля? Какой смысл в потоплении торгового судна, когда их команды спасают и они идут со следующим конвоем? Они неплохо зарабатывают, клянусь!»
Это их задело. Бёлер подбросил жгучую, но запретную тему для разговоров: уничтожать ли также и самого противника или же только его суда, топить торговые суда или же и команды вместе с ними.
«Этот вопрос неоднозначен», — упорствовал Сэмиш, но Труманн разгорячено вмешался.
«Подумайте здраво», — приказал он. «Приказы Командующего таковы: искать и уничтожать врага всеми доступными методами — жестко, энергично, решительно, стиснув зубы, напрягши задницу и так далее в том же духе. Он ничего не говорил о расстреле из пулеметов людей в воде — или говорил?»
«Нет, конечно не говорил. Он просто отметил, что потери команд ударят британцев по больному месту».
Труманн саркастически посмотрел на говорящего: «Ну и?»
«Ну», — послушно продолжал Томсен протестующим коньячным голосом, «каждый может прочитать в этом то, что ему нравится. Умная идея, я бы сказал».
Труманн дошел до точки. «Я знаю кое-кого, кто решает эти проблемы по-своему и все еще кичится тем, что он ни разу не убил человека хладнокровно. Вместо этого он расстреливает спасательные шлюпки. Если погодные условия подходящие, то выжившие при атаке в любом случае не протянут долго. Конвенции соблюдаются, а Командующий может чувствовать, что его намек был правильно понят».
Все знали, кого он имеет в виду, но никто не посмотрел в направлении Флоссмана.
Мои мысли вернулись к вещам, которые я планировал взять с собой. Только чисто необходимое. Мой новый свитер надо взять, также какой-нибудь одеколон. Без бритвенных лезвий я смогу обойтись…
«Это нелогично, все это дело», — говорил Томсен. «Пока у кого-нибудь под ногами пара досок, отделяющих его от воды, вы можете его скосить. Как только он попадает в воду, ваше сердце кровью обливается при мысли о бедняге. Дико все это, не так ли?»
Труманн снова вступил в разговор. «Если вы хотите знать настоящую правду об этом деле…»
«Ну?»
«Когда увидите кого-нибудь барахтающимся в воде, представьте себе, что это вы, вот что это значит. Вы не можете ассоциировать себя со всем
