Пифей - Фердинан Лаллеман

Второй день второй декады Гекатомбеона. Парод накормлен до отвала. Жрецы лоснятся от довольства. Архонты отпировали. Тимухи продали быков. Все удовлетворены. Драхмы, статеры, оболы скатились по прилавкам в кошельки богачей. А я терзаюсь и жду знака, чтобы представить мой проект Совету. Массалия, ты - город торговцев! Однако я люблю тебя и хочу послужить твоим интересам. Пора открыть новые пути и раздвинуть тесные торговые границы. Я знаю, что пуны ходят в океаническую Африку, а финикийцы поднимаются в страны Борея за янтарем, оловом, золотом и мехами. Я не верю, что проход через Геракловы Столпы опасен, надо только обмануть эскадры Тартесса и Тингиса. Когда Парменон рассуждает о судах, падающих в Океан по ту сторону Ойкумены после выхода из пролива, он не ошибается - суда падают на дно, и именно по ту сторону Столпов. И тем не менее Парменон говорит нелепицу, хотя и не подозревает об этом: самое печальное в том, что они гибнут оттого, что корабли врага разбивают или сжигают их. Вот почему мне нужен корабль более быстрый, чем суда пунов. И нужны люди, умеющие грести и выполнять маневры, и эти люди не должны дрожать от страха, как Парменон.

Третий день второй декады Гекатомбеона.

Отправился к Фелину и долго ждал, пока он примет меня, но не пожалел об этом. Фелин молод и горит энтузиазмом. Он выслушал меня и обещал свою поддержку, хотя и опасается старцев из Совета больше, чем пунов.

- Не наседай на них, - посоветовал он мне, - выжди, пока они поймут тебя и пока их умы свыкнутся с твоими замыслами. Умей выжидать, нетерпеливец, и тогда я смогу тебе помочь. Старики любят управлять событиями или хотя бы верить в то, что управляют ими. Надо, чтобы идею высказали они сами, хотя заронишь ее в их головы ты.

Услыхав такие речи, я не смог сдержать гневного жеста, но всегда улыбающийся Фелин тихо произнес:

- Послушай, Пифей, научись убеждать, как того требует твое имя*. Наука убеждать не что иное, как умение посеять свои идеи в чужих умах. Пшеничное зерно не ревнует к колосу. Когда ты вернешься из своего великого путешествия, то поблагодаришь меня.

Я ушел от Фелина с утешением в душе, но с недоумением на сердце. Завтра по его совету пойду к Политехну. За какие грехи мне, Пифею, кому столь приятен лишь один вид пенящегося моря, приходится ходить с визитами, подобно женщине? Может, мне лучше превратиться в разряженную гетеру?

Пятый день второй декады Гекатомбеона.

Я нанес визит Политехну, отправившись к нему в дом, что высится над Лакидоном у фонтана агоры. Это - прекрасное здание, украшенное на манер афинских жилищ. Политехн совершил путешествие в Элладу и привез оттуда вазы и статуи. И перед тем, как изложить ему цель моего визита, я был вынужден восхищаться изящными амфорами и прекрасными изваяниями из коллекции этого богача.

- Как тебе нравится Дионис с дельфинами? А битва гигантов с Гераклом? Видел ли ты эту оторванную руку, которая служит ему дубинкой? А что ты скажешь о менаде с обнаженной грудью?

Я восхищался, но мои мысли разбегались, и я уже не знал, что должен сказать. Может, Политехн показывает свое собрание произведений искусства гостям из хитрости, желая затмить их разум лицезрением женщин и богов?

* Сходство лишь по созвучию: по-гречески "пифан" - умеющий убеждать, убедительно говорящий.

- Посмотри на эту Афродиту, она может быть копией со статуи Праксителя?

Ну это уж слишком. Я пришел не для того, чтобы любоваться обнаженной Афродитой, а чтобы поговорить о числах и о строительстве кораблей.

Я разозлился и сказал, что предпочитаю Посейдона и его мужественный гнев, а не женские прелести Афродиты. Политехн крайне удивился или сделал вид, что удивлен, и спросил:

- Разве ты не любишь женщин, Пифей? Я думал, что моряки приносят жертвы Афродите Пандемии во всех портах, где они бросают якорь.

- Я люблю только свою мать и многогрудую кормилицу Артемиду Фокейскую, а не твою бесстыжую богиню, удел которой размягчать мужчин удовольствиями. Эту я и знать не хочу, поскольку она отдаляет меня от расчетов и моря.

- Поздравляю тебя, - с издевкой произнес Политехн, - но я думал, ты пришел ко мне полюбоваться тем, что я привез из Афин и Коринфа.

Я ощутил смущение перед этим могущественным человеком, и злые слезы наполнили мне глаза.

- Я пришел к архонту, ведающему торговыми судами Массалии.

- Ах так! -воскликнул Политехн.- Но в таком случае тебе следовало бы прийти ко мне на агору или в Зал собраний. И тогда я не отяготил бы твоих глаз созерцанием этих произведений искусства. Я забыл, что ты происходишь от Пифея-беотийца [12].

При этих словах я вскочил, словно ужаленный ядовитой гадюкой.

- Мой дед, конечно, был фиванцем, - вскричал я, - но зачем попрекать этим? Я весь во власти грандиозных проектов, а потому не интересуюсь вазами. Они прекрасны, но числа мешают мне рассмотреть их.

Тогда Политехн смягчился и пригласил сесть рядом с ним на подушки.

- Я тоже люблю числа, - сказал он, - но великолепные формы и восхитительные линии женских тел можно сравнить с самыми прекрасными из них! Как и музыка, Пифей, женщина есть число и отношения чисел. Знакомы ли тебе аккорды лиры? Это тоже числа, золотые числа гармонии [13].

- А числа Мира, - возразил я, - числа кругов Земли, Солнца и Луны, а также звезд, разве они не более прекрасны? А музыка сфер, разве она не является прекраснейшей мелодией для уха и души знатока?

Тогда Политехн взял меня за руки и попросил прощения, что насмехался над моим беотийским происхождением. Потом спохватился и спросил:

- Где ты выучился всему этому, Пифей?

- Я знаю только то, что решили мне открыть боги, Политехн.

- Ты бывал в Сиракузах? Или в Родосе? Я учился в этих двух городах, их школы пользуются заслуженной известностью.

Мне пришлось признаться, что я учился сам, в одиночку.

- Однажды я ездил в Афины и видел Сиракузы, но служил на торговом судне, где помогал наварху, который оплачивал мой проезд. У меня не было времени останавливаться в этих городах и знакомиться с их школами. У меня были прекрасные учителя в Массалии, и к тому же я прочел хорошие книги в библиотеке и даже в дидаскалии.

Политехн задумался и произнес слова, которые огорчили меня:

- Жаль, Пифей, очень жаль... Тебе стоило прийти ко мне, когда ты был еще отроком, и я отправил бы тебя в Сиракузы или Афины. Может, еще не поздно отправиться туда сейчас? Хочешь, чтобы архонты оплатили твою учебу? Нам было бы выгодно иметь одного из наших в Афинах в нынешнее время. Ты мог бы отправиться и в Родос, а также побывать в Риме, чье могущество беспокоит нас. Ты мог бы собрать ценные сведения.

Тот же гнев, что охватил меня у Парменона, овладел моим сердцем и духом. Я крикнул Политехну, что знаю больше, чем все риторы и софисты Афин и Сиракуз, вместе взятые.

- У них зады налиты свинцом, и они не могут оторвать их от своих скамей. Они боятся утонуть, вступив на палубу судна. Мысль, не рождающая действия, столь же бесплодна, как любовь гетер, хотя они и доставляют удовольствие, но оставляют после себя лишь горечь или отчаяние. Если мои расчеты не будут проверены, они останутся всего лишь игрой ума. Я должен отправиться в путешествие, чтобы вдохнуть жизнь и силу в числа, открытые мне богами.

И тогда я с радостью увидел, что Политехн перестал быть высокомерным и играть в покровителя наук и искусств. Он, как и Парменон, сказал, что изыщет возможность, чтобы я представил свой проект Совету, и постарается добиться его одобрения.

- Но, - добавил он, - был ли ты у Диафера, первого архонта? Приди к нему и скажи, что тебя послали мы с Фелином.

- Мне нужны не визиты, а дерево, свинец и медь, чтобы построить корабль.

- Ты получишь их, навещая сильных мира сего, Пифей... и даже немного льстя им, - добавил он с улыбкой, в то время как его рассеянный взгляд скользил по вазам и статуям.

Я покраснел и вернулся домой, одновременно разочарованный и обнадеженный.

Через дверь террасы я вижу тяжелый корабль - его подтягивают к берегу на канатах, которые обмотаны вокруг сосновых стволов, укрепленных в скалах или песке. Когда весь канат наматывается на ворот, его разматывают и начинают все сначала - так, наверное, должен поступать и я, чтобы продвинуть мои проекты. Мне нужно размотать перед каждым великим города сего весь свиток аргументов, и тогда наступит день, когда мой корабль покинет Лакидон, чтобы унести меня к Трону Солнца.

Шестой дань второй декады Гекатомбеона.

Я бодрствовал всю ночь, то припоминая дерзости и советы Политехна, то заглядывая в свои папирусы, дабы укрепить в себе веру в правильность расчетов. Я прав и пройду через все мытарства, "чтобы добиться успеха, хотя бы и с помощью визитов. Я обратился с мольбой к Артемиде, чей храм виден из моего окна. Мне показалось, она приняла мои мольбы и посоветовала действовать добрым убеждением. Это верно, ненависть и презрение - плохие помощники. Я сдержу свои порывы и буду любезен с Парменоном, постараюсь понять его и проникнуться к нему дружбой. Его не назовешь злым, он просто глуп и всего боится.