Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
61
В неверьи злом, как в черной корче вы…Ужель чудес вам мало?.. Вот,Вот этот почерк неразборчивый,Его ведь бес не разберет.
А очи бредовые серые,Обыкновенные как бы,А лоб, что с фосфором и сероюНаправил лук в иные лбы?
Ведь эти руки забывают,Что есть другие руки здесь.Эй, ты, карманник из трамвая,Ты не зевай, в поэта лезь!..
62
В душе созвездия засели.То глазками стреляет мгла.Из скуки я творю веселье,И ночь волшебней дня светла.
И пахнет женщина цветами,И пахнут женщиной цветы.И там за синими кустамиВершинами черемух ты.
Запушена до шляпки синейМетелью страстною луны.И в сны неведомой пустыниТвои глаза унесены.
Там пасть ночная звезды скалит,И там я докажу пескам,Что стан твой жгуч и музыкален,Что струны ад на нем ласкал…
63
Морей немолкнущие гущиСинеют и, как в облак, в брегДля стран, культурами цветущих,Протягивают ветви рек.
На них плодами тяжелеютИзмызганные города.И в каменных громад аллеюЛюдская черная вода.
У них чернеют словно зернаВ граненных камерах сердца.И солнцу старому покорныГлаза, оконца два лица.
И сок морей, от зорь багряный,По жилам вьется голубым.И снятся счастия поляныВ лесах запутанных борьбы.
На плоть богов под микроскопомЖивучесть звезд похожа там.И скачут под луной галопомТела прозрачные у дам.
И в степь песчаную столетийВалятся в осень города.И оттого жемчужно светитМорей зеленая вода.
64
Золото, жемчуг, брильянтыТихо смеются в веках.Смех роковой непонятыйКровями радуги пах.
Выли художники – маги.Резали свет нипочем.Мазали кожу бумаги.Звезды сшибали плечом.
В них они краски варили,В тонких горшочках высот.Мускулам стряпали крылья,Оси земли – колесо.
Что это? – снова за даньюЖелтые скулы зари…Лунную, вечно бараньюРусь золотят октябри.
Золото, жемчуг, брильянты –Прячьтесь в земную кольчугу.Нынче лишь вы нам приятны,Медь, свинец, чугун…
65
За фалды буря тащит вечер,Как Петифара среди дня.У рощи говор человечийИ женская у птиц возня.
И кистью молний свод расцвечен,И туч колокола звенят.И рожь смирением овечьим,Как жертва, смотрит на меня.
Я знаю, скоро чей-то суд.Колосьев тоненькие душиБичей грозы смиренно ждут.И дождь, копытцами блестя,Рысцой бежит и жгет, и тушитКостры на сердце бытия.
66
Как эфир голубоватый,Мир наполнила собой.И рассветы, и закаты,И часов созвездий бой.
В грозах, в синем их настоеТишина растворена.В нем сверкает золотоеСтремя грома-скакуна.
Знает синь, чьи руки пряли,Знает бурю наизусть.С черных раковин роялейПадает по каплям грусть.
Их монах какой-то скромныйОторвал с подводных скал,И в каютах грустных комнатБлещет клавишей оскал.
Жемчугом и песней блещет,Песней непонятной нам.Слушай, слушай, корабельщик,Пальцы бури по волнам…
67
Можешь притворяться кроткой.Всё ж боятся старики.Закрывают щели, фортки,Прячут нос в воротники.
А другая часть народаЛюбит тоже тишь и гладь.Буря, кто б тебя не продал,Кто б желал с тобой гулять?..
Не увидят дно златоеИ за новенькую медьСолнца лени и застояПродадут, чтоб уцелеть.
Двое лишь дрожат любовьюИ в веках летят к тебе.Гнезда вечности борьбой вьют,Чуют хмель любви в борьбе.
Это, в золоте купаясь,Гордый парус над водойИ беременный, как парус,Лоб поэта золотой.
68
Как литавры, взвейтесь, зори.Флейты звезд засвищут пусть.Этот млечный лепрозорийПеревейте в ясный путь.
В райский сад царицы некойАда вспенивайте зыбь.Язвы мира, солнце-лекарь,Порошком лучей засыпь.
Я хочу, на самом деле,Чтоб от песен всех и всяДуши млечные зардели,Мир чтоб новый родился.
69
Песчаный лев давно привык,Очами тын стальной не выбить.Как нож тупой, молчит язык,И лапы, лапы спят, как рыбы.
И, как сова, орел в углуСидит, и крылья, крылья дремлют.А плен прозрачен, тянет глубьВ иную солнечную землю.
Лишь белый волк полярных снежищНе может волю позабыть.Он прут грызет, до пены режетГортань железную судьбы…
70
Ужели нет в душонках душ,И духа дух застеган туго?..Не может быть, таков я уж,Я вижу в них веселый угол.
Не паутина, не иконыВисят в углу душонки той,А смех безумный, беззаконныйДрожит, как зайчик золотой.
И он не молкнет ни минутцы,И он единственный не глуп,Тот смех, чьи волны нежно гнутся,Тот смех души в святом углу.
71
Под храмом банка синий склеп,В нем гробы золотые, слитки.Лежат с тех пор, как мир ослепИ стал от крови злой и липкий.
Ну и желудки у планет, –Тысячелетия не могутПереварить навек, на нетМолитвы золотому богу.
И было их вначале три, –Из камня, бронзы и железа.Упал четвертый с крыл зари,И в жилы гор мясистых влез он.
И лег бесстыдно на поляНагим скуластым самородком,С тех пор в тисках виски болятИ мечутся в пути коротком.
Но верю я в волшебный час, –Гроба из золота растаютОт наших же волшебных глаз.Мы новых дней увидим стаю.
72
Если ты на вершине, – держись,Не сползай ты на крыльях в угоду.Пусть в долине трепещут за жизньИ хорошую ценят погоду.
Ты ж ненастью бессмысленно рад,Путешественник дивный, художник.Пусть внизу про тебя говорят:Посмотрите, как мал, нас ничтожней!..
В мире есть Арарат, Эверест…Высота до бессмертия душит.И в снега их страниц, словно крест,Тащат тело терновые души.
Так лишь им ты кричи, чтоб дойти,Но лишь в оба гляди: высь упруга.Так орлы на лазурном путиОкликают над бездной друг друга.
73
Слово было вначале,Голос огненный был,Землю песни качали,Песни гнева, борьбы.
Хаос бегал от боли,Но не падал, и вотКопья звезд прокололиЕго синий живот.
Племена выходили,Чуя падаль вдали.Лили в чашечки лилийПлоть живую земли.
И столетья кишели.И молчала заря.Золотые шинелиГлаз истории прял…
Густо сумерки встали,Память прошлого чтя.Нынче вылит из сталиБелый месяц, дитя.
Кудри тучки напялил,Бросил ныть и говеть.Луч стальной, не тебя лиЖдет лягушка в траве?
Мастер пьян, безграниченОт эрекции строф.И в сугробы страничекОгневое перо.
Мир на слове отчалитС маской мглы на лице.Слово было вначале,Слово будет в конце.
74
