Удовольствие во всю длину - Марат Ринатович Басыров

писатель, пойми! – Глаза Горидзе наполнились горячей влагой. – Подумать не могу, что исписался! Страшно становится, когда представлю такое. Ни слова больше, ни мысли. Один бред сплошной и мутота! Боль! Это похлеще ада, брат. Ты не знаешь, что такое писательский ад.

Геннадий снова разлил по рюмкам. Они сидели на кухне у Горидзе и пили третий день.

– Я исписался, брат! – повторял Горидзе с тоской. – Мне нужна тема, крохотный образ! Любой, хоть говяненький, пусть неправдоподобный! Я слеплю из него конфетку!

– Что тебе, тем мало? – удивился Геннадий.

Горидзе пьяно помотал башкой.

– Тем много, – сказал он. – Но ни одна уже не трогает меня. Я выдохся. Все, пиздец.

Ему показалось, что Геннадий усмехается. Что он снисходителен к его словам.

– Ты это… – Горидзе погрозил корявым указательным пальцем.

– Может, шлюх вызвоним? – перевел стрелки Геннадий.

Команда приехала через час после звонка. Все шлюхи были какие-то кривые, похожие на первые рассказы Горидзе.

– Не, командир, – сказал Геннадий сопровождающему. – Да такого вообще не бывает.

– Че не бывает? – набычился тот.

– Такого в природе быть не должно, – объяснил Геннадий. – Понимай простые вещи.

Горидзе снова почувствовал укол в сердце.

– Погоди, – сказал он сопровождающему. – Вот эта подойдет.

Он указал на одну из трех.

Когда свита уехала, они снова прошли на кухню.

– Тебя как зовут? – обратился Горидзе к женщине с невнятной внешностью.

– Вера, – ответила та.

– Да-а? – недоверчиво протянул Геннадий. – А те две Любка и Надька?

Вера промолчала. На ней была блузка и короткая джинсовая юбка.

– Пить будешь? – глядя на нее в упор, спросил Горидзе.

Та отрицательно помотала головой.

– Тогда это… Пельмени отвари.

Вера прошла к плите. Стала шариться в кухонном шкафу…

Потом они снова пили, закусывая пельменями, затем по очереди водили Веру в комнату. Горидзе сразу удивился тому, что не мог войти в нее даже наполовину. Какая-то удивительно неглубокая оказалась эта Вера. Будто она была лишь частью чего-то, чего им не довезли.

«Я пуст, – думал Горидзе. – Я даже кончить как следует не могу».

– Ты сосешь? – спросил он.

– Угу, – ответила она.

Вера повозилась, передвигаясь лицом к его паху, облизнула его головку, потом взяла ее в рот.

За ней почему-то не приехали. Она тоже вроде никуда не спешила. Геннадий свалил наконец домой. Ему уже пора было браться за ум.

А у Горидзе болела душа. Ныло, рвалось сердце.

Ночью ему приснился сон.

Как будто у него вышла книга, и на ее презентацию собралось много народа. Был накрыт шведский стол, он ломился от напитков и яств, словно накрывал сам шведский комитет. Сначала зачитывали главы из новой книги, потом Горидзе долго подписывал экземпляры и принимал поздравления, а затем пошла пьянка. И вот в самый разгар подваливает к нему другой писатель, Горидзе не мог во сне вспомнить его фамилию, и говорит, что сюжет этой книги Горидзе украл у него.

Горидзе, недолго думая, зарядил клеветнику в лоб. Между ними завязалась драка, которая быстро переросла во всеобщую потасовку. Кто-то вызвал ментов, и они, скрутив одного Горидзе, повезли его в участок.

В участке Горидзе протащили по полу и бросили за решетку. Там сидели еще несколько человек. Они, как обезьяны на ветке, плечом к плечу ютились на короткой лавке.

Горидзе пристроился рядом.

Он ни о чем не думал. Все было как во сне.

Прямо перед ними за столом два мента играли в шахматы. Восседающие на лавке завели между собой странный спор. Один говорил, что это менты сидят за решеткой, а не они, другой же утверждал обратное, что за решеткой они, а не менты. Третий думал про себя, что никакой решетки нет вовсе и что вообще не люди играют в шахматы, а шахматы играют с людьми.

Вдруг один из ментов рассмеялся.

– Ты че это? – спросил второй, глядя на игральную доску.

– Да рассказ тут читал…

– И?

– Смешной, бля.

– Хорош пиздеть. Ты читать-то не умеешь.

– Это я-то не умею! Да я…

– Ходи давай, читатель.

Тот, который смеялся, сделал ход.

– Шах.

Второй задумался.

– Блять. И куда мне теперь?

– Ну вон же, йопта! – Первый ткнул пальцем в клетки. – Сюда можно или сюда.

– А, ну да. Тогда сюда. – Второй переставил фигуру.

– Ну а я тогда еще раз шахану.

– Алё, ты заебал. Два раза подряд шаховать нельзя.

– С хуя ли? Что это, блять, за новые правила?

– Да мы тут всю жизнь так играем!

Менты посмотрели друг на друга, как будто, выходя из-за угла, неожиданно встретились лицом к лицу.

– Да нет таких правил!

– Нет? А ты их читал?

– Где, блять, я их мог читать?

– Ну хуй знает. Ты ж у нас читатель. Вот рассказы читаешь.

– Ну читаю. Что дальше?

– Ну и расскажи, о чем рассказ. Хули ты ржал-то?

Первый мент задумался, вспоминая, затем снова рассмеялся.

– Ну давай, рассказывай. Хорош в одно рыло веселиться.

– Ну ладно. Но я не все там помню. Писатель-то неизвестный, фамилия еще такая у него тупорылая… Щас, погоди…

– Да хуй с той фамилией, ты рассказ рассказывай.

– Во, вспомнил! Корицин.

Горидзе насторожился. Его начал занимать разговор двух дегенератов.

– Или Курицын.

– Короче давай.

– Ну там суть в том, что один парень, девственник, думал, что при ебле в пизду лезет только головка.

– Залупа?

– Ну да, залупа.

– Так и говори. А то, блять, головка. Не знаешь, что и думать… Пока чего-то не смешно.

– Ну как же, – первый мент снова хохотнул. – Только залупа – и все! Никакого удовольствия!

Горидзе аж привстал с корточек. Это был его рассказ! Его!

– Вот и я говорю, никакого. Это, блять, печальный рассказ. А как называется? Или опять не помнишь?

– Не, название запомнил. Удовольствие во всю длину.

Горидзе выпрямился и на негнущихся ногах подошел к решетке.

– Это мой рассказ, – сказал он.

Менты не обратили на него никакого внимания.

– Так он выебал кого-нибудь?

– Ну да. В том-то и прикол. Там вообще смешно… Но я, блять, забыл, что дальше было…

– Ну ты фуфель!

– Сам ты фуфель!

Первый мент снял фуражку и кинул ее в товарища. Тот покраснел и вскочил с табурета. Фуражка прикатилась к ногам Горидзе.

– Это мой рассказ! – заорал он. – Я писатель Горидзе! Выпустите меня отсюда!

За его спиной тихонько рассмеялись.

Менты прекратили ссориться. Они ошарашенно смотрели на Горидзе.

– Ты чо за хуй?

– Я Горидзе! Это мой рассказ! Я его написал и могу рассказать, что было дальше!

Тот, что был без фуражки, подошел к самой решетке.

– Ты знаешь продолжение?

– Ну конечно! – Горидзе поднял фуражку и протянул ее менту.

Руки мелко дрожали от охватившего его возбуждения.

– Расскажешь,