Свадьбе быть! - Елена Малиновская

Однако к чести Фредерика за следующее свидание полностью заплатил он, хотя я все порывалась разделить счет.

– И давно вы вместе? – продолжил расспросы отец.

– Три месяца, – ответил Фредерик.

– Три месяца? – Отец не удержался и выразительно фыркнул. Перевел взгляд на меня и отрывисто спросил: – Мелисса, а тебе не кажется, что это слишком маленький срок знакомства для заключения брака?

– Не кажется, – буркнула я. – К примеру, Густава Одрона я вообще в жизни не видела, а вопрос нашей свадьбы практически решен.

Отец досадливо крякнул, недовольный, что я так подловила его на слове.

– А кто ваши родители? – вновь обратился отец к Фредерику.

– Увы, я их не знаю, – грустно ответил он. – Я воспитывался в сиротском приюте в одном из портовых городков Трекса. Боюсь, его название вам ничего не скажет – настолько он был маленьким. Правда, в пятнадцать лет сбежал и отправился путешествовать.

– Бродяжничали, стало быть, – поддел его отец.

– Набирался жизненного опыта, – парировал Фредерик.

– И как же пятнадцатилетний мальчишка выжил на улицах? – не унимался отец. – Воровали, небось?

– Папа! – зло прошипела я сквозь зубы. – Уймись!

– Но мне правда интересно. – Отец хищно усмехнулся. – Потому как лично я не представляю, чем еще может заработать себе на жизнь малолетний бродяжка. По-моему, только попрошайничеством да мелкими кражами.

– И вы сильно ошибаетесь, – холодно и с достоинством возразил Фредерик. – В портовых городах всегда куча работы. Даже для ребятни. Помочь с разгрузкой кораблей, сбегать по поручениям, разобрать улов, выдраить палубу. Да мало ли что еще! В общем, честно заработанных грошей мне вполне хватало. Я не шиковал, конечно, но такая жизнь казалась мне куда интересней, чем существование в захолустном сиротском приюте. Благо еще, что читать и писать меня там научили. А так, по большому счету, воспитатели не обращали на нас особого внимания. Поэтому мы были предоставлены сами себе. И не мне вам объяснять, насколько жестоки дети к тем, кто хоть как-то отличается от них. А я всегда выделялся из толпы своей любовью к рисованию.

Отец не ожидал от Фредерика настолько прочувственной и яростной тирады. Он смущенно потер подбородок и отвел взгляд.

Я украдкой перевела дыхание. Надеюсь, на этом неприятный допрос отец завершит. Хотя, что скрывать очевидное, я и сама была не в курсе настолько бурного прошлого Фредерика. Как-то прежде эта тема ни разу не всплывала в наших разговорах. Нет, я знала, конечно, что Фредерик вырос без родителей. Но почему-то мне в голову не приходило спросить у него, как он жил тогда в Трексе.

– Каким же ветром вас занесло в Севильон? – все-таки не выдержал и задал новый вопрос отец.

– Нанялся юнгой на корабль – да приплыл. – Фредерик пожал плечами. – Годик меня помотало по стране, затем решил осесть здесь. Аррас мне сразу понравился. Тем более мое искусство тут наконец-то оценили.

– Вот так вот сразу оценили? – Отец недоверчиво прищурился. – Насколько мне известно, все художественные принадлежности стоят немало денег. Откуда они у вас взялись?

Фредерик замялся, словно не желал отвечать. А я, в свою очередь, нахмурилась.

А и впрямь: откуда у Фредерика взялись деньги на занятия творчеством? Отец прав, это весьма недешево. Вряд ли у него сразу появились клиенты. Принято говорить, что талант всегда пробьет себе дорогу. Но по факту это не так-то просто сделать. Особенно если у тебя ни семьи, ни дома, словом, ничего за душой.

Пауза все затягивалась. И в этот момент карета дернулась, натужно заскрипела, останавливаясь.

– Приехали. – Отец кинул быстрый взгляд в окно. Затем посмотрел на Фредерика и с нажимом добавил: – Но мы обязательно вернемся к этому разговору. Не правда ли, господин Фредерик Иртор?

При этом на фамилии он сделал особенное ударение, и меня кольнуло нехорошее подозрение.

Уж не занимался ли мой отец сбором компромата на Фредерика? Я знаю, он может. Благо, что и влиятельные знакомые в полиции имеются.

– Безусловно, господин Дуглас, – в тон ему ответил Фредерик. – Всегда буду рад вновь побеседовать с вами. Мы ведь, как-никак, будущие родственники.

Ловко перехватил мою руку и поцеловал кончики пальцев.

Отец аж позеленел от злости при виде этой картины.

– Даже не смейте проделывать ничего подобного в доме Северина! – предупредил он. – Соблюдайте приличия!

В этот момент сам Северин Одрон распахнул дверцу кареты.

– Мелисса, дорогая, как я рад тебя видеть, девочка моя! – громогласно вскричал он и подал мне руку.

Я не стала отказываться от его помощи. Выбралась наружу, и Северин тут же заключил меня в свои объятия. Сочно облобызал в обе щеки.

Я украдкой поморщилась и постаралась незаметно стереть следы его поцелуев.

Нет, я не имела ничего против Северина. В свои пятьдесят лет он оставался высоким, подтянутым и импозантным мужчиной с благородной сединой на висках, выгодно оттеняющей его темные волосы. Всегда безукоризненно одет, надушен и причесан. Но я не любила, когда посторонние и, что скрывать, не особо знакомые люди так бесцеремонно вторгались в мое личное пространство.

Ежик. Такое прозвище дала мне в детстве мать за то, что я неизменно разражалась обиженным ревом, когда многочисленные друзья семьи пытались потискать меня. Хвала небесам, со временем эти измывательства, а иначе я их просто не могла назвать, практически сошли на нет. Хотя, наверное, именно поэтому я так рано покинула отчий дом и начала жить самостоятельно. Я всегда предпочитала тишину и одиночество, а мать обожала шумные вечеринки с толпами гостей.

– О, ты все такая же ершистая. – Северин негромко рассмеялся, заметив-таки мой жест. – Прямо удивительно, в кого ты такая?

Я промолчала, поскольку сочла вопрос риторическим.

– Прекрасного вечера, Северин! – К нам подошел отец, выбравшись с другой стороны кареты.

Мужчины обменялись крепким рукопожатием, и я отступила на шаг. Кто этого Северина знает, вдруг вновь целоваться полезет.

– К сожалению, Теона не смогла приехать, – повинился за отсутствие моей матери отец. – Знаешь, она в последний момент вспомнила, что приглашена на субботнее чаепитие к графине Мерседес. И не смогла отказать давней подруге.

Я беззвучно хмыкнула. Угу, точнее сказать – заклятой подруге. Сколько себя помню, столько моя мать и враждовала с Мерседес. Естественно, не открыто, а устраивая друг другу мелкие гадости. Но моя мать скорее проглотила бы таракана, нежели пропустила бы званый вечер, который устраивает графиня. Потому как прекрасно понимает, что тогда весь прием так называемые подруженьки проведут за обсуждением ее внешности и последних нарядов.

Подумать только, а мать еще меня пыталась вывести в свет! Да куда приятнее потаскать за хвост ядовитую гадюку, чем провести хоть пару часов в этом настоящем серпентарии.

– Очень жаль, – искренне расстроился Северин. – Твоя прелестная супруга всегда желанный гость в моем доме! – Погрустнел сильнее и добавил: – Ты же знаешь, после того, как умерла моя Изабелль…

Не договорил, махнув рукой.

Мой отец сочувственно кивнул. Даже я невольно потупилась.

Жена Северина, милая пухленькая блондинка по имени Изабелла, умерла всего пару лет назад после тяжелой болезни. Я знала, что компаньон отца потратил чуть ли не все свое состояние, пытаясь вылечить ее. В их имении сначала побывали все самые известные целители Севильона, а потом нескончаемой чередой потянулись и всевозможные шарлатаны. Но, увы, все было напрасно. В положенный срок смерть унесла душу Изабеллы на суд богов.

Северин до сих пор так и не оправился от этой потери. Моя мать, которая была в курсе всех новостей и слухов Арраса, не раз говаривала, что Северин ни разу не был замечен ни в чем, порочащем его честь. И в ее тоне при этом слышалась настоящая досада. Мол, безобразие какое. Даже посплетничать о человеке за его спиной не о чем.

В этот момент негромко кашлянул Фредерик, видимо, уставший ждать, когда о его присутствии наконец-то вспомнят.

Северин тут же обернулся к нему. Изумленно вскинул бровь, всем своим видом показывая: мол, а ты кто будешь такой, не заблудился ли часом?

– А, дружище, не успел тебя предупредить, – кисло произнес отец. – Это Фредерик Иртор, художник.

– Художник? – переспросил Северин.

– Мелисса убедила меня, что будет неплохо сделать несколько набросков ее и Густава, – еще более кисло продолжил отец. – Чтобы к свадьбе уже были готовы портреты молодоженов.

И опять послышалось покашливание. Правда, теперь оно раздалось от крыльца.

Я обернулась и увидела незнакомого молодого человека. Увидела – и сразу же поняла, что заранее терпеть его не могу.

Ага, уверена, это и есть тот самый Густав, за которого я должна выйти замуж. Ну и тип! Нет, отец прав, не урод, конечно. Но совсем не в моем вкусе. Высокий, худощавый. Лицо словно сплошь состоит из острых углов. Скулы так и норовят проткнуть кожу, бледные тонкие губы кривятся, как будто он из последних сил сдерживает гримасу отвращения. А вот мастью Густав явно пошел в мать. Глаза прозрачные, голубые, а светлые волосы в беспорядке падали на лоб и плечи.