Цифровой журнал «Компьютерра» № 199 - Коллектив Авторов

Оставим Еврокомиссию пыхтеть над изобретением новых санкций против поискового Архиврага, тем более что ничего путного она изобрести не сможет по определению (как вам последний всплеск гениальной евромысли: создать интернет, ограниченный шенгенской зоной, ради защиты от промышленного и политического шпионажа извне?!), а сами займёмся осмыслением иска CEPIC в контексте глобального противостояния копирастии естественному прогрессу цивилизации. 

Почему я решил, что копирастия претензиями фотолюдей довела ситуацию до абсурда? Потому что фотография как объект авторского права — это совершенно иная качественная данность по сравнению с произведением литературы, видеопродуктом или музыкальной композицией. 

Эта специфичность объясняется не каким-то внутренним дефектом фотографии, а её технологическим своеобразием, с одной стороны, и особенностями коммерческого применения — с другой. В плане технологии фотография есть продукт моментального соединения «застывшей реальности» (то есть определённого места и времени), «угла зрения» (под которым я понимаю соединение ракурса, уникальной комбинации настроек — диафрагмы, выдержки, глубины резкости, светочувствительности и т. п.) и инструмента (то есть непосредственно камеры, которой производится съёмка). 

Из всего перечисленного лишь «угол зрения» является чисто креативным компонентом, поэтому концептуально копирайт должен распространяться именно и только на него. И здесь начинается самое интересное. Не подумайте только, что я хочу принизить фотографическое искусство (которое, безусловно, искусством является). Дело не в принижении, а в специфической ценности подобного креатива («угла зрения»). Таковых две: чисто эстетическое удовольствие, которое фотография доставляет зрителям, и контекстуальная ценность, то есть совершенно определённый контекст, в котором фотография будет использоваться.

Контекст этот, как правило, уникален и — главное! — моментален. То есть фотография имеет ценность в определённом сюжете, в определённом журнале, в определённом рассказе об определённом событии. Это как ложка, которая хороша к обеду, но никак не к утренней чистке зубов. 

То есть вы понимаете, что я хочу сказать: фотограф, выполняя ли заказ редакции, по собственному ли наитию, удачнейшим образом запечатлевает момент истории («застывшую реальность»). Не важно, что — пейзаж, портрет, сюжетную сцену (от землетрясения до теракта) и т. д. Фотограф предлагает свой продукт заказчику, заказчик его покупает, размещает в собственном контекcте, и на этом история с материальной ценностью заканчивается. Ложка сослужила свою службу.

Что происходит далее? Далее фотография попадает в цифровое пространство и начинает жить своей вторичной жизнью. Обратите внимание: ни у книги, ни у музыкального клипа, ни у видеофильма этого разделения на первичное применение и вторичную жизнь нет в столь выраженной форме, как у фотографии. У фильма не бывает первичного потребления и вторичного потребления. У книги нет первичного читателя и вторичного читателя. У музыканта нет первичной и вторичной аудитории. И то, и другое, и третье постоянно потребляют!

Фотография же — одноразовый продукт! Как только она исполнила свою первичное назначение (её опубликовали в контексте, для которого, собственно говоря, и изготавливали), она переходит в иное состояние — превращается в нейтральный объект ноосферы.

И тут на сцену выходят фотолюди — все эти бесчисленные архивариусы и хранители заплесневелых фотоархивов — и пытаются использовать презерватив по второму, по третьему, по сто пятидесятому разу! Причём оцените удобство: даже стирать с антисептиком фотографию между употреблениями не требуется! Замечательное такое представление об авторском праве на цифровую фотографию.

Каким образом ущемляют авторские права на фотографию нетизаны, загружающие ее из Google Images на жёсткий диск своего компьютера? Абсолютно никаким! Разве что просто любуются, потому как вторичное использование где-то отработавшей уже и принёсшей автору и оригинальному СМИ фотографии — это элемент китча, а не искусства. Тем более что в 99,99% случаев фотографии загружаются пользователями на компьютер из Google Images даже не для вторичного использования, а из эстетических соображений: просто картинка нравится, и хочется ею любоваться. 

Как подсчитывают фотолюди убытки, предъявляя иски Google и прочим злостным нарушителям священного права (права пиявок на теле художника сосать кровь)? Берут число загрузок подконтрольной (пасущейся в фотобанке) картинки и умножают на её стоимость при первичной продаже. Ну, может быть, великодушно делая скидку на репродуцирование — процентов так 20–30. Получаются сотни миллионов «недополученных» долларов. В фотографии эта квинтэссенция абсурда копирайта на цифровой продукт и достигает своего апогея в силу выше перечисленных причин.

К оглавлению

Медитируем над географией доменов верхнего уровня: немецкий прорыв

Сергей Голубицкий

Опубликовано 14 ноября 2013

Ученые мужи из Оксфорда, изрядно покопавшись в Whois и информационных базах Мирового банка, составили весьма информативную визуализацию текущего состояния интернета в аспекте использования доменов верхнего уровня («текущего», впрочем, это громко сказано, потому что данные Мирового банка датированы 2011 годом). 

Речь идет о работе Марка Грэхема и Стефано де Саббата из Оксфордского института интернета, с которой авторы (кликабельно для детального рассмотрения)познакомили общественность на прошлой неделе. Выводы, по крайней мере те, что было решено вынести на всеобщее обозрение, удивляют трюизмом и идеологической ангажированностью (собственно, чтобы сказать то, что сказали Грэхем/Саббата, не нужно было вовсе визуализировать: большинство доменов (78 %) зарегистрировано в Европе и Северной Америке (читай: вот он, очаг мировой цивилизации!); хуже всего обстоят дела в Африке и на Ближнем Востоке (читай: негры и террористы-арабы), не далеко от аутсайдеров продвинулись латиноамериканцы (4 % — читай: вот он — результат пагубного увлечения идеями боливаризма). 

Все эти корреляции с концепцией англосаксонского эпицентризма нам хорошо известны, но за усилие все равно — большое спасибо, потому что визуализация содержит еще очень много ценной информации для глубоких раздумий, которыми и предлагаю заняться. Разумеется, не всеми аспектами сразу, а всего лишь одним-единственным, зато показательным и занимательным. 

Прежде чем мы перейдем к медитации над феноменом, который меня поразил больше всего в диаграмме Грэхема/Саббата, пару слов о статистике, извлеченной самими авторами, которая по-прежнему банальна, однако льет воду на менее одиозную (чем англосаксонский комплекс Прометея) мельницу стереотипов.

Оказывается, в среднем в мире на 10 пользователей интернета приходится лишь один зарегистрированный домен. Эта информация хоть и коррелирует с известной пропорцией пассионариев / абсорбентов (90/10 — точно, кстати, так же, как и в соотношении нормальных людей и дислекторов), тем не менее на региональном уровне отражает совершенно иную дихотомию: глубокое отличие цивилизаций, основанных на коммунальных идеалах, и цивилизаций, утверждающих приоритет личности над коллективом.

Так, в Европе и Северной Америке среднее соотношение рядовых пользователей и количества зарегистрированных доменов составляет 3 к 1 (в таких странах как Нидерланды и Швейцария — вообще 2 к 1!). В то время, как в коммунальной до духу Азии пропорция деградирует до позорной 50 к 1 (разумеется, в Африке и на Ближнем Востоке :). Даже в относительно продвинутом по части виртуализации общества Китае на 1 зарегистрированный домен приходится целых 40 пассивно воспринимающих действительность «блуждающих теней».

Несмотря на то, что дорогие авторы постоянно срываются в больную идеологию («в Узбекистане больше пользователей интернета, чем в Швейцарии, однако число открытых узбекских веб-сайтов в 100 раз меньше, чем швейцарских — видимо, в результате массовой интернет-цензуры, существующей в Узбекистане») либо — в вульгарный марксизм («уровень страны по показателю ВВП на душу населения существенно коррелирует с отношением количества зарегистрированных доменов к числу пользователей интернета»), ряд приводимых ими примеров однозначно свидетельствует о том, что разделение проходит именно по принципу эгоцентричности / коммунальности цивилизации (оксфордские люди, разумеется, ничего об этом не говорят, потому как вряд ли вообще догадываются о существовании этой дихотомии. Разве что Гумилева и Зиновьева).