Подлинные сочинения Фелимона Кучера - Андрей Ветер

C самого начала сношений англичан с Ирокезами договор о дружбе между ними оставался нерушимым. Колониальные власти прекрасно понимали всю важность мирных отношений с этой могущественной конфедерацией и прилагали неустанные усилия для того, чтобы обеспечить и удержать расположение и доверие Ирокезов. Каждый новый губернатор возвещал вождям Лиги о своём вступлении в должность и приглашал их встретиться с ним, чтобы «восстановить договорную цепь», рвавшуюся, согласно взглядам Ирокезов, с приходом к власти нового человека. Каждый новый союз заключался обязательно с соблюдением всех правил так называемой лесной дипломатии.

Протокол лесной дипломатии требовал использования метафор, строгого согласования времени и пространства, в которых действовали обе стороны. Котёл, дорога, топор, огонь, циновка, солнце, дерево – всё это имело определённое смысловое значение, относящееся к намерениям индейцев. Вытирание слёз, открывание ушей, прочистка горла, обмен выражениями соболезнования и песнями, передача трубки, бросание поясов-вампумов, возвращение пленников, раздача подарков и участие в пиршестве – во всём этом дикари рассчитывали на обязательную взаимность. Если этого не делали белые люди, их поведение считалось неискренним.

Некоторое время Ирокезы служили буфером между расширяющимися английскими колониями и французской Канадой. Нейтралитет в отношении белых людей был основой политики Ирокезов. Но в это время они начали вести активную войну против юго-восточных племён, бившихся против англичан на стороне французов. Это привело к тому, что Лига Ирокезов всё чаще и чаще стала выступать против французов.

С началом Семилетней войны в Европе в 1756 году французской армии удалось одержать несколько побед над англичанами в Северной Америке. Но очень скоро ход войны переменился в пользу английской короны.

Весной 1758 года Англия начала крупные операции по захвату Канады. В июле пала крепость Кейп-Бретон, на западе английские войска и отряды колонистов заняли форт Фронтенак. Восточный и западный бастионы Новой Франции оказались в руках противника.

Форт Анри, куда направлялся в эти тяжкие для французов дни Пьер Хейхой и его спутники, был небольшим укреплением, затерявшимся в дремучих лесах, и к этому времени перестал играть какую-либо заметную роль в военных действиях французов.

Теперь я могу возвратиться к нашим путешественникам.

Вернувшись вместе со своими краснокожими товарищами, Соколиный Взгляд быстро вышел на берег и направился куда-то, не теряя ни мгновения. Индейцы двинулись за ним. Путешественники последовали за своими проводниками, но скоро увидели, что все трое исчезли один за другим. Казалось, они вошли в тёмную отвесную стену.

Хейхой и его спутницы с некоторой тревогой смотрели на необъяснимое исчезновение проводников. Только Гевкамен не обратил внимания на произошедшее. Он сидел на выступе скалы, и его присутствие не было бы заметно вообще, если бы он часто и глубоко не вздыхал.

И вдруг яркий свет ударил в глаза девушкам, присевшим на камни отдохнуть. Перед ними стоял охотник, держа в руке связку пылающих сухих сосновых ветвей. Отсвет огня, падавший на суровое обветренное лицо, придавал ему оттенок романтической дикости. Позади него виднелась теперь глубокая узкая пещера, которая и была причиной того, что охотник и оба индейца так внезапно исчезли из вида минуту назад.

Недалеко от Соколиного Взгляда стоял Торопливый Олень, непринуждённо прислонившись к стене, и обе молодые женщины невольно залюбовались его фигурой и блеском его глаз. Эти глаза и выразительные очертания лица, не обезображенного раскраской, пугали девушек и вместе с тем внушали таинственное спокойствие.

– Ах, если бы его голова не была обрита наполовину, то он мог бы сравниться чудесной внешностью с самим Дионисом, – прошептала Элина.

Она смотрела на гордую осанку Торопливого Оленя так, будто разглядывала драгоценную статую, изваянную резцом древних греков и чудом ожившую.

– Зная, что такой бесстрашный и, видимо, великодушный часовой охраняет меня, я могла бы спокойно заснуть, – прошептала Элина на ухо Корине.

– А я не уснула бы ни за какие награды, зная, что такой красавец находится рядом со мной, – ответила черноволосая сестра. – Стоит протянуть к нему руку и…

– Давай не будем мечтать, дорогая моя, – остановила её Элина. – Ты же знаешь, что внешность мужчин бывает так обманчива. Взять хотя бы твоего Пьера. Ты мечтала о красивом офицере и настоящем мужчине, а в первую же вашу по-настоящему близкую встречу обнаружила, что он…

– Ах, не надо говорить о грустном, Эллина! – Корина прикрыла сестре рот руками.

Из темноты вынырнула фигура старшего Чихохока, выходившего из пещеры, чтобы проверить, насколько снаружи заметно их пристанище.

– Огонь разгорается слишком ярко, надо приглушить костёр, – сказал Соколиный Взгляд, перемолвившись с краснокожим другом.

– Где же мы находимся? – спросил Хейхой.

– Близ того места, где когда-то низвергался страшный водопад. С обеих сторон от этого места порода оказалась мягкой, и вода вырыла здесь пещеру, устроив для таких людей, как мы, отличный приют. Здесь два выхода. И повсюду вода.

– Значит, мы на острове?

– Да. По обеим сторонам от нас шумят небольшие водопады. При дневном свете и других обстоятельствах вам стоило бы подняться на скалу и посмотреть на причуды воды. Как она тут ведёт себя: то несётся безумными прыжками, то так гладко льётся, что кажется просто неподвижной. Если бы не проклятые Ирокезы у нас на хвосте, то я бы непременно показал вам тихую заводь, где вам стоило бы искупаться. Мы бы порезвились вдоволь. Я, знаете ли, люблю здоровые забавы… Да и здешняя вода вселяет в тело жизненную силу. Здесь редкая вода, волшебная… Но давайте же немного перекусим, друзья мои.

– Мы с удовольствием принимаем ваше предложение, – захлопала в ладоши старшая из сестёр.

– Да, было бы весьма недурно пожевать что-нибудь, – подтвердила младшая, – а то у меня в животе урчит.

Торопливый Олень уже успел зажарить несколько кусочков мяса, добытого неизвестно где и когда, и поднёс угощение молодым женщинам. Несколько раз он заговорил с ними на французском языке, правда, на ломаном, но всё же понятно. Его глубокий гортанный голос придавал особую музыкальность французским словам.

– Как он чудесен, Элина, – шепнула Корина сестре. – Я бы с огромной радостью бросила сейчас всех и сбежала бы с этим юношей, если бы, конечно, была уверена во всех тех добродетелях, которые внушает его облик.

– Думаю, что в сложившихся обстоятельствах нам следует… [4]