С точки зрения Ганнибала. Пунические войны. - Гай Аноним
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В отличие от сухопутной армии, состоящей из иноземных наемников, флотские экипажи набирались только из числа карфагенян, ливиофиникийцев и обитателей других финикийских колоний — искусство мореплавания принадлежало исключительно ханаанеям, к столь ответственному ремеслу иностранцы не допускались.
Крайне редко, в исключительных случаях, при дефиците рабочих рук, на весла усаживали рабов, но командование ВМФ всеми силами старалось этого избегать. Грести и управлять крупным кораблем с помощью весел — нелегкая задача, которую можно поручить только вышколенным профессионалам. Легенды о рабах, прикованных к веслам, не имеют никакого отношения к Карфагену: это тяжелая, но почетная работа для свободных людей финикийского происхождения.
За несколько десятилетий, миновавших с осады Тира Александром Македонским, производство новейших и грозных многоярусных кораблей было поставлено на поток, плюс карфагеняне улучшали и дорабатывали конструкцию, добавляя надстройки-галереи для стрелков, канатные системы соединения весел для согласованного гребка и прочие новшества.
Цех Баал-Ганнона занимается выделкой отдельных частей корабля — шпангоутов и килей. Трудятся здесь граждане города и ливиофиникийцы, получая зарплату из казны: настолько ответственный участок нельзя доверять нерадивым рабам. Государственные рабы, живущие в казармах при гавани, исключительно на подхвате, подай-принеси.
Тут нужны специалисты с многолетним опытом, способные работать с чертежами и лекалами, выдерживающие размеры с максимальной точностью: если при финальной сборке пен-теры детали не подойдут или окажутся низкого качества, труд сотен людей пойдет насмарку. Виновников брака чувствительно оштрафуют, выставят на улицу, а при военном положении могут и распять: этот вид казни использовался финикийцами издревле, задолго до основания Карфагена и тем более Рима.
Потому на производстве царит строжайшая трудовая дисциплина, каждый знает, что его благополучие и будущее детей зависит от прилежной и усидчивой работы. Любая деталь пентеры, от мачты до ограждения надстроек, несет соответствующую буквенную маркировку из нескольких символов, что на порядки облегчает финальную сборку. Этим, кстати, в будущем воспользовались римляне — заполучив трофейный корабль, они довольно быстро разобрались с конструкцией, начав производить скверные, но все-таки боеспособные копии карфагенских квинквирем.
Нет ни малейших сомнений, что у пунийцев существовали подробнейшие инструкции наподобие «шпангоут тпау-лемда-нун соединяется с поперечной балкой каф-зен-бет» и так далее — занимались составлением таких предписаний хорошо обученные инженеры, работавшие с документацией. В противном случае стапельная сборка сложнейшего технического объекта из готовых стандартизированных деталей была бы невозможна.
Судя по римским источникам, полный цикл строительства пентеры занимал около двух месяцев, но это «экстренный вариант», когда граждане Республики судорожно пытались создать с нуля собственный флот по захваченному трофейному образцу. Вероятно, в мирных условиях один крупный корабль карфагеняне собирали за три-четыре месяца — куда торопиться? Прежде всего качество!
Эскадра метрополии, базировавшаяся в самом Карфагене, составляла 220 боевых единиц всех типов, причем следует учитывать ротацию и обновление флота — отслужившие свой срок корабли списывали и разбирали, на их место в строй вводили новые. 220 кораблей — это далеко не весь флот: пунийцы вели операции на Сицилии, в Испании и восточной Атлантике, им необходимо было контролировать проход в океан у Мелькарто-вых столпов, защищать колонии. Гонять распоясавшихся греческих пиратов, наконец.
Общая численность ВМФ Карфагена к началу Первой Пунической войны нам не известна, но можно думать о примерно пятистах кораблях в Средиземном море и Атлантическом океане. Однако, как говаривал иудейский царь Соломон, есть нюансы — немалая часть флота была двойного назначения. Если дорогостоящая пентера узко специализирована и предназначена строго для боевых действий, то корабли поменьше могли использоваться как пассажирские транспорты, грузовые и торговые суда: вспомним масштабную экспедицию Ганнона в Западную Африку, о которой мы рассказывали в предыдущей книге.
Скажем больше: что сейчас, что две с лишним тысячи лет назад, военный флот — очень дорогое удовольствие, которое могут позволить себе только крупные и богатые державы. В XXI веке боевой корабль, даже стоящий у причальной стенки, жрёт тонны солярки, потребляет немало электроэнергии, экипажу требуется провиант и пресная вода. Во времена Карфагена было несколько проще — ради экономии небольшую бирему можно вытащить на берег, а команду временно распустить по домам.
Однако есть и другой, более рациональный вариант: использовать судно в коммерческих целях. В мирное время флот должен окупаться и приносить прибыль.
На современный эсминец вряд ли погрузишь пару слонов для доставки заказчику в Фивах (впрочем, если очень постараться, то можно), а вот античный корабль двойного назначения вполне подойдет для извлечения гешефта как главной цели в жизни любого финикийца. Мы понятия не имеем, как в ту эпоху согласовывались интересы карфагенского военно-морского министерства и коммерческая составляющая, существовали или нет мобилизационные предписания для частного торгового флота, но зная финикийскую предприимчивость, можно смело говорить о том, что корабли двойного назначения не простаивали: обслуживание бездействующего судна тоже стоит денег! Терпеть такое разорение решительно невозможно!
Ну а если завтра война, если завтра в поход, то ценный товар выгружаем на берег, берем на борт лучников и морскую пехоту для проведения десанта (абордажный бой карфагеняне не любили и этим искусством почти не владели) и отправляемся куда прикажут! С нами Мелькарт и Тиннит!
* * *
Здесь совершенно необходимо подробно рассказать о восьмом чуде света — двойной гавани Карфагена. Сразу скажем, что общеизвестный список «Семи чудес Древнего мира» составляли греки, заклятые враги пунийцев, а потому из семи выдающихся достопримечательностей Античности пять принадлежат эллинистическому миру, а две оставшиеся (сады Семирамиды и пирамиды Египта) мог проигнорировать только слепой и законченный эгоист.
«Семь чудес» — это бесстыдное восхваление греками себя любимых. Причем Вавилонские сады с гробницами фараонов вошли в классический пантеон лишь потому, что очутились в орбите империи Александра Македонского и стали как бы «греческими». На прочие чудеса обитатели Эллады демонстративно не обращали внимания и морщили носы — эти дикие варвары (то есть все остальные, кроме греков) если что и строят, то криво-косо, безобразно и грубо! Вы лучше посмотрите на нашу статую Зевса Олимпийского или Колосса Родосского! Верх совершенства! Захлопните рты и молча благоговейте!
Одна беда: греческие чудеса света не выполняли почти никаких утилитарных функций и практической пользы обществу не приносили. Исключение — Александрийский маяк. Храмы, статуи и мавзолеи — это, конечно, прекрасно, но их на лепешку не намажешь и в карман не положишь.
Карфагенский порт, напротив, — гимн дистиллированному финикийскому утилитаризму. Технократическая поэма.
Дадим слово историку Аппиану Александрийскому, сохранившему для нас описание гавани Карт-Хадашта:
«Гавани Карфагена были взаимно связаны, так что можно
