Другие грабли. Том 2 - Сергей Сергеевич Мусаниф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я так и не понял до сих пор, в чем тут у вас драма, — сказал я.
— Пойдем, покажу, ек-макарек. Лучше один раз собственными глазами увидеть. А то в уши я-то тебе могу долго лить, но так ты всей глубины не прочувствуешь.
Стены в коридоре были кирпичными, в качестве потолка — простая бетонная плита с редкими лампами дневного света, две трети которых не работали. О том, что это все-таки не совсем типичный подвал, говорило только огромное количество переплетенных между собой кабелей, проложенных по стенам.
Мы подошли к лифту, и Егор Михайлович нажал на кнопку вызова.
— НИИ на грани научной фантастики, новые горизонты физической науки, ек-макарек, а лифты из прошлого века, — прокомментировал Егор Михайлович после довольно продолжительного ожидания. — Причем, даже не конца века, а откуда-то из середины. Такие вот пироги, Василий.
Лифт наконец-то подъехал и со скрипом распахнул двери. Мы вошли внутрь, Егор Михайлович нажал кнопку, и лифт неторопливо пополз наверх.
— Лучше Чапай, — сказал я.
— Почему Чапай?
— Потому что Иванович, — сказал я. — Прозвище.
— Логично, ек-макарек, — сказал он. — Тогда ты меня дедом Егором зови. Или просто дедом.
— Да не такой вы и старый.
— Это не от возраста, это мой позывной еще со времен войны, — сказал дед Егор. — Ох, и всыпали мы тогда им…
— Кому им?
— А кому мы только ни всыпали, — сказал он. — Бывал здесь раньше, Чапай?
— В сорок втором году — нет.
— Да я про Новосиб спрашиваю, ек-макарек.
— Тоже нет. Но всегда хотелось посмотреть город.
— Это ты со временем точно не угадал, — сказал дед Егор.
— А вы здесь начальником службы безопасности? — спросил я.
— Да какая у них тут безопасность, — махнул рукой дед Егор. — Я, несмотря на возраст, их в одно рыло вынести могу, причем еще до завтрака. Не, я тут вроде консультанта по темным векам. Синекура, ек-макарек, а на самом деле — ссылка, чтоб я столичным мажорам на глазах не отсвечивал и жизнью наслаждаться не мешал.
— А это тогда зачем? — спросил я, указывая на кобуру.
— Так это мне ребята неофициальный сувенир с Гражданской привезли, — похвастался дед Егор. — Нравится он мне очень, всегда нравился. Оружие должно внушать уважение. Вот у тебя какой?
— Вот, — я показал.
— У генерала какого-то отжал, что ли? Или сам сынок генеральский?
— Нет, это мой, — сказал я. — Документы с собой не прихватил, так что придется вам на слово мне поверить.
— Так ты, выходит, герой?
— Да не такой уж и герой, и то невидимого фронта, — сказал я.
— Давно уже непонятно, где он, этот фронт, — сказал дед Егор. — О, кажись приехали.
Судя по моим ощущениям от скорости, с которой двигался лифт, поднялись мы от силы этажей на десять. И если учесть, что ехали мы, скорее всего, откуда-то из подвала, здание института далеко не башня «Федерация».
Двери открылись и выпустили нас в очередной коридор. Здесь было посветлее, но в целом обстановку можно было охарактеризовать словами «бедненько, но чистенько». Побеленный потолок, выкрашенные бежевой краской стены, дешевый линолеум на полу. Неказистое такое будущее у передовой отечественной науки…
— И куда теперь смотреть? — поинтересовался я.
— В окно, — сказал дед Егор. — Смотри в окно, ек-макарек. В твоем времени таких пейзажей не показывали.
Я подошел к окну и посмотрел.
Сквозь давно немытое стекло была видна только стена несомого ветром песка. Начиналась она метрах в ста от здания института, а заканчивалась… нигде она не заканчивалась, по крайней мере, если из этого конкретного окна смотреть.
Песчаная буря? Мы в Новосибирске или в Дубае?
— Э… — сказал я.
— Согласен, отсюда вид не тот, — сказал дед Егор и посмотрел на часы. На обычные часы, а не какой-то хитрый прибор, но смысл жеста от этого не изменился. — Давай на крышу поднимемся, если хочешь. Больше нету красоты, чем позырить с высоты.
— А я вас ни от чего важного не отвлекаю? — спросил я.
— Завещание я лет десять назад написал, только сейчас в нем смысла все равно нет, — сказал дед Егор. — Какая разница, как кто последние минуты этого мира проведет?
Мы поднялись на крышу, и я узрел.
Картина перед моими глазами открылась довольно впечатляющая и вполне апокалиптичная.
Здание института было семиэтажным, так что я не слишком ошибся в расчетах, и казалось, что оно накрыто невидимым куполом, за пределами которого бесновалась праматерь всех песчаных бурь этого мира. В Новосибирске, не в Дубае.
Особой сюрреалистичности картине добавлял тот факт, что из-за купола до нас не доносилось ни единого звука. Буря была абсолютно бесшумна. Виднелись всполохи молний, но сопутствующий грохот отсутствовал.
И ветер не завывал и не свистел в ушах, хотя был вполне себе ураганным.
— Что это?
Я не особо надеялся на ответ, но все же его получил.
— Пески времени, туды их в качель, — сказал дед Егор. — Великая темпоральная пустыня, которая вот-вот поглотит этот мир с концами.
Глава 29
— И так везде? — спросил я.
— По всему миру, — сказал дед Егор. — И есть у наших мудроголовов подозрение, что не только по нашему миру. Закат цивилизации, ептыть. Совсем не так, как мы ожидали.
— А есть у ваших мудроголовов подозрение, почему так произошло, и кто виноват?
— Хроношторм, — сказал дед Егор. — Стихия, туды ее в качель. Так что никого конкретного не обвинить.
— А чего тогда на меня охоту устроили?
— Это долгая история, так сразу и не объяснишь, — сказал дед Егор.
— А если в двух словах?
— Ты — источник нестабильности, ек-макарек. Конечно, не главный ее источник, но один из. Ты мешаешь.
— Чему мешаю-то?
— Спасению мира.
Я посмотрел на небо, которого больше не было.
— Не поздновато ли спасать?
— Наверное, поздновато. Но они пытаются. А ты бы не пытался?
— Справедливо, — согласился я. —
