Детектив Франции Выпуск 5 - Шарль Эксбрайя

Суперинтендант видел Патрицию Поттер только на фотографиях. Он нашел, что она не только красива, но и прекрасно держится. В ее манерах, в тембре голоса, в выборе выражений была какая–то утонченность.

— Вы хотели меня видеть, сэр?

— Как поживает ваш дядя, мисс Поттер?

Девушка явно не ожидала подобного вопроса и смутилась.

— Мой дядя? — машинально повторила она.

— Да, эта милая старая гнида Сэм Блум?

Патриция покраснела и в полном замешательстве пробормотала:

— По правде говоря, Сэм мне не дядя.

— Вот удивительно!

Однако в тоне полицейского звучала скорее насмешка, чем изумление. И Патриция это тут же уловила.

— Сэм был очень добр ко мне, когда я приехала в Лондон, поэтому я и привыкла называть его дядей. Глупо, правда?

— Ладно бы глупо, но это еще и вранье!

— Однако, сэр…

— Прекратим игру, мисс Поттер. Откуда вы приехали в Лондон?

— Из небольшого села близ Уэлшпула… Я из Уэльса. Мои родители — фермеры.

— Значит, остаться в деревне и выйти замуж за фермера вы не захотели?

— Нет.

— Жаль. Сколько вам лет, мисс Поттер?

— Двадцать три.

— Мне на двадцать пять больше, и это позволяет сказать вам, ради вашего же будущего, что лучше бы вы вышли замуж за простого батрака, чем жить с Дунканом, который в лучшем случае окончит дни в тюрьме.

Мисс Поттер восприняла эти слова далеко не так, как ожидал супер.

— Я это поняла всего несколько часов назад.

— Почему несколько часов? Говорите, мисс Поттер! Прошу вас! Вы можете очень облегчить нашу задачу.

В ответ она прошептала:

— Я ничего не знаю, сэр, ничего… и я не хочу умирать.

— Но…

Патриция поднесла палец к плотно сжатым губам и кивком указала суперинтенданту на дверь. Тот одним прыжком подскочил к двери и резко дернул ручку на себя. Подслушивавший разговор Питер Дэвит едва не растянулся посреди комнаты. Полицейский повернулся к молодой женщине и ледяным тоном произнес:

— Я просто поражен, что здесь так плохо ведется хозяйство и что в заведении такого класса прямо за дверью валяются отбросы!

Дэвит в ярости надвинулся на суперинтенданта.

— Ну, вы…

Питера пригвоздило к месту скорее удивление, чем боль от пощечины, которой от души наградил его Бойланд.

— Я не позволю, чтобы со мной разговаривали в таком тоне, — отчеканил полицейский.

И, не обращая больше внимания на Дэвита, Бойланд повернулся к певице:

— До свидания, мисс Поттер… И это не просто формула вежливости.

Как только Патриция вышла, суперинтендант взял шляпу и тоже направился к двери.

— Ну а я? — почти закричал Дэвит. — Меня вы не хотите допросить?

Полицейский смерил его взглядом.

— К чему терять время?

— Но…

— Я отлично знаю: это вы убили инспектора Джеффри Полларда, за что и будете повешены. Тут всего–навсего вопрос времени. Известно мне также, что вы убили мисс Банхилл… Этого более чем достаточно — надеюсь, вы отдаете себе в этом отчет, — чтобы однажды утром палач набросил вам на голову черный капюшон, а потом затянул на шее петлю… Воспользуйтесь же днями, которые у вас остались. Дэвит.

— У вас нет доказательств! — счел нужным возразить встревоженный убийца.

— Вам следовало убить заодно и хозяйку дома, где жила мисс Банхилл. Вы сделали непростительную ошибку, Дэвит. И исправить ее невозможно — если с этой женщиной что–нибудь случится, вы подпишете свой смертный приговор. До скорого.

Сам того не подозревая, инспектор Бойланд этим последним замечанием насчет дамы с Сент–Аннс–роуд спас жизнь Сэму Блуму, в котором Питер уже начал было подозревать возможного иуду.

Естественно, несмотря на то что обыск был проведен самым тщательным образом, полиция не обнаружила в «Гавайской пальме» даже намека на наркотики. В течение трех месяцев за кабаре велось пристальное наблюдение, а потом, поскольку Ярд не располагал лишними людьми и не мог позволить себе до бесконечности тянуть дело, в котором не появилось ни малейшего просвета, хочешь — не хочешь пришлось ослабить хватку. Четыре месяца спустя стало очевидно, что Дункан и Дэвит, сознавая нависшую над ними опасность, либо ограничиваются доходами с кабаре, либо куда хитрее тех, на ком лежала обязанность поймать их за руку. И это последнее предположение было ближе к истине, поскольку наркотики продолжали распространяться в Сохо с прежней интенсивностью. Наконец пришел день, когда суперинтендант Бойланд вызвал к себе в кабинет инспекторов Блисса и Мартина.

— К сожалению, придется оставить Дункана и Дэвита в покое, — сообщил он. — Я получил приказ.

Блисс, отличавшийся бурным темпераментом, взорвался:

— Значит, эти сволочи выйдут сухими из воды?

Суперинтендант пожал плечами.

— Там, наверху, решили, что мы напрасно теряем время.

— Если бы не жена и малыш, я бы подал в отставку! — в ярости прорычал Блисс.

— Ну, Блисс, не надо так переживать. Мы должны подчиниться. Я знаю, это не всегда весело, а порой кажется и вовсе несправедливым, но приказы есть приказы, и, поступая сюда на работу, мы обязались их выполнять. Раз там считают, что мы зря тратим время, следя за Дунканом и Дэвитом…

Даже миролюбивый Мартин и тот не выдержал:

— Значит, Поллард погиб просто так…

Бойланд не ответил — сказать ему было нечего.

Глава II

Сидя в машине у вокзала Сент–Панкрас, водитель такси Джон Эрмитедж кипел от негодования. Ну почему он должен торчать на стоянке под надзором агентов компании как раз сейчас, когда его жена Мэдж вот–вот произведет на свет четвертого ребенка, а он, Джон, с ума сходит от волнения! Трое предыдущих родов прошли самым благополучным образом, и на сей раз тоже ничто не предвещало каких–либо осложнений. Во всяком случае, таково было мнение врача. Но Джон отличался крайней нервозностью и к тому же любил Мэдж. Воображение пессимиста рисовало будущее, каким оно станет, если Мэдж… От сознания такой перспективы холодный пот заструился по позвоночнику Джона, но он ничего не мог с собой поделать (натура сильнее!), и избавиться от ожидания предполагаемой катастрофы не удавалось. В больнице считали, что новый маленький (или маленькая) Эрмитедж никак не окажется в нашей юдоли скорби раньше полуночи, а то и рассвета. Пробило семь часов. Джон на мгновение встрепенулся, но тут же снова погрузился в черную меланхолию. Ему казалось, что эта кошмарная агония никогда не кончится. Джон подумал было, не оставить ли на минутку машину и сбегать в соседний бар позвонить в роддом, но там его уже дважды за это сурово отчитали, и он не решался снова беспокоить перегруженных работой людей.

В это время у выхода с платформы началась толчея, и Джон сказал себе, что, должно быть, прибыл поезд из Шотландии. Вскоре появились первые путешественники, и Эрмитедж сразу же обратил внимание на одетого в юбочку колосса. Тот ошарашенно озирался, держа в руках два чемодана невероятных размеров. Таксист решил, что их наверняка делали по заказу. Забыв на мгновение о Мэдж, Джон забавлялся, наблюдая за шотландцем, который, видимо, пребывал в полной растерянности. Таксист подумал, что, хоть природа на редкость щедро одарила молодого горца, он станет легкой добычей для любого отребья, живущего за счет наивности тех, кто приезжает в Лондон впервые. Другой водитель, Уильям Уолнот, крикнул Джону:

— Ой, Джон, глянь–ка, какого паренька мамаша выпустила прогуляться! Его явно ждут неприятные встречи!

Как будто нарочно, чтобы подтвердить слова шофера, двое из тех подонков, что таскаются по вокзалам в надежде стянуть чемодан, подошли к молодому гиганту с обеих сторон и, взявшись за ручки его чемоданов, вступили в беседу, очевидно убеждая путешественника предоставить им заботу о багаже. Эрмитеджу стало не по себе.

— Оставим их в покое, Уильям, или вмешаемся?

Вместо ответа тот указал ему пальцем на полисмена, который, пристроившись за колонной, готовился взяться за дело. Однако необходимость в этом отпала, потому что шотландец вдруг рассердился. Отзвук его ругательств достиг стоянки такси, и почти одновременно оба ловца легкой наживы, совершив головокружительный полет, рухнули в двух–трех метрах от предполагаемой жертвы. По молодости лет грабители поддались самолюбию и единодушно кинулись на горца. Полисмен выскочил из–за колонны, но, как ни быстро он бежал, все–таки появился слишком поздно. Более крупный из нападавших, получив прямой удар правой, валялся без сознания, а тот, что помельче, подхваченный за талию, уже летел к своему приятелю, не способному пошевелиться. Полисмен не смог сдержать восхищения:

— Вот это работа, сэр!

Колосс пожал плечами.

— У нас, в Томинтуле, таких маленьких не бывает.

— Не хотите ли подать жалобу, сэр? — осведомился констебль, краем глаза наблюдая за распростертыми воришками.