Вероятности. Наваждение. Часть вторая - Андрей Владимирович Панов

– А какой смысл? Все копии же хранятся у вас.

– Без испытаний не будет производства. Срыв экспедиции и смерть основных действующих лиц может надолго отодвинуть выход новых наров на рынок.

– Понятно. Охрана доедет только до Периметра?

– Глеб и его бойцы будут с нами постоянно. И в Периметре тоже.

– Там же вроде целый взвод расквартирован. Даже с техникой.

Пётр усмехнулся:

– Это солдаты, которые всю жизнь охраняют режимный объект. Они никогда не были на войне и не стреляли в людей. Если что-то случится, от них будет мало толку. Поэтому я пригласил отряд проверенных ребят, прошедших не одно сражение.

– А вы сами участвовали в военных действиях?

– Участвовал…

Харитонов поднялся, налил себе ещё чая и сел на кровать поближе к столу. Грачёв отключил соцсети и тоже прислушался к разговору. Колокольников заметил их заинтересованность, оглядел салон автобуса и сказал:

– Я понимаю, что вы воспринимаете нас с Андреем как охранников или, того хуже, соглядатаев. В основном именно в таких ролях вы нас и видели весь этот год. Но сейчас совсем другие обстоятельства. И мне бы хотелось, чтобы теперь вы увидели в нас друзей, начали доверять нам. Да, это трудно, – согласился Пётр, не заметив воодушевления на лицах собеседников. – Особенно, когда ничего не знаешь о человеке. И думаю, первым камнем в нашу пирамиду доверия будет мой рассказ о себе.

– Итак, – после секундного молчания продолжил Колокольников. – Мы с Андреем Караваевым уже давно служим вместе. Семей у нас нет, одна работа. Рутина, в общем. Хотя раньше мы побывали во многих переделках и понимаем друг друга с полуслова. И с отрядом Глеба Морозова я провёл не одну операцию. Так что мы – сработанная команда и, если что, действуем слаженно и без недопониманий. Вы помните, что случилось в Европе после Отката4? Тогда радикальные мусульмане чуть не взяли под контроль Германию, Францию и Голландию. Берлин несколько месяцев в осаде простоял. Россия в то время отстранилась от проблемы, закрылась в своих границах – православие, сохранение традиций и так далее. А вот Америка с Канадой Европе помогли. Вместе им удалось уничтожить бóльшую часть исламских группировок, а остальных вынудить вернуться на восток. И с 2034 года каждого въезжающего в Евросоюз мусульманина или гражданина исламских стран, помимо регистрации биометрических данных, обязали чипироваться, чтобы его легко можно было отследить. Но это всё равно не помогло. В пятьдесят пятом произошла попытка военного переворота в Греции. А в семьдесят втором – в Испании. Мне было тридцать семь, когда нас с Андреем послали туда. Вот там-то, в Испании, я и делил окопы с Андреем и Глебом. Именно после Испании мы безоговорочно доверяем друг другу.

– А где вы служили в Испании? – спросил Векшин.

– Под Мадридом.

– Я ведь тоже тогда был в Испании, только под Барселоной. Мы брали лагерь Абу Масуда.

– Вот как? – удивился Колокольников. – Я не знал – к сожалению, секретные военные архивы нам не доступны. Сослуживцы, значит, – улыбнулся он.

– Ну а до Испании и после? – поинтересовался Харитонов.

– Обычная рутинная работа по обеспечению государственной безопасности, – пожал плечами подполковник. – Те же мусульмане, промышленный шпионаж, коррупция…

Он посмотрел в прищуренные глаза Сергея:

– Вы, наверное, хотите спросить, много ли на моей совести невинных жертв?

Харитонов смутился и отвёл взгляд.

– Хотим, – ответил за него Грачёв.

– Да, бывали случаи, когда приходилось ради благополучного исхода операции убивать ни в чём не повинных людей. Именно приходилось. Без вариантов. Но я никогда не делал этого специально, никогда не поступал подло. И всегда сдерживал обещания и не бросал тех, с кем работал. Ни сослуживцев, ни гражданских. Можете быть уверены – в этот раз я буду действовать так же.

Они разговаривали ещё долго. Векшин, Караваев и Колокольников вспоминали войну, рассказывали истории – грустные и смешные. К полуночи все перешли на «ты» и выпили чаю на брудершафт.

Около половины второго, когда все разошлись по своим местам и погасили свет, Колокольников сел на кровати, опёрся спиной о стену, сложил руки на коленях и закрыл глаза. В полудрёме воспоминания нахлынули на него мощной волной.

– Герхард!.. Герхард!..

Он обернулся – его звал командир их берлинской группы. Два внедорожника уже рычали, готовясь броситься вперёд – к Берлину. Отсюда, из Миттенвальде, к которому уже приближались передовые части мусульман, они должны были вывезти двух разведчиков с важной информацией для командования остатков германской армии, почти запертой в столице.

Пётр взглянул на часы: 13:00 12 июля 2028 года. Медлить нельзя. Он опустил автомат и побежал к машине.

Внедорожники выехали из Миттенвальде и уже неслись к Берлину, как вдруг сильно тряхнуло, и машина, где сидел Пётр, резко свернула в сторону. В окно он увидел взлетевший на воздух первый автомобиль. Водитель попытался объехать полыхавшую груду металла по полю, но безуспешно – их накрыл шквал пулемётно-автоматного огня.

Очнулся Пётр в поле на траве. Приподнял голову и огляделся: взорванный автомобиль ещё догорал на асфальте, второй внедорожник опрокинулся на бок неподалёку. Все пассажиры, и он в том числе, лежали в ряд под деревьями, растущими вдоль дороги. Все мертвы. Видимо, их вытаскивали из машины и добивали. Противника нигде не было.

Пётр сел, прислонился спиной к стволу и поискал глазами оружие – ничего. Видно, мусульмане всё забрали. Он активировал свой нейрокиб – в правом верхнем углу поля зрения появились часы: 14:02. Долго же он пролежал! Пётр раскрыл статистику повреждений: одиннадцать ранений, пять из них – смертельные. Тогда это ещё не долго: двадцать-тридцать минут для заживления таких повреждений – нормально. Повезло, что ни одного в голову. А то бы так и остался тут лежать.

Он поднялся, вынул из кармана маленькую продолговатую капсулу, связался с ней через нейрокиб и набрал код. Из одного конца капсулы вылетело чёрное облачко, опустилось на то место, где Пётр очнулся, и начало, увеличиваясь в размерах, принимать очертания человека. Через несколько секунд точная копия Петра уже лежала среди остальных трупов. На нагрудной нашивке из-под пятен крови проглядывало имя «Герхард Зиберт».

Пётр активировал маячок, тут же получил координаты и, включив навигатор, побежал к точке эвакуации.

Пейзажи германских полей сменились ночным подмосковным лесом.

Стояла тёплая ночь с 19 на 20 августа 2047 года. Пётр и ещё четыре штурмовика в боевых скафах ждали, когда на дороге появится мотострелковый полк, спешащий в Москву, чтобы поддержать свергнутое православное правительство. Разведовательные дроны передавали ему на нейрокиб картинку колонны военной техники, движущейся к ним.

Когда колонна почти наполовину прошла мимо его позиции, Пётр дал команду атаковать. Несколько плазмозарядов подорвали первую и последнюю машины и три в центре.

Тогда штурмовики отключили режим маскировки и