Сходняк снежных лавин - Татьяна Луганцева

– Яна, я не хотел…

– Ладно! Только не говори мне больше о печени и почках, с сегодняшнего дня я стала вегетарианкой. Пакуй свой товар, и я пошла, чтобы не видеть больше всего этого безобразия. Но не дай бог, ты когда-нибудь проговоришься!

Леша сделал жест, словно закрыл рот на молнию, и пополз в сторону.

Яна еще раз попила и, шатаясь, пошла в туалет, где по возможности устроила себе нечто вроде душа в раковине. Привела себя хоть в какой-то порядок. Порывшись в сумке, вытащила даже косметичку, нанесла тональный крем, румяна, подкрасила глаза и, как всегда ярко, губы. Правда, макияж не скрыл полностью последствий вечеринки.

– Пора завязывать уже с такими сабантуями. Не тот возраст, все признаки с утра на лице! – сказала сама себе Яна и перевела взгляд на Лешу.

Тот уже вошел, а не вполз в помещение. И протянул ей пакет.

– Возьми! Тяжелое…

– Ты хочешь, чтобы я пошла с этим пакетом?! – ахнула госпожа Цветкова, мгновенно бледнея и понимая, что румян явно мало наложила.

– А с чем ты хочешь идти? С профессиональной сумкой для переноски внутренних органов? Чтобы тебя сразу же задержали? Не пойдет. А на обычный пакет никто и внимания не обратит, – заверил ее Алексей, шурша пластиком от того, что у него невообразимо тряслись руки.

– Господи, Леша! А если меня возьмут и заберут в милицию?

– С чего вдруг?

– Я же буду выглядеть, как черный трансплантолог!

– Да как маньяк ты будешь выглядеть, просто как маньяк! – «успокоил» ее Гусев и перекрестил напоследок, всучив ценную ношу.

Глава 4

Ощущение у Яны Карловны Цветковой было очень странное. Словно она, сама того не желая, снимается в фильме ужасов у очень оригинального режиссера. Например, у Квентина Тарантино. На улице было уже очень темно – до утра Алексей не дал ей оклематься. Кошмар просто какой-то: она вышла на ночь глядя из морга с пакетом, где лежали человеческие органы, и несла их в холодильник к себе домой. Мысль о том, что это во благо, не очень грела ее. А на лице у Яны было написано крупными буквами: женщина делает что-то страшное и противозаконное. Она понимала, что с таким выражением лица дойдет до первого милиционера и на том ее благотворительный поход закончится. Сказать, что ей было плохо, – ничего не сказать. Причем плохо было и морально, и физически, ноша-то в пакете была нелегкая, да еще и собственная торба на плече.

Глаза у Яны почему-то слезились, ноги не шли, и она еле брела по улице, избегая освещенных участков улицы. Во что она опять вляпалась, даже думать не хотелось. Но до холодильника надо было добраться как можно быстрее. За руль своего «Пежо» мадам Цветкова, конечно, не села в таком невнятном состоянии и отправилась домой в темноте пешком.

«Не забыть бы предупредить Агриппину Павловну, что я принесла не продукты… Ой, меня сейчас стошнит! Хорошо, что хоть Вовы нет. Ну и мамочка ему досталась – вечно влипает непонятно во что. Из положительных качеств во мне только одно: я правильно выбираю отцов для моих детей. Пока только одного выбрала, но зато уж очень правильно», – размышляла на ходу Яна, обливаясь потом от внутренней слабости. Ее все время мучила жажда. «Наверняка что-то паленое пили… Иначе с чего так плохо-то? Или количество было неимоверное?» – подумала Яна. И как только подумала, ощутила очередной приступ тошноты, а ее голову пронзила острая боль, которая выключила последний свет в ее глазах.

Приходя в сознание, Яна ощущала себя обмякшей, обезвоженной тушкой, из которой жизнь вытекает в виде жидкости же, то есть крови.

Та сначала приятно грела ей затылок этакой горячей волной, а потом весьма неприятно стекала на лицо и попадала в рот со вкусом соли.

«Сейчас бы в море… в прохладное, свежее… Вот мое бренное тело окутывается холодной водой изумрудного цвета, насыщая его приятной усталостью и живительной энергией…» – замелькали перед внутренним взором картинки. Она приподняла веки и испугалась. Потому что ничего не изменилось, перед глазами простиралась все та же темнота.

Яна не сразу поняла, что лежит, уткнувшись лицом в груду мокрых, расползшихся картонных коробок, набитых всякой ерундой. И даже когда оторвала свое лицо от такой вот малоприятной «подушки», запах затхлости и нечистот остался с ней. Тут-то и обнаружилось, что она действительно лежит в груде мусора в каком-то сарае. А руки и ноги у нее связаны веревкой.

«Какого черта?» – подумала Яна. И тут в проеме двери показалась крупная, высокая фигура мужчины.

И свой вопрос пленница, незнамо как оказавшаяся в плену, задала ему уже вслух.

– Очнулась? – усмехнулся тот. – Очень хорошо. А то я не люблю убивать, если не вижу глаза, а в них животный всепоглощающий страх. А еще, если хочешь меня порадовать, умоляй меня, проси о пощаде и кричи, что тебе больно. Я просто оживаю от таких криков и просьб! – сообщил ей незнакомец пренеприятнейшим голосом, слишком высоким для человека такой комплекции.

Яна несколько раз удивленно поморгала. Она только что пришла в себя и не успела по-настоящему испугаться. Поэтому довольно спокойно спросила:

– Вы кто? Что вам надо?

– Не те вопросы, детка! – свел кустистые брови мужчина. – Я же просил… «За что?» – вот какой вопрос задают в такой ситуации. И еще кричат: «Умоляю, не трогайте меня!»

– Кстати, и правда, за что? – поинтересовалась Цветкова, согласившись с ним.

– А ни за что! Просто проститутки вы все вертлявые… Ходите, задницами крутите, сверкаете ногами оголенными, трясете длинными волосами, которые отращиваете годами… Все у вас для того, чтобы нас, мужиков, заводить. Сплошной стиль секси. А когда к вам подходишь и говоришь, что хочешь познакомиться, так сразу же фырчанье, мол, пошел на фиг. Что? Не ожидала такой завязочки? Я порежу тебя на кусочки, белокурая стерва!

Почему-то Яна до сих пор не могла отделаться от мысли, что над ней кто-то элементарно издевается, глупо шутит, хулиганит…

В руках у мужчины появились металлические щипцы.

– Для начала я оторву тебе носик. Ты не против? Сразу станешь уродливой и обольешься кровью не только с затылка, но и с лица… Тебе станет комфортнее. – Незнакомец сам засмеялся от своей «шутки».

– Да кто ты такой?! – дернулась Цветкова, и у нее даже щелкнуло запястье.

– Я человек, убивающий таких вот ярких и красивых кукол, как ты. И говорю об этом смело и открыто, потому что ни одна из них не выжила и не рассказала обо мне… И ты не выживешь, не расскажешь. Иди сюда, блондинистая дура… – Мужик двинулся на нее, растопырив огромные ручищи, в одной из которых поблескивали жуткие металлические щипцы.

Яна до этого такие неприятные сцены видела только в фильмах ужасов. И вот тут-то господин Ужас накрыл ее с головой. За какую-то долю секунды она поняла, что попала в руки маньяка, хотела закричать, но вопль, пронзительный и жуткий, застрял у нее где-то в горле.

Негодяй уже почти приблизился к ней, когда позади него вдруг вдребезги разбилось окно и в него ввалился мужчина, который без слов кинулся на маньяка со щипцами. Завязалась нешуточная драка. Похитивший Яну размахивал своим оружием, пока ворвавшийся (пленнице никак не удавалось его рассмотреть) не выбил его из рук противника. Яне так и хотелось закричать: «Ату его, ату!» Но неожиданно раздавшийся резкий хлопок вернул ее на землю, так как сразу стало понятно, что это был выстрел, но поражен им не маньяк, а тот, кто на него накинулся. Парень отшатнулся и осел на колени, схватившись за бок, как будто у него внезапно и весьма некстати начался приступ аппендицита. Вот только между белыми длинными пальцами потекла красная кровь. Он с удивлением посмотрел на свои окровавленные ладони. И Яна тоже смотрела с замиранием сердца.

– Вот черт…

– Урод, ты откуда взялся? – выругался маньяк, добавив тираду из мата. Затем наклонился к поврежденному врагу и очень хлестко и метко ударил его по лицу.

Яна вскрикнула, а затем завопила во все горло, моля о помощи, надеясь привлечь чье-нибудь внимание.

– Можешь орать сколько хочешь, никто тебя здесь не услышит, – хмыкнул бандюга и точно так же скрутил веревкой потерявшего на время сознание мужчину. Потом осмотрелся и спросил: – Где мои щипцы?

Словно Яна могла и хотела ему подсказать: «Да вот же они! Бери и мучай меня! Бери и пытай меня! А я буду голосить во весь голос и умолять тебя о пощаде, как ты и хотел!»

– Черт с ними, возьму дрель и сделаю в твоей плоти пару идеальных дырочек… – решил он вслух.

«Мать твою… Мужик – законченный псих! Что же делать?» – судорожно думала Цветкова.

Не спасение, но какая-то отсрочка мучений и смерти на время пришла в виде звонка на сотовый телефон убийцы.

– Некстати, некстати… – покачал он головой. И ответил: – Алло? А это ты… Где ты? Пришел? Уже здесь?

– Помогите! – истошным голосом закричала Яна.

– Я иду! – коротко ответил маньяк и тут же отключил связь. С укоризной посмотрел на пленницу и многозначительно пообещал: – Первым делом, когда вернусь, отрежу тебе язык, белобрысая дура!