Хозяйка нудистского клуба - Маргарита Южина

Акакий Игоревич сидел на диване, и по его лицу крупными бобами катились слезы.

Ну как же он не сообразил? На чем, собственно, Аня могла сбить человека? Она же никогда не сидела за рулем, у нее и прав-то нет! И потом – как он мог подумать, что его дочь, которая вот уже столько лет исправно трудится в милиции, могла вот так взять и заплатить за молчание какому-то свидетелю! Да и когда ей разъезжать по всяким трассам? Она же и в самом деле – сначала утром Янку в садик тащит, потом на работу бежит. Только конченый идиот мог попасться в такую грубую ловушку! Выходит, он, Акакий Игоревич Распузон, конченый идиот и есть.

И что теперь делать? Где взять сто тысяч? Даня, конечно, без слов, может и простить отцу деньги, но только ему придется все рассказать. А вот тогда уже не простит Клавдия. Она его точно живьем съест. Со свету сживет. И правильно сделает! Потому что не место ему на этом свете. И вообще! Надо набраться смелости и признаться себе – ничего такого не случилось бы, если бы Акакий не пил вчера, как верблюд, черт-те с кем. И если бы не трубила у него под ухом перекормленная балерина. И если уж он сам во всем виноват, так сам и будет... выходить из положения. То есть он просто напишет записочку с объяснениями, а сам пойдет и утопится. Да, вот так скромненько и достойно...

Акакий Игоревич еще раз тихонько всплакнул и написал красивым почерком с кудрявыми вензелями: «Простите, мой любимый сынок Даня и дочка Анечка. Простите меня, Клавочка и маманя. Жить подлецом не хочу, пусть меня поглотит пучина, потому что живьем я от вас прощения не допрошусь. Любимый всеми, веселый озорник, а ныне утопленник – Акакий Игоревич». Потом он крепко поцеловал в морду кота и решительно отправился топиться.

Клавдия Сидоровна Распузон в это время вовсю шокировала нудистский пляж Агафьи Эдуардовны своими нарядами. Ой, ну конечно, ни в какой санаторий она не поехала! Что ей там делать, когда сейчас туда хлынули сплошные пенсионеры? И вообще, ей совершенно нечего лечить и восстанавливать, потому что здорова она, как космонавт, а тот сердечный приступ инсценировала специально, чтобы ни у кого даже язык не повернулся ей отказать в отдыхе. И с Агафьей они так славно договорились: Клавдия сейчас отдала часть денег, а потом она непременно выпросит у Дани остальное. Агафья Эдуардовна даже специальный номер ей отвела, чтобы она никому знакомому случайно на глаза не попалась, и парочку раз лично прибегала предупредить, чтобы Клавдия часика два не высовывалась – ей показалось, что в клубе мелькнуло знакомое лицо. И пусть лето только началось и еще совсем не радует теплыми погодами, для Клавдии это самое лучшее время. Конечно, когда наступит жара, сюда со всего города съедутся молоденькие, стройненькие девицы, а с ними стало так трудно конкурировать. Зато сейчас, когда из женщин тут всего только Клавдия, Агафья со своими голыми артритными коленками да парочка девчушек из обслуги, а мужчин как раз целый батальон, сердце дамы просто ухало от радости.

И что бы там кто ни говорил, а на Клавочку уже стали заглядываться. Конечно, ей пришлось сначала потрудиться – пару раз прогуляться в бильярдном зале, закутавшись в прозрачное парео, в баре несколько раз загадочно улыбнуться молоденьким парнишкам, и даже – вот ведь ужас! – однажды до половины окунуться в ледяную воду. Но на что только не пойдешь ради полноценного отдыха!

Да, да, теперь Клавдия явно ощущала на себе посторонние взгляды. И даже, честное слово, ей казалось, что за ней кто-то пристально следит. Это только радовало и уже второй день заставляло вскакивать ни свет ни заря и с грохотом прыгать через скакалку, сгоняя лишний вес. Еще Клавдия перестала пренебрегать макияжем. То есть, как ни крути, а дама буквально преобразилась. Пришлось даже чуточку помолодеть, потому что возле нее стали довольно назойливо крутиться два интересных молодых человека. Один господин лет двадцати семи просил звать его не иначе, как Романом Андреевичем, а вот другой и вовсе представился какой-то кличкой: «Зовите меня просто Далис», – лучезарно улыбался при каждой встрече.

Опытная Клавдия Сидоровна соблюдала все правила конспирации, поэтому ее друзья между собой не пересекались, и она бессовестно кокетничала с обоими. Правда, у ее новых друзей весьма явно просвечивались некоторые недостатки.

Далис, к примеру, каждый раз «случайно» забывал дома кошелек, когда полагалось сорить деньгами. Да чего там сорить – даже когда требовалось заплатить за собственный обед, парень страшно смущался, мучительно краснел и со страшным стоном разводил руками:

– Нет, Клоди, ну вы мне скажите, что со мной делать, а? Опять не помню, где оставил кошелек!

Клавдия Сидоровна могла бы подсказать, что кошелек у молодца, вероятнее всего, даже и приобретен еще не был, однако ж за его милое «Клоди» она прощала ему все. Это было так утонченно, так по-парижски! Ясно, как день, – фамилия по мужу у нее французская, и имя должно соответствовать. И, как это чутко подметил Далис, она – Клаудиа Распузон... Клод... Клоди...

У младшенького же, то бишь у Романа Андреевича, каждый раз случались непредвиденные свидания с собственными родителями, причем в самый неподходящий момент. Клавдия Сидоровна сильно подозревала, что папа с мамой мальчика попросту его еще одного далеко от себя не отпускают, а посему бдительно блюдут дорогое чадо от всякого рода соблазнов. Но зато как он был хорош! Любую картину с изображением ангелочков можно было смело считать портретом Романа Андреевича – те же золотые кудри пушком вокруг головы, те же огромные коровьи глаза и губки сердечком! У Клавдии в кавалерах уже давненько не водилось таких красавчиков. Да, прямо скажем, с самого рождения и не водилось. Но это потому, что она раньше была глупенькой и неопытной, а вот сейчас... Клавдия Сидоровна приложила все усилия, чтобы чудо-мальчик крутился только возле нее. В первый день это казалось невозможным – капризный денди всякий раз кривил губы, когда взгляд его падал на развевающееся парео зрелой обольстительницы. Однако от Клавдии кривыми усмешками не отделаешься – мудрая женщина зашла, что называется, с тыла и нанесла сокрушающий удар там, откуда паренек его и не ожидал. Даме помог случай.

Заметив, как Клавдия Сидоровна нарезает круги возле Романа Андреевича, Агафья легкомысленно хихикнула:

– Ой, Клавочка, ты меня веселишь! Обрати свой взор на кого другого, паренек интересуется только своим хобби, он даже юных дев не замечает. Стоит ли тебе надеяться, что он пленится твоими килограммами!

«Килограммы» Клавдия пропустила мимо ушей (но чего ей это стоило!), зато за хобби зацепилась.

– И чего ж за хобби у него такое, что затмевает даже красавиц? – фыркнула она.