Дар волка - Энн Райс

— О да, и он, — торжественно сказала Мерчент. — Есть в нем что-то, правда? Самый близкий друг и наставник Феликса. Маргон Спервер. Но дядя Феликс чаще всего звал его просто Маргоном, а иногда — Маргоном Безбожником, хотя я и понятия не имею, почему. Маргон всегда смеялся, услышав свое прозвище. Маргон — Учитель, так говорил Феликс. Если у дяди Феликса не было ответа на вопрос, он всегда говорил: «Ну, может, учитель знает». И брал в руку телефон, и звонил Маргону Безбожнику, где бы тот ни находился, хоть на другом конце мира. В комнатах наверху хранятся тысячи фотографий этих джентльменов — Сергея, Маргона, Фрэнка Вэндовера, всех их. Это были его ближайшие соратники.

— И ты не смогла связаться ни с одним из них после его исчезновения?

— Ни с одним. Пойми, мы и не думали начинать поиски в течение первого года. Все время ждали, что со дня на день он подаст весточку. Его поездки бывали и короткими, и длительными. Но потом стало понятно, что он исчез, просто исчез. Он мог отправиться в Эфиопию или Индию, так далеко, что связаться с ним было невозможно, а потом объявиться. Как-то раз он позвонил с острова в Тихом океане после полутора лет отсутствия. Отец за ним самолет высылал. Нет, я не нашла ни одного из них, в том числе и Маргона Учителя, и это самое печальное.

Она вздохнула. Сейчас она выглядела очень усталой.

— Сначала мой отец не слишком усердствовал, — тихо продолжила она. — Вскоре после исчезновения Феликса он изрядно разбогател и поначалу был очень доволен этим. Не думаю, что ему хотелось тогда, чтобы ему напоминали о Феликсе. «Феликс, вечно только Феликс», — говорил он, когда бы я ни спросила. Он и моя мать хотели насладиться внезапно полученным богатством. Вроде бы какая-то тетушка им наследство оставила.

Было видно, что это признание дорого далось Мерчент.

Он протянул руку, медленно, так, чтобы она заранее это видела, а потом обнял ее и поцеловал в щеку, вежливо и аккуратно, так же, как она поцеловала его в щеку днем.

Она повернулась и растроганно на него поглядела, а потом поспешно поцеловала его в губы. И снова сказала ему, какой он очаровательный.

— Это не так весело, как кажется, — ответил Ройбен.

— Ты такой загадочный, словно очень молодой и уже — старый одновременно.

— Похоже, да.

— А эта твоя улыбка? Почему ты все время ее сдерживаешь?

— Разве? Извини.

— Нет, ты прав, совершенно прав. Это не так весело, как кажется.

Она снова поглядела на фотографию.

— Вот это Сергей, — сказала она, показывая на рослого светловолосого мужчину с серыми глазами, будто замечтавшегося или погрузившегося в мысли. — Его я, наверное, лучше всех знала. С остальными я была, по сути, только знакома. Сначала думала, что легко смогу найти Маргона. Но номера телефонов, которые он оставлял, были из отелей в Азии и на Ближнем Востоке. Конечно, его там помнили, но понятия не имели, куда он отправился. Я обзвонила все отели в Каире и Александрии, разыскивая Винсента Маргона. Насколько я помню, потом мы обзвонили и все отели в Дамаске. Они часто бывали в Дамаске, Маргон и дядя Феликс. Что-то там связанное с древним монастырем и недавно найденными рукописями. На самом деле все те их находки и сейчас здесь, в комнате наверху. Я знаю, где они лежат.

— Древние рукописи? Здесь? Они, должно быть, бесценны, — сказал Ройбен.

— Наверное, да, но не для меня. Для меня это лишь огромная ответственность. Что я могу сделать, чтобы они были в сохранности? Что он хотел бы с ними сделать? Он скептически относился к музеям и библиотекам. Куда бы он все это поместил? Конечно, его ученики с радостью бы ими занялись, они все время звонили и спрашивали разрешения, но в таких делах аккуратность — превыше всего. Все эти сокровища должны храниться в архиве, под присмотром.

— О да, понимаю. Я достаточно времени провел в библиотеках в Беркли и Стэнфорде, — сказал Ройбен. — Он публиковался? В смысле, заявлял ли публично о своих находках?

— Если и да, то я об этом не знала, — ответила Мерчент.

— Думаешь, в свое последнее путешествие Маргон и Феликс отправились вместе?

Мерчент кивнула.

— Что бы ни случилось, оно произошло с ними обоими. Более всего я боюсь, что это случилось со всеми ими.

— Всеми шестерыми?

— Да. Поскольку ни один из них не связывался со мной в попытках найти Феликса. По крайней мере, мне об этом неизвестно. Даже писем не было. А до этого письма часто приходили. Я с большим трудом отыскала письма, а когда нашла, то все адреса, откуда они были отправлены, оказались тупиковыми. Дело в том, что никто из них не попытался связаться с кем-нибудь здесь, не искал дядю Феликса, вообще. Вот поэтому я и опасаюсь, что то, что произошло, случилось со всеми ними сразу.

— Феликс не оставил никакого плана маршрута, каких-нибудь письменных планов своих действий?

— Наверное, оставил, но, увидишь сам, никому не под силу прочитать его личные записи. У него был настоящий собственный язык. На самом деле они все пользовались этим языком, по крайней мере это так, исходя из всех записей и писем, которые я нашла позднее. Они пользовались им не всегда, но, очевидно, делали это по необходимости. Даже алфавит не английский. Я покажу тебе эти записи позже. Я даже попыталась нанять талантливого компьютерщика пару лет назад, чтобы расшифровать этот код. Ничего не получилось, вообще.

— Поразительно. Сама понимаешь, читатели от этого будут в восхищении. Мерчент, это привлечет туристов.

— Но ты же видел старые статьи. Об этом уже писали.

— Ну, это было давно. Сейчас у людей особый вкус на загадки и места, с ними связанные. Кроме того, в прежних статьях не было таких подробностей. По моим прикидкам, статью и так уже придется делать из трех частей.

— Звучит заманчиво, — ответила она. — Делай так, как сочтешь нужным. Кто знает, может, выяснится, что кто-то что-то слышал о том, что с ними случилось. Никогда не знаешь, как выйдет.

Волнующая мысль, но Ройбен не стал развивать тему. Ей пришлось почти двадцать лет прожить с мыслью о смерти деда.

Она медленно вышла из комнаты, ведя его за собой.

Ройбен оглянулся на почтенных джентльменов, глядевших на него с фотографии в рамке. Если куплю этот дом, подумал он, то никогда не сниму эту фотографию. Если, конечно, она доверит мне хранить ее или сделает еще одну копию. Феликс Нидек должен остаться в этом доме, так или иначе, правда же?

— Ты не оставишь эту фотографию тому, кто купит дом, или оставишь?

— Оставлю скорее всего, — ответила Мерчент. — У меня, в конце концов, есть отпечатки поменьше. И мебель всю тоже оставлю.

Она обвела рукой гостиную.