Зачарованные камни. Hasta cierto punto - Родриго Рей Роса

— Извините, инспектор, садитесь… Мириам! — крикнула она в подсобку, откуда доносился шорох картонных коробок и шелест целлофана.

Подошла, очень сексуально (так показалось Растелли) покачивая бедрами, Мириам, миниатюрная девушка с лицом и фигурой Барби.

— Слушаю, донья Илеана.

Растелли поздоровался, стараясь не слишком пялиться на девушку.

— Чашечку кофе, инспектор? — спросила донья Илеана и отправила Мириам прочь. — Можешь не торопиться, — добавила она ей вслед.

Растелли спросил, не могла бы сеньора выключить музыку — она ему мешает, и донья Илеана скрылась за тайваньской ширмой. Прическа была другой — волосы заплетены в косы. И одета вся в черное, даже чулки черного цвета. Но это, подумал инспектор, не лишает ее привлекательности.

Выключив музыку, она подошла к двери и заперла ее изнутри.

— Так лучше? — спросила донья Илеана и снова села за мраморный стол напротив инспектора.

— Как мальчик?

— Спасибо, лучше. Слава богу, пришел в себя. Кажется, все не так страшно.

— Очень приятная новость. По радио и телевидению сообщили совсем другое.

— Будем надеяться, что ухудшения не будет.

— Что касается автомобиля, — сказал Растелли, — то тут дело, кажется, тоже на мази, — он улыбнулся. — У нас приказ об аресте и данные о хозяине «дискавери». Я говорил с его адвокатом. Страховка есть, так что если не возникнет (а это маловероятно) никаких осложнений, то и с получением денег не будет никаких проблем.

— Очень хорошо. А по поводу того, второго дела есть что-нибудь, инспектор?

10

Второе дело

Как и всегда в минуты напряжения, инспектор невольно согнул пальцы левой руки, почти до предплечья.

— Что касается второго дела, то все именно так, — он резко откинулся на стуле, уронив руки и приподняв бровь.

Донья Илеана взмахнула ресницами.

— Все именно так?

— Перед тем как приступить, я хотел бы уточнить несколько деталей.

— Спрашивайте, — лицо женщины стало серьезным, если не сказать трагическим: начиналась совсем другая игра.

— Сильвестре… не является вашим родным сыном?

— Да, но… Я плачу вам не за то, чтобы вы в этом копались.

— Конечно. Но это очень важно. Мне нужна полная картина. Как можно более полная.

— Так что вы хотите узнать?

— И родным сыном вашего мужа он тоже не является?

— Моего бывшего мужа, инспектор? Нет, не является. Мы его усыновили.

— Развод? А почему вы оставили фамилию мужа?

— Были причины личного характера.

— Как давно вы его усыновили?

— Немногим больше года.

— Значит, тогда ему было шесть.

— Я никогда не была уверена в этом, инспектор. Вы сами его видели.

— Но он был без сознания. Извините, вы можете объяснить мне мотивы усыновления?

Донья Илеана опустила голову:

— У меня не может быть детей, инспектор.

— Понимаю, — Растелли внимательно посмотрел на нее. — Извините.

— Ничего. Это все, что вы хотели спросить?

— Нет. Кто настоящий отец ребенка?

— В данном случае ничем не могу помочь. Всем занимался Фаустино. Я не хотела ни во что вмешиваться. Это важно?

— Как знать.

— Так выясните сами.

Мириам с кофе застыла на пороге. Донья Илеана знаком попросила ее немного подождать, но девушка сделала вид, что не поняла ее.

— Вы просите меня начать расследование против вашего бывшего мужа?

Прежний муж доньи Илеаны был молодой и очень известный (своей амбициозностью) предприниматель из числа самых «крутых». «Та еще штучка», — подумал Растелли.

— Нет, конечно же, нет, — сказала донья Илеана. — Но, скажем так, и не запрещаю.

Вошла Мириам, сказала что-то по поводу музыки, поставила на мраморный стол чашки с ароматным дымящимся кофе, подмигнула инспектору и снова исчезла за дверью.

Донья Илеана снова включила музыку.

— Полагаю, вы хотите получить свой чек?

Растелли почесал затылок:

— Мы так договаривались.

Сеньора села за стол, вынула чековую книжку Военного банка, торжественно открыла ее, вписала на имя Растелли пятизначную цифру и вывела замысловатую (признак некоторой неуверенности в себе, подумал детектив) подпись.

11

Инспектор медленно разворачивал свой старый «БМВ», съезжая с узенькой полосы, ведущей к банкомату Военного банка. Перегнувшись через пассажирское сиденье, он засунул за обивку дверцы (где хранил и свой пистолет) пачку банкнот, которые только что пересчитал. Потом выехал на бульвар Либерасьон, на шоссе Инкапье и поехал в сторону Лас-Америкас — «наша прекрасная Авенида-де-Лас-Америкас, которая ни в чем не уступает своей нью-йоркской сестре». (Ха-ха!) Для инспектора название это ассоциировалось со знаменитой школой «Лас-Америкас» в Северной Каролине, где самые кровожадные из гватемальских офицеров проходили спецподготовку: методы завоевания доверия гражданского населения, промывка мозгов, пытки.

Именно здесь, в редком леске ливанских кедров, что тянется вдоль Лас-Америкас, лет тридцать назад были обнаружены трупы первых жертв политических зачисток, вспомнилось инспектору. Он отвел взгляд: безумного вида женщина, молодая, смуглая и очень грязная, задрала юбки и присела под деревом справить большую нужду.

Когда он поравнялся с новым супермаркетом, ему пришлось снизить скорость — слишком много машин. Медленно продвигаясь вперед, он рассматривал то, что находилось справа: бутик свадебных платьев, ресторан «Монголия», торговый центр, перенесенный сюда прямехонько из США; слева — людей на бульваре: уличных детей, попрошайничающих или предлагающих розы и жвачку, торговцев кокой, вышедшие на прогулку почтенные семейства, служанок, которые наконец-то дождались выходного и теперь обнимались, прячась за деревьями, со своими пылкими возлюбленными, продавцов воздушных шаров, сахарной ваты, трещоток, хот-догов, тамалей, ачилады и всех мыслимых напитков из маиса. В нескольких метрах от площади Колумбии инспектор припарковал свой «БМВ», заглушил двигатель и направился к находившейся неподалеку площадке проката лошадей.

Город Гватемала, полицейский город.

По тем или иным причинам десятки тысяч гватемальцев заняты тайным доносительством. Любой из твоих знакомых может оказаться осведомителем, секретным агентом.

Среди гулявших в парке инспектор заметил не меньше дюжины таких. Семеро были дети в возрасте от пяти до двенадцати лет. Женщина, торговавшая мылом, вполне могла оказаться (хотя полной уверенности у него не было) осведомителем страшного Второго отделения военной контрразведки. Еще он заметил нескольких телохранителей (эти часто оказываются двойными агентами), сопровождавших детей, матери которых ждали неподалеку, в автомобилях с тонированными стеклами.

К «БМВ» медленно приближался Золотой дождик — мальчишка-метис, писавший на ручки дверей тех автомобилей, водители которых отказывались доверить ему их охрану или заплатить дань. Подвязанные веревкой бриджи размера на два — на три больше, чем нужно, поношенная грязная рубашка, взъерошенные черные волосы, грубоватое вытянутое лицо, старые кожаные ботинки на босу ногу. Поравнявшись с «БМВ», он наклонился к окну. Губы его были измазаны клубничным мороженым.

— Ну, чего новенького?

— Это я у тебя должен спросить.

— А у меня ничего, шеф. Только та старая история с ковбоем.

— Кто, ты говоришь, его видел?

— Губка, — Золотой дождик выпрямился и кивнул в сторону мальчугана в бейсболке на другой стороне улицы. В этот момент тот как раз отрабатывал приемы каратэ — бил ногой по корням старого каучукового дерева. — Вот он.

— Пойду поговорю с ним. — Инспектор завел мотор. На площади Коста-Рики он развернулся и поехал назад по Северному шоссе.

Губка рассказал Золотому дождику, что вроде бы видел, как какой-то мужчина давал деньги одному из подростков, присматривающих за лошадьми. Дождик предположил, что речь шла именно о том пареньке, который отвечал за пострадавшую лошадь. Слова «вроде бы» насторожили инспектора.

Губка, хилый парнишка со светло-голубыми глазами и бледной веснушчатой кожей, был, наверное, одним из самых юных представителей огромной (большинство ее членов даже не знали друг друга) корпорации осведомителей — ему стукнуло от силы лет пять. Он проявлял чрезвычайную активность и злобность.

Инспектор подал ему знак, и мальчишка побежал за «БМВ» в сторону стоянки супермаркета. Инспектор и мальчик (последний для маскировки толкал перед собой тележку) вошли в магазин и пошли между стеллажами. Расспрашивая мальчика, инспектор делал вид, что приценивается к крупам и овощам.

Вдруг Губка встретился взглядом с человеком в широкополой белой шляпе и буквально остолбенел от ужаса. Человек в шляпе с угрожающим видом двинулся к мальчику, и тот прижался к ногам Растелли.