Человек. Книга. История. Московская печать XVII века - Ирина Поздеева

Обязательной частью жизни средневекового общества, любого церковного богослужения было чтение текстов из Писания. При этом в течение года на службах прочитывались все четыре Евангелия и значительная часть Апостола. Тексты из Евангелия на каждый день солнечного года, на недели лунного года, на «потребу» строго определялись «Соборником», сопровождавшим все издания этой книги, уставом, Толковым Евангелием, объяснялись в Евангелии учительном (недельное), были непререкаемым авторитетом во всех случаях церковной полемики, геополитики и т. д.

Но более всего текстов во всех видах церковного богослужения читалось из библейской книги Ветхого Завета – Псалтыри. В раннехристианские времена все псалмы Псалтыри прочитывались в течение суток; в более поздние текст Псалтыри прочитывается практически за седмицу. Псалмы стали не только важнейшей частью общественного и частного богослужения, но и излюбленным домашним чтением. Именно Псалтырь должна была читаться, если верующий (и обязательно – для монашествующих) по той или иной причине не мог присутствовать на богослужении в храме. Псалтырь, которая великими отцами Церкви называлась Царь-книга или Книга книг, содержала важнейшие основы нравственного, этического и эстетического учения христианства; в поэтической и яркой форме передавала все самые сильные и самые тонкие движения человеческой души в ее стремлениях и взаимоотношениях с Господом. Фактически эта книга является поэтическим рассказом о взаимоотношениях двух личностей – личности человека и бесконечной и вечной Личности Господа. Псалтырь сыграла колоссальную и до сих пор, очевидно, до конца не понятую и не оцененную роль в истории человечества, ибо это основная книга, призванная помочь личности и обществу познать самих себя и выполняющая эту функцию уже тысячелетия.

Гравюра с изображением евангелиста Матфея и начало Евангелия. Евангелие. М.: Печ. двор, 1 июня 1628 г. (Музей Библии Иосифо-Волоколамского монастыря)

В образовании и воспитании Нового времени, особенно в советский и постсоветский периоды нашего развития, среди других был один, может быть самый существенный, недостаток: человека не учили познавать и понимать самого себя. Христианские цивилизации, основанные на всеобщем знании Псалтыри, уже только поэтому построены на принципе понимания себя самого и личности ближнего. Это объясняет, почему Псалтырь и Часовник стали основой не только обучения вере, но и постижения грамоты.

Именно Часовник (позднее Канонник и Часослов) и Псалтырь фактически до начала XVIII в. были основными учебниками для всех грамотных людей русского общества от крестьянина до царевича. Постигнув Азбуку или Букварь, которые включали в качестве текстов для первоначального чтения наиболее важные молитвы, собственно чтению учились по Часовнику, в послесловии которого обычно говорилось, что, являясь важнейшей книгой для молитвы как в храме, так и дома, он также предназначен «и в начальное человеком научение». Псалтырь завершала образование для большинства грамотных людей, только незначительное число которых продолжало постижение грамматики, арифметики, риторики, пиитики, истории по другим книгам. Именно в Псалтыри учебной 1645 г. (издана 20 сентября 7154 (1645) г.) было в качестве предисловия опубликовано первое, в полном современном смысле этого слова, методическое пособие для учителей. Трудно было бы назвать более доказательный аргумент в деле оценки значения печатных Часовника и Псалтыри как учебников грамоты; называлась эта статья «Наказание ко учителям, како им учити детей грамоте и како детем учитися…»

Именно Часовник и Псалтырь – книги, функцией которых равно с богослужением было обучение вере и грамоте, – издавались чаще всего и самыми большими тиражами на Московском печатном дворе. Но кроме многих десятков изданий Учебного часовника и Учебной псалтыри (как эти книги называет И. Каратаев и как их называли в документах Печатного двора в XVII в.), Московская типография выпустила, очевидно, и десятки изданий самой первоначальной учебной книги – Азбуки или Букваря (как называлась расширенная Азбука)[27]. Несомненно, Азбуки издавались часто, так как нередко для этой книжечки использовалась бумага, оставшаяся от других изданий, поскольку Азбука всегда издавалась малым форматом в восьмую долю листа (8°) и включала восемь листов (16 полос); Букварь же состоял из ста или немного меньшего количества листов.

Используя материалы архива Печатного двора, удалось доказать, что первая московская Азбука была издана не самостоятельной типографией Василия Федоровича Бурцова, а на Печатном дворе, где Бурцов, готовивший эти издания, назывался подьячим «азбучного дела». Одно из первых пробных изданий Азбуки было в четвертую долю (четвертая доля листа, т. е. 4°) – формат, который на Печатном дворе больше никогда для этого типа книг не использовался. Есть все основания считать, что два издания Азбуки, которые фактически уже разошлись к 1 сентября 1634 г., были первыми пробными московскими изданиями этой книги.

Послесловие в этих Азбуках – Букварях (расширенная Азбука), скорее всего, было аналогично (как это было, например, в изданиях Псалтыри) послесловию сохранившегося первого издания типографии Бурцова. В нем достаточно четко говорится о целях издания по приказу царя Азбуки – Букваря: «…сия первоначальныя оучению грамоте книги азъбуки произвести печатным тиснением, малым детем в научение и познание божественного писания, и по всей бы своей велицеи Русии разсеяти, аки благое семя в добропашныя земли, яко да множится и ростет благочестие во всей его Русьстеи земли. И всяк благоверен оучится и да навыкает. И паки малыя отрочата оучатся и вразумляютъ, и аки по лествице от нижния степени на вышнюю восходятъ».

В том же послесловии изложена история создания славянской азбуки и перевода важнейших христианских книг Кириллом Философом. Позднее в учебные книги в качестве послесловия включался и весь текст повести черноризца Храбра о просветительской деятельности Константина-Кирилла.

Кроме этих трех (или четырех, если считать и Канонник) типов учебной книги, на Московском печатном дворе было предпринято еще одно издание, которое для того времени выполняло функции учебника богословия, а именно «Катехизис» Лаврентия Зизания (около 29 января 1627 г.). Эта книга не была принята московскими духовными кругами. Сокращенный Катехизис, который рассматривался как учебник для первоначального обучения прежде всего детей, был издан на Печатном дворе под названием «Собрание краткия науки об артикулах веры» 20 января 1629 г. и в архиве типографии называется «Акатихиз». Однако этот, ставший в XVIII в. популярнейшим тип учебника больше в Москве того времени не переиздавался.

Кроме того, первая полностью светская книга, изданная на Печатном дворе, также была учебной. Это перевод учебника военного дела, написанного Иоганном Якоби фон Вальхаузеном, который в русском варианте, вышедшем на Московском печатном дворе 26 августа 1647 г., назывался «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей».

(Было отпечатано 1200 экземпляров, из которых 1187 распроданы по цене 20 алтын 2 деньги, то есть по 61 коп.[28])

а

б

Иоганн Якоби фон Вальхаузен. Учение и хитрость ратного строения пеших людей. М.: Печ. двор. 26 августа 1647 г.: а – титульный лист; б — Л. 43 об. – 44

Наиболее значительным событием с точки зрения издания учебной литературы в первой половине XVII в. была подготовка и выход в свет первого московского учебника грамматики. Это был значительно переработанный и дополненный справщиками Московского печатного двора перевод «Грамматики» Мелетия Смотрицкого, которая послужила многим поколениям русских людей, до конца XVII в. являясь фактически основной учебной книгой, «вратами учености» даже для М. В. Ломоносова. 1200 экземпляров Грамматики вышли на Московском печатном дворе 2 февраля 1648 г. и продавались по цене 16 алтын за книгу, т. е. всего за 48 коп.[29] Собственно учебник грамматики московскими справщиками был дополнен статьями о значении грамматики для изучения любых иных наук и понимания действительного смысла Слова Божьего, владения всеми искусствами и о прославлении Грамматики, необходимой при государственной деятельности. Издание 1648 г. содержит буквально гимн грамматическому знанию. В книге о роли грамматики говорится от лица «честной науки, мудрой Грамматики», что она «младенцем есть яко питательница… детищам же – яко хранительница… отрочатом же – быстрозрительная наставница… юношам – яко целомудрию учительница, мужем – яко любимая сожительница, и престаревшимся – яко всечестная собеседница». Все эти задачи, по мнению сотрудников Печатного двора, и выполняли их издания. Трудно предположить даже в нашей колоссальной литературе более образное и красивое изложение образовательных задач ранней московской печати. Новое предисловие к Грамматике действительно «от начала до конца подчинено задаче доказать, что приобщение к “внешнему знанию” отнюдь не противоречит христианскому благочестию, наоборот, помогает глубже осмыслить его сущность»[30].