Мери Энн - Морье Дю

- Сколько тебе лет?

- Тринадцать.

- Ты ходишь в школу?

- Нет. У моего отца нет денег, чтобы платить за обучение.

- Ты могла бы ходить в воскресную школу.

- Моя мама говорит, что у детей, которые ходят в воскресную школу, слишком вульгарные манеры.

Господин Дей укоризненно взглянул на нее.

- Ты вырастешь невеждой, если не будешь учиться. Каждый ребенок должен уметь писать и читать.

- Я умею и читать, и писать. Я сама научилась. Могу ли я вернуться домой и сказать отцу, что вы будете платить ему за правку, пока он не выздоровеет?

Господин Дей колебался. Он вновь скользнул взглядом по красной ленте в ее волосах, посмотрел в ее огромные глаза. Его удивляла ее необъяснимая уверенность.

- Ну ладно, - наконец проговорил он, - даю неделю. Посмотрим, что получится, хотя я не совсем понимаю, как больной человек будет делать правку. Ведь такая работа требует огромного внимания.

- Конечно, сэр. И я, и отец понимаем это.

- Ты думаешь, у него достаточно сил для работы? Надеюсь, у него не удар, или лихорадка, или что там еще?

- О, нет.

- Но что же с ним такое?

- Он... он сломал ногу. Он упал с лестницы.

- Понятно. Хорошо, приходи сегодня вечером, и я дам для него оттиск. До свидания.

Когда Мери Энн вернулась домой, отец все еще лежал в постели. Окна были закрыты, а шторы опущены, чтобы в комнату не проникала уличная вонь.

- Только что приходил доктор, - сказала мать. - Он сказал, что помочь ему могут только покой и тишина. Ты виделась с господином Деем?

- Да, он просил не беспокоиться. Он будет платить пять шиллингов в неделю, пока папа болеет.

- Пять шиллингов просто так? Как это великодушно.

- Он сказал, что папа - один из лучших работников.

Девочка поднялась наверх и спрятала красную ленту.

В течение последующих трех недель в тайне от всей семьи Мери Энн правила оттиски и относила их управляющему. Но однажды, в начале четвертой недели, когда она вернулась с прогулки в братишками, она услышала голос отчима, звавшего ее из своей душной темной спальни.

- Только что ушел господин Дей.

- О!

- Он почему-то был очень изумлен. Он решил, что у меня сломана нога.

- Это я ему так сказала. Мне казалось, что сломанная нога звучит гораздо лучше, чем апоплексия.

- Но и апоплексии у меня нет. У меня был самый обыкновенный тепловой удар.

- С тепловым ударом ты не смог бы править оттиски.

- Конечно.

Мери Энн молчала. Она попалась в ловушку, расставленную Бобом Фаркуаром.

- Господин Дей поблагодарил меня за правку этого оттиска. А я сказал ему, что никакой оттиск я не правил. Потом я догадался, что это твоя работа. Ты хоть на минуту задумывалась, за сколь рискованное дело ты берешься? Ну две, ну три ошибки - но не полдюжины.

- Прежде чем отнести оттиск в типографию, я просмотрела его четыре раза, потом еще раз при дневном свете.

- И ошибок не было?

- Нет. Иначе господин Дей сказал бы мне.

- Ну ладно, теперь он знает, что ты правишь оттиски.

- И что же он сказал? Что он со мной сделает? Ты потеряешь работу?

- Тебе придется отправиться в типографию и поговорить с ним.

Она опять надела выходное платье и повязала волосы красной лентой. Чарли, следовавший за ней как тень, с беспокойством наблюдал за ее переодеванием.

- Господин Дей узнал, что ты наделала. Он побьет тебя.

- Нет, не побьет. Я уже вышла из того возраста, когда можно было меня бить.

- Ну, так еще что-нибудь сделает.

Она не ответила. Она выскочила из дома и побежала по Ченсери Лейн по направлению к Флит-стрит. Ее сердце бешено стучало. А если там будет господин Хьюэс? Уж он точно прикажет высечь ее. Он даже сам может ее выпороть.

Но господина Хьюэса там не было. В комнате сидел только господин Дей, управляющий.

Со смиренным видом Мери Энн остановилась у двери. Господин Дей держал в руке несколько испорченных оттисков, свернутых в трубки. По всей видимости, она на самом деле пропускала ошибки.

- Послушай, Мери Энн, - проговорил управляющий. - Как я понял, ты пыталась всех нас одурачить.

- Нет, сэр.

- Зачем ты обманывала меня?

- Нам нужны были деньги.

- Еще до болезни твой отец говорил мне, что ты уже много раз сама правила оттиски. Зачем ты это делала?

- Мне нечего было читать.

- Но девочкам не положено читать то, что написано в газетах.

- Вот поэтому мне и нравится читать оттиски.

Господин Дей закашлял и отложил в сторону листки. Мери Энн стало интересно, что он собирается делать. Очевидно, он сейчас накажет ее.

- Сколько же из того, что ты читаешь, тебе понятно?

- Не знаю.

- А что, к примеру, мы печатали на прошлой неделе про премьер-министра?

- Вы писали, что Билли Питт слишком крепко держит в руках вожжи, чтобы его можно было вышибить из седла, а Чарли Фоксу гораздо полезнее играть на Сент-Джеймс-стрит в теннис с принцем Уэльским и господином Маклоу, владельцем корта. Я не совсем уверена, но мне кажется, что здесь какой-то скрытый смысл.

Господин Дей был ошарашен и посмотрел на девочку с еще большим неодобрением.

- По крайней мере, тебе не понятен газетный жаргон! - воскликнул он.

- Я знаю, что значит "взять крученый".

- И что же это значит?

- На самом деле это выражение теннисистов. Но когда оно употребляется в газете, то обозначает "облапошить простака".

Господин Дей удивленно поднял брови.

- У нас с твоим отцом был долгий разговор, - сообщил он, - и я сказал ему, что мы с радостью примем его на работу, когда он поправится. Но ты не должна больше править оттиски. Во всяком случае, сейчас. Вместо этого ты пойдешь в школу.

- В школу?

- Да. Не в воскресную, а в пансион для благородных девиц, который находится в Хэме в Эссексе.

Мери Энн изумленно смотрела на господина Дея. Может, он повредился в рассудке?

- Я не могу ехать туда, - наконец сказала она. - У моего отца нет денег, чтобы платить за мое обучение, да и мама не отпустит меня из дома.

Господин Дей поднялся. Во взгляде больше не было осуждения. Он улыбался.

- Я предложил платить за твое обучение, - признался он. - Я думаю, девочка с такими способностями должна учиться. У меня есть дочка, ей столько же лет, сколько тебе, и она учится в этом пансионе. Уверен, что тебе там понравится.

- А господин Хьюэс знает?

- Это наше личное дело. Оно совершенно не касается господина Хьюэса.

Управляющий нахмурился. Странно, что девочка спросила об этом. Конечно, он не собирался сообщать об этом господину Хьюэсу, потому что господин Хьюэс плохо думает о людях и скажет своему управляющему, что эта маленькая плутовка, которой на вид можно было дать пятнадцать и которая повязывала волосы красной лентой, обвела его вокруг пальца.

- Вы очень добры, - сказала Мери Энн, - но для чего вам это нужно?

- Через два года мы обсудим с тобой этот вопрос, - ответил он.

Он проводил ее до двери и пожал руку.

- Но раз пансион предназначен для благородных девиц, значит, я тоже стану благородной? - спросила девочка.

- Да, если будешь хорошо учиться.

- А мне нужно учиться правильно говорить?

- Обязательно.

Девочка была безмерно счастлива. Начиналось что-то новое, начиналось приключение. Уехать из дома, оставить этот переулок, стать благородной девицей - и все только потому, что она совершила то, чего от нее никто не ожидал. Она обманула господина Дея, а господин Дей собирается платить за ее обучение. Значит, обман окупается.

- Ты приедешь повидать твоих родителей на неделю, - сказал он. Кстати, как я понимаю, Боб Фаркуар вовсе не твой отец, а отчим. Твоего отца звали Томпсоном. Какое из этих двух имен ты хотела бы выбрать?

Мери Энн быстро соображала. Дворянин из Абердина. Дворянин, прикомандированный к войскам. Дворянин, с которым мать провела "лучшие дни". Об этом можно было бы рассказывать девочкам в пансионе, если бы не фамилия Томпсон. Томпсонов очень много. Мери Энн Томпсон. Мери Энн Фаркуар. Фаркуар - звучит лучше, к тому же где-то на заднем плане вырисовываются неясные очертания Маккензи.

Глава 4

Мери Энн было пятнадцать с половиной лет, когда воспитательница, очень добрая женщина, следившая за девочками в пансионе в Хэме, сообщила господину Дею, что его протеже закончила обучение. Мери Энн научилась хорошо читать, правильно говорить, у нее был великолепный почерк. Она проявила особые познания в области истории и английской литературы. Она научилась шить и вышивать, рисовать, играть на арфе.

Но она была слишком зрелой для своего возраста, что создавало некоторые проблемы воспитательницам. Яркая внешность мисс Фаркуар привлекала внимание жителей окрестностей. На нее глазели в церкви. Ее провожали долгими взглядами на улице. Ей через стену бросали записки. Какой-то молодой человек подавал ей знаки из окна дома, стоявшего напротив пансиона, и говорили, что мисс Фаркуар отвечала ему. Подобные происшествия будоражат это почтенное учебное заведение. Господин Дей, без сомнения, поймет все правильно, заберет свою подопечную и оставит ее на попечение родителей.