Скандал на Белгрейв-сквер - Энн Перри

Иннес поежился, изо всех сил стараясь, чтобы лицо не выдавало его.

— Вот и он, — весело сказал разговорчивый смотритель. — Покойный мистер Уильям Уимс. Один из тех, о ком меньше всего будут сожалеть обитатели Кларкенуэлла. — Он фыркнул. — Простите, джентльмены, ежели я сболтнул лишнего. Негоже говорить плохо об усопших, даже недостойно, да уж. — Он снова фыркнул.

Присутствие смерти, мокрый каменный стол, запах карболки и тошнотворно-приторный запах крови начинали беспокоить Питта. Он хотел как можно скорее покончить с неприятной процедурой осмотра тела.

Он, не дожидаясь, сам быстро откинул край простыни и взглянул на останки Уильяма Уимса. Это было тело крупного мужчины, уже ставшее несколько дряблым после того, как прошло окоченение мускулов, втянулся живот и ослабели мышцы ног. Но в жизни, подумал Питт, покойник, видимо, имел вполне внушительный вид.

Причина смерти предстала его взору во всей своей отвратительной достоверности. Левая часть головы была снесена выстрелом с близкого расстояния — видимо, из крупнокалиберного огнестрельного оружия, заряжавшегося, скорее всего, с дула пулями или даже металлическими осколками. Трудно было определить, как выглядел погибший, ибо с левой стороны головы не осталось ни уха, ни щеки, ни левого глаза, даже пробора в волосах. Питт не раз бывал свидетелем того, как полицейские падали в обморок от подобных зрелищ. Теперь же он и сам почувствовал, как конвульсивно среагировал его желудок. Рядом с ним шумно втянул в себя воздух сержант Иннес. Томас тут же принялся успокаивать себя тем, что смерть наступила мгновенно и на столе теперь лежит не человек, а лишь глина, из которой он слеплен, не более, — никаких страданий, никакого страха.

Он перевел взгляд на правую сторону лица, оставшуюся нетронутой. Теперь можно было представить, какими были большой широкий нос, крупный рот, зеленоватого цвета глаза под тяжелыми веками, ибо правый глаз, казалось, все еще смотрит, и в этом было что-то нечеловеческое. Неприятное лицо. Питт сознавал, что осуждать покойников несправедливо, какой бы ни была их смерть, и все же ему стало не по себе от того, что он испытывает так мало жалости к погибшему.

— Видимо, убит из ружья, — мрачно заметил Иннес. — Одного из тех старинных ружей, которые заряжаются с дула любой дрянью, даже картечью. Отвратительная работа.

Питт повернулся и посмотрел на него.

— Как я понимаю, орудие убийства не найдено?

— Нет, сэр. Во всяком случае, я так полагаю. На стене у него, правда, висит старое ружье. Может, кто-то воспользовался им, а затем снова повесил на место.

— Что означает, что убийца пришел без оружия, — раздумывая, произнес инспектор. — Что сказал врач?

— Совсем немного. Смерть наступила вчера вечером, между восьмью и двенадцатью ночи, и была мгновенной. С таким ранением долго не протянешь. Стреляли с близкого расстояния, судя по размерам комнаты.

— И, конечно, никто ничего не слышал? — с иронией спросил Питт.

— Ни единая душа, — чуть улыбнулся Иннес. — Не думаю, что соседи в чем-то нам помогут. Его не очень-то любили.

— Я еще не знал ростовщика, которого любили бы, — заметил Томас и бросил последний взгляд на бледные черты мертвеца; смотритель снова накрыл тело простыней. — Очевидно, будет вскрытие?

— Да, только не понимаю, что оно даст. — Иннес поморщился. — И без того ясно, отчего он помер.

— Кто нашел его? — спросил Питт.

— Человек, служивший у него посыльным и кем-то вроде клерка. — Иннес брезгливо сморщил нос от запаха в мертвецкой. — Если вам здесь больше ничего не надо, сэр, мы могли бы поехать на Сайрус-стрит, как вы считаете?

— Разумеется. — Томас с облегчением отошел от мокрого стола, подальше от запахов карболки и смерти.

Они поблагодарили смотрителя и поспешили поскорее выйти на свет и летнее тепло улицы, в ее грязь, шум и толчею на тротуарах, к запахам конского навоза и к бьющей через край жизни большого города. Питт продолжал расспросы.

— У него не было экономки?

— Приходящая служанка, она убирала и готовила ему пищу. — Иннес четким шагом шел рядом. — Правда, готовила только завтрак. Увидев свет в его комнате, она решила, что хозяин рано встал, поэтому спокойно приготовила завтрак и оставила, как всегда, в кухне на столе, не потревожив хозяина. Просто крикнула, что завтрак готов, и стала ждать от него ответа. Очевидно, процентщик не был особенно разговорчив, поэтому его молчание ничуть не удивило ее. — Иннес поглубже сунул руки в карманы и, чтобы обойти кучу мусора на тротуаре, сделал шаг в сторону. Погожий солнечный денек становился жарким. Сержант, прищурившись, окинул взглядом небосклон. — Ее чуть не хватил удар, когда мы сказали ей, что она готовила завтрак мертвецу. Пришлось отпаивать ее джином; понадобилось целых две порции, пока она пришла в себя.

Питт не мог сдержать улыбку.

— Она смогла рассказать вам что-либо интересное о своем хозяине?

— Тут особой любви не было, но они не спорили и не ругались, насколько нам удалось выяснить. Да она и не сказала бы нам, если бы между ними были размолвки.

— Приходил ли к нему кто-либо, представляющий для нас интерес? — Питт осторожно обошел грузную даму с двумя детишками.

— Кто знает, — ответил Иннес. — Никому не хочется, чтобы его видели у ростовщика. К нему заходили с черного хода и так же уходили. Его контора вела свои дела под покровом глухой тайны. Такая уж особенность этой профессии.

Питт нахмурился.

— Это точно. Он отпугнул большую часть клиентов, если бы вел дела в открытую. Именно поэтому, мне кажется, у него было какое-то прикрытие, некая протекция. — Полицейские остановились у края тротуара, поджидая, когда можно будет перейти улицу. — Во всяком случае, большинство его клиентов — люди несчастные, — продолжал Томас, когда они перешли улицу. — Возможно, даже отчаявшиеся. Кого же он принимал так поздно вечером?

Иннесу ответ был ясен.

— Того, кому он доверял и кого не боялся. А почему? Потому что был под надежной защитой. — Сержант хмыкнул. — Или знал, что посетитель не представляет угрозы. Конечно, он ждал того, кого знал и кто чем-то рассердил его. Все это кажется весьма интересным, если призадуматься.

Питт хотел было согласиться, но в памяти вдруг возник привлекательный образ лорда Байэма. Неужели Уильям Уимс поджидал именно его светлость, важную персону из Казначейства, не ведая, что тот убьет его за мизерную сумму в двадцать фунтов? Едва ли. Если бы лорд Байэм захотел это сделать, то сделал бы не сейчас, а еще два года назад.

— Да, интересно, — вслух согласился инспектор. — А как насчет клерка, он же посыльный? Что это за человек?

— Самый обыкновенный, — с сомнением покачал головой Иннес. — Седой маленький человечек, торопливо шныряющий из одной подворотни в другую, озабоченно бегущий куда-то по краю тротуара; таких полно на улицах Кларкенуэлла, их видишь, но не запоминаешь. Встретив снова, никогда не вспомнишь, что уже видел его однажды. Зовут его Миллер. Кличка у него почему-то Враль — должно быть, потому, что малый труслив, вот и врет. — Он скорчил гримасу. — Смахивает скорее на хитреца, не лезущего в драку, коли не уверен, что победа будет за ним.

— Что ж, по описанию он похож по меньшей мере на полмиллиона седых маленьких человечков, которыми может похвастаться Лондон, — заметил без всякого энтузиазма Питт, минуя женщин, о чем-то спорящих над корзиной с рыбой.

Проехала телега пивовара с бочкой пива, запряженная парой великолепных лошадей, крутые холки которых лоснились в лучах солнца, игравшего и на ладной сбруе. Возница в красивой новой униформе был преисполнен гордости и достоинства. Торговец фруктами и зеленью в полосатом фартуке без передышки нахваливал свой товар.

Питт и Иннес свернули налево на Комптон-стрит, которая выходила прямо на Сайрус-стрит. Вскоре сержант остановился и обменялся парой слов с констеблем, застывшим перед ним навытяжку на тротуаре. Тот словно окаменел, глядя прямо перед собой; мундир его был безукоризненно аккуратен и застегнут на все пуговицы, которые были начищены так, что слепили глаза; шлем сидел на голове так, будто сросся с ней.

Иннес познакомил его с Питтом.

— Да, сэр, — чеканя слова, докладывал констебль. — Никто не спрашивал мистера Уимса. Да и не спросят, осмелюсь сказать. Все делают вид, будто никогда и не знали такого.

— В этом нет ничего удивительного, — сухо пояснил Питт. — Жертвы убийств мало популярны, разве только у тех, кто жаждет удостоиться сомнительной известности. Но здешнему обывателю ни к чему привлекать к себе внимание, особенно если он знал убитого. Даже друзья едва ли захотят признаться, что близко знали его; враги же просто постараются не попадаться на глаза полиции. Как вы знаете, слухи распространяются быстро. Не лучше ли нам войти и оглядеть место преступления? — закончил он.