Черный пробел - Андрей Добрынин

Глава 7

Зубов, лейтенант Жилин и их отряд последними вышли с тюремного двора. Они шли на самое ответственное дело — ликвидацию основного бандитского гнезда в ресторане «Прибой». К месту операции пробирались глухими задворками и проходными дворами, чтобы не ввязаться в бой раньше времени. Вокруг ресторана было пустынно, так как мирные жители опасались появляться в этих местах, а заставить бандитов стоять на часах не мог даже Ганюк. Поэтому ресторан удалось обложить незаметно. Зубов залег с пулеметом прямо напротив выхода. Лейтенанту Жилину предстояло подавать ленту. Но полковник вдруг задумался и произнес: «Нет, мы сделаем не так». Он передал пулемет рабочим Чахоткину и Кашлеву, а сам вместе с лейтенантом прокрался вокруг ресторана, слушая, как звенит внутри посуда, раздаются пьяные голоса и играет музыка. Они перелезли через стену и очутились на заднем дворе. Там как заведенные бегали служители: официанты, повара, судомойки. Им приходилось стараться изо всех сил, чтобы не навлечь на себя немилость бандитов, кончавшуюся обычно короткой расправой. Зубов с Жилиным подстерегли двоих в белых халатах, уволокли за штабель ящиком и, сняв с них халаты, оделись в них сами, а служителей на всякий случай связали, посоветовав им не поднимать шума и заткнув им для верности рты валявшейся тут же ветошью. Подхватив по ящику с пивом, друзья, напустив на себя деловой вид, прошмыгнули в дверь. Ящики они бросили в первом же укромном уголке и по коридорам добрались до общего зала. Не обращая на себя ничьего внимания, незаметные в своих белых халатах, они спокойно вошли в зал, спокойно поднялись на эстраду… Полковник вполголоса скомандовал: «Давай!» — и бесцеремонным пинком сшиб с эстрады певицу. Лейтенант Жилин так рявкнул на оркестрантов, что у тех затряслись поджилки. Музыка смолкла. Бандиты сперва не поняли, в чем дело, и тупо уставились на Зубова, который стоял у микрофона, направив на зал дуло ППШ. Однако полковника ожидало горькое разочарование — Ганюка в зале не было. На его месте сидел Жереп и, не в силах оторвать от полковника глаз, тряс за плечо Хрякова, сидевшего спиной к эстраде. Тот обернулся, и у него отвалилась челюсть. «Бросай оружие, гады!» — заорал Жилин, выхватив из–за пазухи бомбу. Жереп, решив, что дело все равно проиграно, схватил двустволку и пальнул в Жилина, попав последнему в голову жаканом. Однако лейтенант усилием воли заставил себя не упасть и бросил бомбу. Так как в глазах у него от полученного удара все двоилось, то бомба не попала в цель. Она с неприятным шипением прокатилась по проходу между столиками и взорвалась с такой силой, что у всех зазвенело в ушах, из окон вылетели стекла и помещение заволокло смрадным дымом. Когда дым рассеялся, оказалось, что перевернуто много столиков, а у бандита Петрова — Водкина по кличке Рыба оторвана нога. Пользуясь дымовой завесой, бандиты успели залечь на полу среди перевернутых столиков и других предметов, разбросанных взрывом, и открыть огонь по милиционерам, все еще стоявшим на эстраде. Жилину пуля оторвала мочку уха. Тогда друзья залегли и, постепенно отползая к выходу, стали бить на выбор бандитов, которые высовывались из–за укрытия. У тех не хватало ума, а может быть, смелости, чтобы броситься в атаку — в этом случае, принимая во внимание их многочисленность и тесноту зала, они могли рассчитывать на успех. Но покамест они еще не успели опомниться, только Петров — Водкин, разозленный потерей ноги, призывал их к решительному штурму. Зубов с Жилиным вскочили и, не теряя времени, бросились к выходу — негодяи даже не успели выстрелить им вслед. Впрочем, полковник задержался у двери, и когда четверо бандитов, бросившихся вдогонку, выскочили в коридор, расстрелял их в упор из своего автомата, так что четыре тела почти одновременно рухнули на пол, загромоздив дверной проем. Минут через десять Жереп додумался бросить в коридор гранату, но полковника там, уже, разумеется, не было.

Попытка заставить бандитов сдаться без боя не удалась, Приходилось возлагать надежды на правильную осаду. Тем временем отряд под командованием Валеры Сыпнякова штурмом взял телеграф после отчаянной рукопашной схватки в вестибюле, а другие отряды захватили вокзал и мясокомбинат. В азарте боя никто не заметил, как удалось ускользнуть Барабану с Опиумом — Штукманом. Они захватили где–то мотоцикл и помчались за помощью к Ганюку, который в это время совершал вояж по району, оставив Жерепа и Хрякова следить за порядком в городе. А бой вокруг ресторана тем временем разгорался все сильнее. Бандиты хлестали пулями по асфальту, не давая осаждающим поднять головы. Зубов залег за бордюрчиком тротуара и методично расшибал выстрелами торчавшие в окнах бандитские головы. Бойцы Зубова короткими перебежками неуклонно приближались к ресторану. Жереп с Хряковым посовещались и решили идти на прорыв. Зубов увидел, как изрешеченные пулями двери ресторана распахнулись и ревущая толпа бандитов в милицейских мундирах сломя голову хлынула вниз по ступенькам. Впереди всех, одной рукой прижимая к груди оторванную ногу, а другой опираясь на противотанковое ружье, ковылял Петров — Водкин, изрыгая угрозы и страшную ругань. Рядом с ним пули восставших косили всех без разбору, но тем не менее негодяй прорвался к позициям осаждающих и принялся там с таким бешенством размахивать своей оторванной ногой, что заставил повстанцев попятиться и расквасил нос лейтенанту Жилину. Завязалась отчаянная рукопашная схватка. Бандиты брали числом, а политзаключенные — умением. То и дело слышался хруст челюстей, выворачиваемых на сторону, стук падающих тел, лязг оружия, хриплые крики. На Зубова насели сразу семеро. Негодяи пытались ткнуть его финкой, но Хряков закричал: «Брать живьем», и они все сразу навалились на полковника и, душа его запахом спирта и чеснока, попытались повалить на асфальт. Однако Зубов вовремя лягнул сапогом в пах какого–то по пояс голого верзилу с черной повязкой через глаз. Верзила упал, выпустив правую руку полковника, который немедленно воспользовался этим и со всего размаху опустил свой гранитный кулак на голову губастого коротышки в форме сержанта милиции, пытавшегося оглушить полковника велосипедной цепью. Голова мерзавца разлетелась, как тыква, он закачался, хватая руками воздух, и тяжело грохнулся на залитую кровью мостовую. Анемичный–субъект в милицейской шинели, надетой на голое тело, почувствовав, что живым Зубов не сдастся, нанес ему коварный удар вилкой в солнечное сплетение, но полковник поймал и с силой вывернул его запястье. Негодяй взвыл и, махая в воздухе сломанной рукой, попытался убежать. Однако полковник рубанул его ребром ладони по щетинистому загривку, и негодяй, постояв с минуту: неподвижно, вывернув внутрь носки рваных галош с торчащими кривыми пальцами, рухнул ничком на асфальт. Споткнувшись о его тело, к ногам полковника упал вооруженный лопатой горбун и в бессильной злобе попытался укусить Зубова за ногу. Добив негодяя его собственной лопатой, полковник в ту же секунду пригнулся и перебросил через себя плешивого толстяка с похабной татуировкой на лысине, который бросился на него сзади. Затем Зубов схватил плешивца за уши и ударил лбом о колено, после чего глаза негодяя вылезли из орбит, он прохрипел что–то непристойное и затих. Тощего очкарика, вооруженного усаженной гвоздями дубиной, Зубов сбил с ног уда ром по уху, а двух остальных бандитов уложил лопатой. Однако, увлекшись расправой с мерзавцами, Зубов забыл об опасности сзади. Какая–то растрепанная и мертвецки пьяная старуха с маузером прицелилась было в широкую спину полковника, и если бы рабочий Железнов не взорвал ее бомбой, исход боя мог бы стать гадательным. Рассвирепевший Петров — Водкин тем временем поливал свинцом из автомата направо и налево, а когда кончились патроны, навалился на рабочего Чахоткина и стал его душить. Вскоре он в этом преуспел и бросился на Кашлева. Однако лейтенант Жилин оттащил его за шиворот и принялся дубасить прикладом двустволки. Бандит не оставался в долгу, отбиваясь подобранным тут же топором. Перелом в ход боя внес рабочий Клещев, который удачным выстрелом выбил из руки бандита противотанковое ружье, на которое тот опирался. Мерзавец покачнулся, стараясь сохранить равновесие, но тут Жилин выхватил из ножен офицерский кортик и вонзил его в татуированный живот своего противника. Петров — Водкин согнулся в три погибели, в последний раз смерил ненавидящим взглядом лейтенанта и тяжело повалился наземь. Убедившись в смерти Петрова — Водкина, бандиты растерялись. «Урки! — завопил кто–то. — Рыбу убили!» Бандиты повернулись и бросились наутек, в то время как бойцы Зубова беспощадно косили их огнем. Не более четверти всех прорывавшихся укрылось в ресторане. Падение бандитского притона становилось теперь лишь вопросом времени. Зубов с удовлетворением оглядел площадь, заваленную мертвецами в милицейских мундирах. Все это были бандиты. Немало потеряли и политзаключенные, но на каждого из них, павших в этом бою, приходилось не меньше дюжины убитых негодяев. Казалось, победа уже близка, как вдруг со стороны тюрьмы донесся чуть слышный звук, напоминающий гудение шмеля. Полковник оглянулся, но ничего подозрительного не заметил. Он хотел было повернуться обратно, но вдруг мельком заметил в небе какую–то точку, которая с каждой минутой росла. «Что такое? — почесал затылок полковник. — Ничего не понимаю». Он продолжал наблюдать, и мало–помалу точка приняла очертания вертолета. «Кто это — друзья или враги?» — вслух подумал полковник.