Царевич - Сергей Арсеньев

Но всё-таки моя личность сейчас, несомненно, доминирует. Так что я задвинул Алёшку подальше. Он всё равно продолжил рассматривать Ленинград будущего, но тихонечко, на краю сознания. Так, чтобы это не мешало ему управлять ходьбой. И вообще, я кушать хочу [подтверждение]. Пошли домой [согласие].

А вот еда царская не оправдала моих ожиданий. Никаких "государь трапезничать желает" или "товарищ, за чей счёт этот банкет?" [удивление] [интерес] [кино?]. Нет, наверное, случаются какие-то парадные мероприятия [подтверждение]. Но при мне ещё ни разу не было таковых [скука] [душно] [жарко] [рожи]. А в обычные дни…Ну еда. Ну вкусная. И что? Вилок девятнадцати видов мне к обеду не выдавали [улыбка]. Посуда, кстати, тоже воображение не поражала. У нас дома парадный сервиз, пожалуй что, и побогаче выглядит, чем то, с чего семья императора ела [сомнение] [желание увидеть].

Две недели я уже в Царском Селе живу, с сёстрами и матерью. Отец в Петроград уехал. Сёстры. Чёрт, отличные девчонки. Наивные немного, но добрые [согласие]. Особенно Наська со мной близка. Настасья. Анастасия. У меня ведь не было сестёр раньше, вовсе не знаю, что это такое [сочувствие]. Наташка не считается. Она сводная сестра, я её воспринимал скорее как девчонку, а не как сестру [понимание]. А тут сразу четыре сестры [гордость]! И все со мной носятся. Ах, Алёшенька! Ах, осторожней! Сначала раздражало [удивление], а потом я понял, что они любят меня и боятся за меня. Ведь все считают меня больным [сложность] [что делать?].

А я вовсе не болен уже. Иногда даже неудобно становится [да]. Вроде как сидеть в метро перед стоящей бабушкой и притворяться спящим [некрасиво] [желание смотреть метро]. Некрасиво. А надо.

Итак, Ленин [кто это?] вернётся в Россию весной. Точно не помню когда, но где-то в апреле-мае. Товарищ Сталин [кто это?] сейчас должен находиться в ссылке [бандит!]. Но весной и он вернётся в Петроград. Кого я ещё помню? Дзержинский, Ворошилов, Троцкий, Свердлов. Ногин ещё. Причём Свердлова и Ногина в лицо я не узнаю. Бухарин, Каменев, Зиновьев. Последние трое — мутные. С ними лучше не связываться [кто эти люди?] [желание знать больше]. Больше никого не помню. А, не. Калинина помню.

Алёшка, куда ты полез! Зачем ты влез к Ленину? Там на три дня воспоминаний [удивление]. Я про него много чего знаю. Вылези оттуда [сожаление] [интерес]! Блин. И к Сталину тоже не лазай, там ещё больше [крайнее удивление].

Брр… Скоро с ума сойду [виноват]. Сиди тихо, Алёшка [согласие]. А то задвину.

Ну, и чем им может помочь мальчишка? Обычный мальчишка — ничем. А царевич? Пожалуй, тоже ничем. Навредить может. Самим фактом своего существования. Поэтому, меня нужно убить [нет!!]. На благо революции [не надо]. А мне быть убитым не хочется [полноесогласие]. А вот чего хочется — так это остановить приближающуюся братоубийственную войну. Десять миллионов [шок]! Безумие [горячее согласие].

Николашка [протест]. Извини. Козёл [нет!] [добрый] [умный] [заботится] [любит]. Тьфу. Да вижу, вижу. Хватит показывать мне. Согласен, с тобой он действительно такой. И добрый и заботливый. И вообще в жизни хороший человек. Потому и козёл, что человек хороший. Империи плохой человек нужен сейчас [удивление]. Я где-то читал такую характеристику английского короля Ричарда I (он же Львиное Сердце): "он был великим воином, но отвратительным королём" [задумчивость]. Вот, и наш такой же. Рыцарь, блин. Дон Кихот в фуражке [жалость] [согласие].

Мне-то что делать? Ведь сейчас любые мои шаги, что бы я ни сделал, что бы ни сказал, никто просто не заметит. Я никто. Пустое место. Придаток человека, которого презирает и ненавидит вся страна [возмущение]. А это правда, не возмущайся. Хорошего человека. Даже отличного человека [согласие]. И совсем никакого правителя [сомнение].

А это кто там бежит мне навстречу? О, да это ж Колька [узнавание] [радость]! В гости, что ли, пришёл [игра]? А, ну да. Вспомнил. Конечно. Я с ним играть сегодня после обеда договорился. В солдатиков. Блин, совсем как маленький [несогласие]. Но Алёшка так хотел этого, что я уступил. Пусть [благодарность]. Вспомню молодость. Я ведь тоже когда-то в солдатиков играл [весело]. Лет до семи. А потом стало неинтересно. На считалке проще, удобнее и интереснее, чем вживую [удивление] [как это?].

Привет, Коль. Нет, целоваться не надо. Достаточно пожать руку. А они девчонки, им можно. Пошли в дом. Пообедаем и начнём…

Глава 5

— …Лёшка, ты чего? Какую радиостанцию?!

— Мобильную. У разведчиков же должна быть радиостанция.

— Офонарел? Как они такую дуру с собой в разведку потянут?

— Эээ… Радист понесёт. В ранце.

— Да радиостанцию, что на семьдесят километров добьёт, нужно на слоне везти. А сколько она стоит? И потом, даже если унесут, радиограмму ведь перехватят всё равно.

— Она будет зашифрована.

— Ещё и зашифрована. То есть взвод разведчиков в глубоком тылу противника. Взводу приданы радист, шифровальщик и грузовой слон с рацией на борту. Так у тебя получается? А, не, ещё погонщик слона нужен. Может, и духовой оркестр возьмёшь до кучи? А что? С музыкой парадным строем в разведку — оно самое то.

— Так что, рации нет?

— Конечно, нет. Откуда она у них.

— А как же тогда разведданные передать?

— Как хочешь. Думай. Зачем ты так глубоко послал их?

— Я думал, они по радио всё передадут.

— Фигу. Нет у них радио.

— Блин. Ну и ладно. Рискну. Мои начинают. Атака с юга между восьмым и девятым фортом. Седьмая и двенадцатая дивизии наступают сразу за огненным валом.

— Сразу за чем?

— За огненным валом.

— А это чего такое?..

Так. Опять мы с Алёшкой промахнулись? Колька не знает, что такое "атака за огненным валом". Странно. А мне казалось, что в Первую мировую их уже вовсю применяли [казалось!]. Или это просто Колька не в теме? Не, вряд ли. Наверное, действительно нет пока. Немного подумав, я предположил, что для создания "огненного вала" нужны самоходные орудия достаточно серьёзного калибра и в больших количествах [наверное]. А вот этого сейчас точно нет. Тут даже и танки пока лишь пулемётные. Кажется [по-моему, так].

И с радиостанцией глупо получилось. Это всё я виноват. Насоветовал [балбес]. Мне отчего-то всё кажется, что армия у меня времён Второй Мировой. Всё никак я на местные реалии не перестроюсь. Вчера вон, предложил отвлекающую атаку пятью сотнями танков и основную двумя тысячами [гы-гы-гы]. А у меня их во всей армии немногим более двухсот. Причём по боевым характеристикам они недалеко ушли от консервных банок [по сравнению с Т-110 даже хуже консервной банки; по соотношению ценакачество банка против Т-110 выигрывает].

Да, А Алёшка-то как ожил за последние дни [а то!]! Даже личность у него теперь есть [стараюсь, командир!]. Внятные фразы произносить научился. Хотя иногда эмоции из него и лезут. Алёшка — отличный парень. Всегда хотел иметь такого друга [спасибо]. И мне очень неприятно то, что я его чуть не убил, когда лез на его место [прощение] [не парься] [ты не хотел] [здоровье].

Во, о чём я и говорил. Иногда снова эмоции прорываются голые. Хотя всей памяти Алёшкиной не открылось. Писать по-русски мы с ним так и не научились. Приходится заново осваивать это.

Толчок к пробуждению Алёшки дала эта дурацкая [почему?] игра в солдатики, к которой я поначалу отнёсся столь пренебрежительно [дурень]. Оказалось, очень зря. Это вовсе не игра в солдатики в моём понимании. Это самая настоящая командно-штабная игра. С настоящими формулами [конечно!]. Сейчас у нас тут третий день битва за Берлин идёт. Колька защищается, а мы с Алёшкой атакуем. Да, именно мы, а не он. Меня тоже эта игра увлекла [вот видишь!].

Основная сложность для меня — использовать соответствующую настоящему моменту технику. Я просто не помню, что там и когда появилось [дырявая голова]. И сегодняшние примеры — ещё не самые одиозные. Позавчера Алёшка хотел ляпнуть, что перемещение Колькиного кавалерийского полка ночью засекли с аэропланов тепловизорами [а чё?]. А вчера и вовсе. Я его едва удержал. Он чуть было не сказал, что подробный план оборонительных сооружений Берлина уже сфотографировали и скинули нам в штаб с секретного спутника [это я погорячился].