Очки для секса. Побег первый, столичный. «Уйти, чтобы…» - Лина Дорош

Сначала Майя ужаснулась. Потом рассмеялась. Потом, когда прикинула, как в духе минимализма можно обустроить эту конуру, ей даже понравилось. Майя оказалась редким не разочарованием из аськи. Возникал вопрос, как такое очарование так стабильно остается незамеченным. Только представьте… Волос на голове копна – даже завидно. Еще и в мелкую природную кудряшку. Еще и слегка рыжие. Красивые серые глаза. Формы – что надо, не формы глаз, конечно. Одета, будто только что со съемок «Снимите это немедленно!». И при всем при этом природном богатстве абсолютно свободные вечера.

– Я рада, что ты приехала, – Майя была какой-то тихой. – Знаешь, Ань, даже загадала: если приедешь – что-то в жизни обязательно изменится, не приедешь – это уже участь!

– Еще не участь, только тенденция! – Ане бодрости пока было не занимать.

– Слушай, как ты жить собираешься в Москве на дворницкую зарплату? Спонсоры в очередь не стоят. А у меня планы на активную совместную светскую жизнь.

– Май, дай мне хоть в себя прийти! Чаю попить. Двор пару раз подмести. Понять, что к чему. Я вот утром думала: от тебя пойду фитнес-зал искать, а сейчас чувствую – ни фига я не пойду его искать. Буду гулять по городу вместо фитнеса. Да и работа заменит многие тренажеры.

– И нечего искать – я тебя отведу куда надо. Гулять – это гулять, работа – это работа, а спортзал – это часть светской жизни.

– Так я от этой светской жизни сюда и сбежала!

– Это ты от «светской жизни без меня» сбежала, а со мной – это совсем другое! Вот подожди, через неделю-две сама запросишься!

– Золотые слова! Давай дождемся, пока запрошусь?

Наступило утро номер два в Москве. Фронт работ даже начинающему дворнику оценить было нетрудно. План действий ясен, как пень. Двор – небольшой. Это не приблизительная прикидка, а самый точный из возможных вариантов ответа о размере. С глазомером у Ани всегда проблемы были. Всего восемь подъездов по периметру. Пространство замкнутое. Въезд один. Он же – выезд. Земли почти нет – сплошной асфальт. Поэтому грязи тоже почти нет. Деревья есть, но и они уже не в изобилии. В общем, не двор – а мечта дворника.

Сейчас сентябрь. Основная задача – мести листья. А зимой – тоже всё понятно. Надо будет ходить в церковь и молиться, чтобы выпало мало снега.

Работа дворника – это раннее утро. Тишина. В городе ее так мало. А в Москве – почти не бывает. Видно солнце и слышно птиц. Откуда они – непонятно, но ранним утром они есть. Потом днем уже ничего нет: ни солнца, ни неба, ни птиц. Как только проехали две машины с интервалом в четверть минуты – всё, природа прячется до следующего утра. Где прячется? Уму непостижимо. Но ее нет! Весь день и всю ночь, пока не заснет последний отдыхающий или снимающий стресс обитатель столичного аквариума. И вот с первыми лучами солнца и до первых двух подряд проехавших машин – на 2—3 часа летом и на минуты зимой из убежища выходит Природа. И это время дворника. Общение с рассветом плюс физические упражнения.

Работа дворника приносит много положительных эмоций, но очень мало денег. Хотя денег особо и не нужно. В первую неделю жизни в Москве. Вечером чашка кефира. Обычного русского кефира. Утром чуть-чуть творога. Чай с лимоном. После работы и душа – гулять. По пути купить какие-то продукты на рынке. Хотя покупать вовсе не обязательно и воровать не нужно, многое можно получить в подарок. Потому что Ане нужно было всего одно яблоко или один гранат. А человеку с яблоками или гранатами надо поговорить, почувствовать, что он кому-то интересен.

– Какие у Вас яблоки красивые! – Аня научилась даже зубочистку делать поводом к общению.

– Бери, красавица, самые лучшие отдам! – на вид торговец был русский, но говорил с акцентом.

– Откуда яблочки? – Аня взяла небольшое яблоко и попыталась распознать его аромат.

– С Казахстану, – продавцу нравилось, что покупательница не спешит и со знанием дела присматривается к товару.

– А сами Вы тоже из Казахии?

– Я с Казахстану, дочка, пять лет, как уехал, жить нехорошо там стало.

– Верю, что жить там плохо стало, а вот что яблоки оттуда – сомневаюсь. На апорт они мало похожи…

– Права, дочка, не казахские они. Хорошие, но не казахские.

– Я помню казахские. Мама привозила в детстве – огромные и очень вкусные. Ни с чем не спутать.

– Да, дочка, – говорит человек почти со слезой, – яблоки из детства и с родины ни с чем не спутать… Тебя как, дочка, зовут?

– Аня, а Вас?

– Тычбеком зови, и не выкай. Я старше, но простоту люблю. Хорошее у тебя имя, девочка, – Тычбек стал перебирать яблоки, – возьми вот яблочко – угощаю. Пусть не казахское, всё равно витамин в нем есть. И за слова хорошие тебе спасибо. Еще приходи, Аня. Для тебя завсегда гостинец будет! Хоть яблочко, хоть другая фрукта, что буду торговать – такой гостинец и будет!

– Смотри, не пожалей, Тычбек! – Аня смеялась. – Я буду часто приходить!

– Да хоть каждый день ходи! Если меня здесь нет – скажи, что Тычбек прислал, что уговор у нас – и гостинец тебе будет, – Тычбек был горд, что с его словом здесь считаются.

Одно яблоко гораздо вкуснее, чем когда их много. А подаренное яблоко не сравнить по вкусу с купленным, хотя, конечно, уступает скраденному… Всё было, как сказал Тычбек. Когда его не было за прилавком, то заменявший его душевный соотечественник спрашивал: «Ты Аня?» И, получив утвердительный кивок, выдавал Ане фрукты. Так была налажена регулярная благотворительная витаминизация. А по ее завершении Аня отправлялась бродить дальше.

Еще у Ани не было никакого желания оригинальничать. Как туристка первого-второго дня, она шла одними и теми же маршрутами. То на Патриаршие, то на Арбат. Потом могла сделать круг, прогуляться новым маршрутом, но на следующий день опять шла или на Патриаршие, или на Арбат.

На Патриаршие можно ходить разными дорогами. В одну из первых прогулок она пошла по Малой Бронной. Шла-шла и наткнулась глазами на «Окно в Париж». Она здесь уже была. И не одна. Подумала: «Зайти – не зайти?» Потянуло зайти. В магазине всё та же узнаваемая красота. Вещицы, без которых, кажется, жить невозможно. И купить их надо обязательно все. Показалось даже, что вещи и сегодня всё те же, что были тогда.

Они забрели сюда с Глебом. Это для нее он был Мистер Комфорт, а все знали его под именем Глеб. Ей милостиво выделили 10 минут на осмотр достопримечательностей магазина. Они спешили в ресторан. Спорить было бесполезно, да ей и самой хотелось есть. Поэтому Аня понеслась по залу, ахая и охая. И вдруг остолбенела. На стуле как-то случайно висела оранжевая тряпичная сумочка. С большим оранжевым цветком. Она ничего не сказала, даже не посмотрела на Глеба. А он молча уже шел к кассе. Ему не надо было объяснять, что значит этот внезапный приступ столбняка. Дешевле просто купить – это было выяснено опытным путем. Пока она активно двигалась и лепетала, можно было быть спокойным. Особенно если в магазине был диван и приносили напитки. Но внезапный приступ столбняка и немоты значил только одно: Аня не уйдет отсюда без этой вещи. Ни за что. И лучше не обсуждать и не спорить. Однажды ему удалось увести ее без покупки при аналогичных обстоятельствах, но наутро он поехал к самому открытию магазина, потому что… Ну, просто ему захотелось сделать Ане приятное. Сюрприз, так сказать. Ему было непонятно, но очевидно, что с некоторыми предметами у нее возникает какая-то кармическая связь, прочность которой лучше не испытывать. В общем, они вышли из «Окна» с песней. Пела, конечно, Аня. Ей почему-то вспомнился мотив песенки «Коричневая пуговка лежала на дороге». Аня смеялась и пела: «Коралловая тряпочка, и на ней цветочек – это любимая сумочка моя…»

– Как ребенок, – Глеб не мог согласиться, что и ему тоже весело, и песенка смешная, и сумочка очень даже подходит Ане, поэтому решил изобразить, что журит ее.

– Ты только посмотри: сколько позитива и витамина С в цветочке, не говоря про всю сумочку! – Аня уже боготворила эту оранжевую тряпочку.

– Надеюсь, съесть ты мне ее не предложишь, – Глеб озирался по сторонам и пытался понять, туда ли они идут, – когда я попрошу передать апельсин.

– Трудно сказать, – Аня сделала вид, что задумалась, – обещать тебе ничего не могу… Да, извини, дорогой, обещать не могу…

Он всегда любовался, когда она была такая странная. Ему очень хотелось заглянуть в ее голову и понять, что там происходит, почему она так говорит, так думает… Как она думает? Как? Это же не мысли! Это вообще непонятно что… Но это так его заводит…

Утром Глеб подарил Ане кораллы. Яркие бусы и браслет – точь-в-точь к ее новой любимой тряпочке-сумочке.

– Глебушка, – Аня потянулась под одеялом, – спасибо, дорогой, они – волшебные. Теперь я точно не стану тебя принуждать есть сумочку… Одну… А только вместе с бусиками и браслетиком! – Аня прыгнула на Глеба, как кошка. И очень нежно поцеловала.